Двери камеры были распахнуты.
В раздражении на Зубова, забывшись, Иоганн повелительно крикнул заключенным по-немецки:
— Обратно по камерам!
И чуть было не стал жертвой своих слов. Освобожденные с такой яростью набросились на него, что, несомненно, задушили бы, если бы не были так слабы.
Следовало дорожить каждой минутой. Иоганн, подавив жалость к этим людям — мученикам, страдальцам, братьям, твердо командовал ими. Иного пути призвать к благоразумию, как остудить их сердца холодной деловитостью, не было. Ради их же спасения он был почти начальственно официален, даже груб с ними.
Выдал каждому документы и карту местности, на которой был определен маршрут беглецов. Проследил, чтобы освобожденные сбросили тюремную одежду и переоделись в сложенные на грузовиках штатские костюмы.
Потом пошел в канцелярию и занялся было исследованием секретных архивов, хранившихся в подорванном Меховым несгораемом шкафу, но тут Зубов внес в канцелярию Эльзу, бережно положил на диван. Герр Шварцберг использовал в качестве карцера морг-ледник. Там и нашли Эльзу.
Она была без сознания, не подавала признаков жизни.
Иоганн приказал выбросить из ванной комнаты трупы начальника тюрьмы и Шварцберга.
Ванну наполнили горячей водой и опустили в нее девушку.
Разжав стиснутые зубы Эльзы ножом, Пташек влил ей в рот спирта из фляжки.
Зубов стоял бледный, руки его дрожали, китель и брюки в крови.
— Ты ранен? — спросил Иоганн.
— Пока не чувствую. — И, опустив руки в воду, Зубов стал оттирать ступни девушки.
Вода окрасилась кровью…
— А ну, идите отсюда! — махнув рукой Мехов. — Лучше я сам. Вы только мешаете.
В канцелярии, выжимая мокрые рукава, Зубов сердито сказал Иоганну:
— Поделикатничал ты с этими, комендантом и палачом. — Упрекнул: — Вот уж не ожидал от тебя!
— Чего именно? — удивился Вайс.
— Ну, отпустил ты их!
— То есть как это «отпустил»? — Иоганн скосил глаза на трупы. — А это тебе что?
Зубов повторил упрямо:
— Отпустил с миром, что называется. Если бы ты видел, как она лежала там, в леднике, на трупах. Замерзая, заползла на трупы. Они теплее, чем лед, вот она и заползла.
— Да ты не горячись, — попросил Иоганн.
— Хладнокровный ты, как лягушка, — сказал Зубов.
— Вот именно!
— Нет у меня больше таланта притворяться. Уйду с группой — и все.
— Еще чего! — сурово сказал Иоганн. Спросил: — Тебя что, в голову ушибли? Сдурел?
— Если она не оживет… Катись ты подальше со своей конспирацией. Я за них самостоятельно возьмусь.
— Неврастеник! — презрительно сказал Вайс.
— Ты понимаешь? Ее там среди мертвецов заживо замораживали.
Прибежал Мехов.
— Идите скорей: живая… — Потное лицо его расплылось в улыбке.
В ванной комнате было жарко, все заволокло тусклым паром.
Накрытая шинелями, в ванне лежала Эльза. Под голову ей Мехов сунул пестрый купальный халат начальника тюрьмы.
— Глядите, — хвастливо объявил Мехов, — ожила!
Голова Эльзы с мокрыми волосами казалась мальчишеской. Виски запали, щеки осунулись. Кожа неестественно розовая.
Эльза улыбнулась опухшими губами, обнажив кривые обломки зубов. Подняла исхудалые, белые, как веточки с ободранной корой, руки и попыталась протянуть их Зубову и Вайсу.
Зубов опустился перед ней на колени, опустил голову, заплакал.
Эльза что-то прошепелявила. Ей трудно было говорить разбитым ртом, воздух проникал в обломки зубов, вызывая острую боль. Лицо ее исказилось. Она умолкла.
Мехов склонился над ней, снова приложил к ее губам свою фляжку.
Иоганн вопросительно взглянул на Мехова.
Тот виновато потупился, объяснил:
— Она сейчас сильно пьяная. Перелил я в нее спирта. Ничего, ей так лучше.
— Зубов… — Эльза положила руку на его крутой затылок. — Я тебя так долго ждала, а ты все не шел… — Сказала жалобно: — Конечно, из-за Бригитты. Ну и пускай. Пускай она теперь ждет тебя дома, на Таганке. А я все равно тебя не отпущу. И молчи. Я уже все решила за нас. И как я хочу, так все и будет. Ты меня привык слушаться, да? Даже с Бригиттой послушался.
Эльза хотела привстать. Мехов удержал ее за плечи. Показал глазами на дверь.
Иоганн увел Зубова в канцелярию, усадил на стул.
Зубов хрипло дышал. Китель его весь пропитался кровью. Иоганн раздел Зубова, забинтовал его раны — осколками гранаты задело руку и бок. Спросил:
— Ты как себя чувствуешь?
— Как подлец! — живо отозвался Зубов. И, гневно глядя на Вайса, объявил: — Такую девушку я из-за вас потерял! Не простит она меня за Бригитту.
— А ну вас! — устало сказал Иоганн. — Не морочьте вы мне голову. Еле живы, а мелете чепуху да еще в такой обстановке. Эльза хоть опьянела, а ты? — И, махнув рукой, пошел проверить караулы.
Все было в порядке. Убитых тюремных охранников переодели в одежду заключенных и снесли на ледник.
Машина начальника тюрьмы вывозила по несколько заключенных и тут же возвращались за новыми.
Во двор вышел Мехов, доложить Вайсу, что Эльза отогрелась и теперь спит. Сказал озабоченно:
— У нее не только зубы повыбиты. Видать, подвешивали — искалечены руки и ноги. Передвигаться не сможет. Пусть поспит немного, а потом я ее в одеяло укутаю, уложу в мотоцикл и на полном газу доставлю куда следует. — Потребовал: — Выдумывай и пиши справку о ней, чтобы в случае чего я мог патрульным постам предъявить.
В канцелярии были тюремные бланки, печать, штампы. Иоганн отпечатал на машинке приказ о том, что заболевшая тюремная надзирательница направляется в госпиталь СС. Подделать подпись начальника тюрьмы было не так уж сложно.
В полночь Мехов завернул сонную, слабую, еще не совсем опамятовавшуюся Эльзу в одеяло, вынес во двор тюрьмы и уложил в коляску мотоцикла.
Вайс спросил:
— Может, позвать Зубова? Пусть простится.
— Нет, — сказал Мехов, — не надо. Зачем им еще и из-за этого мучиться? У них еще вот сколько впереди будет всего! — И коснулся ребром ладони своих бровей. Крутнул ногой заводную ручку мотоцикла, выкрикнул зло: — Но в случае чего я лично ее живую им больше не оставлю!.. Будь уверен! — и показал глазами на пакеты со взрывчаткой.
— Только преждевременно не горячись, — попросил Вайс.
— Будь уверен, — пообещал Мехов. И похвастал: — Я человек обдуманных действий. Иначе давно бы живым не был. — И кивнул на прощание.
