8 мая наши войска полностью овладели городом Дрезденом и стремительно вторглись в пределы Чехословакии.
Но на следующий день боевой работы уже не было. Вечером из штаба дивизии пришло указание: боевую работу прекратить. Всю ночь на 9 мая никто из личного состава полка не спал. Как только дежурные радисты услышали правительственное сообщение о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, в полку начался стихийный салют в честь долгожданной Победы. Салютовали все из личного оружия, и из ракетниц, и из всего, что только могло стрелять. Каждый как мог выражал свою радость.
Летчики 5-гo гвардейского истребительного авиаполка, герои Советского Союза
Казалось, был доволен старый Гюнтер, ветеран еще кайзеровской армии, участник Первой мировой войны, хозяин фольварка, в котором мы жили. В беседах с нами он часто повторял: «Скорее бы кончилась эта проклятая война…»
А утром в напряженной тишине все слушали торжественные слова диктора, передававшего обращение Верховного Главнокомандующего к советскому народу.
Наш полк входил в состав действующей армии 11-й гвардейской Днепропетровской Краснознаменной, ордена Богдана Хмельницкого иад, 2-го гвардейского Владимир-Волынского смешанного авиационного корпуса 2 ВА, 1-го Украинского фронта до 10 июня 1945 г. С 10 июня — в состав Центральной группы советских войск.
До 11 мая 1945 года полк осуществлял боевое дежурство на аэродроме. Боевые вылеты не проводились.
Приказом Верховного Главнокомандующего Советской Армии № 0109 от 4 июня 1945 года нашему 5 гвардейскому иап, особо отличившемуся в боях по разгрому крупной группировки противника юго-западнее Берлина и при овладении столицей Германии — городом Берлином, было присвоено наименование «Берлинский», и он стал именоваться: 5-й гвардейский истребительный авиационный Берлинский Краснознаменный ордена Богдана Хмельницкого полк.
24 июня 1945 года вместе со своим однополчанином Виталием Попковым я участвовал в Параде Победы на Красной площади в Москве.
Еще в Дрездене нас, отобранных для участия в Параде, начали муштровать. Командовал нами гвардии генерал-майор Г.В. Бакланов, командир стрелкового корпуса, отличившегося в Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях. Смотрелся 34-летний генерал великолепно — стройный лихой красавец. Отвыкшим от строевой подготовки фронтовикам было очень нелегко. Слышались роптания: «Что это такое? Что с нами тут делают?»
Но вот в парадных мундирах мы проходим, чеканя шаг, мимо Мавзолея. Мы были горды тем, что идем среди лучших из лучших, в сводном полку Героев Советского Союза 1-го Украинского фронта.
Наши взгляды стремились прежде всего найти на трибуне Верховного Главнокомандующего. Как он выглядит, что испытывает в эти мгновения? Иду четвертым или пятым от края шеренги, совсем близко к Мавзолею. И.В. Сталин уверен в себе, лицо его сурово и бесстрастно. Никакого благодушия, праздничной оживленности, но все же очевидна глубокая удовлетворенность…
О многом вспомнилось в этот замечательный день. Но все сильнее была и такая, давно зревшая мысль: война закончена, как быть дальше? Каким будет мое место в авиации?
Появившиеся в люфтваффе в 1945 году реактивные самолеты показали и свое значительное превосходство в скорости, и свои недостатки, недоведенность, и большие перспективы. Реактивные Ме-262 появились неожиданно в небе, где мы уже полностью господствовали. Но для многих стало ясно: авиация на пороге больших перемен…
И вот в период подготовки к Параду Победы и сразу после него и решил предпринять первые шаги в избранном мною направлении. Я посчитал, что прежде всего надо повысить технические знания. Для того, чтобы идти по стопам великого летчика-испытателя Михаила Михайловича Громова, чей авторитет для меня всегда был высочайшим. И путь у меня вырисовывался один — получить хорошее основательное образование в Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н.Е. Жуковского.
Глава IV
Послевоенные годы: учеба, служба, испытания
Военно-воздушная инженерная академия имени профессора Н.Е. Жуковского
1945–1951
В один из дней подготовки к Параду Победы я поехал в Академию имени Н.Е. Жуковского, уже зная, где она находится, пошел прямо к начальнику, которым в то время был известный авиационный командир генерал-лейтенант авиации Николай Александрович Соколов-Соколенок
[7], и имел с ним очень предметный разговор. Во-первых, он, конечно, был удивлен: почему я, боевой летчик, Герой, которому, казалось бы, прямая дорога в академию командного состава в Монино, иду в академию инженерную? Почему решил стать испытателем? Я ответил. И Соколов-Соколенок меня понял, сказал, что это хорошо, что он будет рад, если я буду здесь учиться. Но продолжил он:
— Зайди прямо сейчас к начальнику Управления кадров ВВС, поговори с ним.
Таким образом, на следующий день я оказался уже в кабинете генерал-лейтенанта В.И. Орехова. Он также был озадачен моим решением, говорил поначалу то же, что и Соколов-Соколенок. Но я был настойчив:
— Это моя мечта, которая была всегда.
— Та-а-к… Ну, ты что-нибудь помнишь? Ты представляешь, какие будут там занятия? Ну-ка, садись. — После этих слов генерал Орехов задал мне две задачи по математике. Кроме этого, мы вели с ним общий разговор на тему, что такое авиация. Также он неожиданно спросил, читал ли я «Героя нашего времени» Лермонтова.
— Ну, когда-то читал, — ответил я, назвал Максима Максимыча, Белу, кого-то из других персонажей.
Потом Орехов посмотрел решение задач:
— Вот видишь, одну ты решил. А вторую?
— Я же не думал, что попаду на экзамен.
— Но ты представляешь, что ожидает тебя в академии?
— Представляю все трудности, но готов их преодолеть.
— Но сам видишь, слабоваты знания твои…
После этих слов стало ясно, что ничего положительного для меня не получилось, я повернулся, иду к выходу. Генерал меня остановил:
— Капитан, а что, действительно так уж надо учиться?
— Конечно.
— Иди, будет вызов.
Я не поверил своим ушам. Вышел радостный из здания на Большой Пироговской улице…
Начальник Академии им. Жуковского во время войны и первые послевоенные годы Н.А. Соколов-Соколенок
