…Мощное землетрясение 1755 года, разрушившее Лиссабон, вызвало в Европе всплеск интереса к грозным геологическим явлениям. Ломоносов отозвался на него «Словом о рождении металлов от трясения земли». Он выделил четыре типа «земных трясений», в том числе, по-видимому, впервые волнообразные колебания земной поверхности (этот тип колебаний заново открыли через полвека).
Замечательной назвал Вернадский его идею о «нечувствительных землетрясениях» (медленных движениях земной коры), последствия которых сказываются только с течением времени. Им Ломоносов придавал большое значение для рождения минералов. Он видел их проявление в наклонном положении слоев осадочных горных пород, которые должны быть горизонтальными, в формировании возвышенностей и низин. Доказательством таких незаметных движений в глубинах земли он считал существование в рудниках сдвигов жил.
Это положение о незначительных, но длительных процессах, приводящих к колоссальным результатам, предвосхищало представления о геологическом времени Аайеля и его предшественников, в частности Джеймса Геттона.
По мнению Ломоносова, различного рода землетрясения порождают трещины разной формы, разного размера и направления. Они позже могут заполняться жильными минералами благодаря водным растворам. Вулканы появляются там, где есть трещины в земной коре. Эта гипотеза Ломоносова вошла в динамическую геологию через столетие. Принято было считать, что вулканы первичны, а трещины — результат их деятельности.
Причиной движений земной коры он называл «господствующий жар в земной утробе»; вызывают его химические реакции, идущие главным образом от самовозгорания горючего материала из-за трения, под большим давлением. Серу он считал порождением земных глубин и одним из наиболее распространенных веществ на Земле; все металлические руды с ней соединены.
Сейчас такие взгляды кажутся наивными. Но в те времена, когда еще в химии сохранялось немало предрассудков, унаследованных от алхимии, идея о том, что подземный жар вызван химическими реакциями, была нова и плодотворна. (Ныне принято считать главным источником глубинного тепла — радиоактивный распад; но проблема окончательно не решена, и гипотеза Ломоносова, в обновленном виде, имеет шансы на возрождение.)
В 1763 году Михаил Васильевич приблизительно оценил расстояние от земной поверхности до очагов подземных ударов, придя к заключению: глубина их очень большая. Он исходил из того, что землетрясения ощущаются на обширных территориях. Мысль верная.
«Он пытался связать форму происходящих землетрясений с глубиной их причины, — писал Вернадский, — и считал, например, что волнообразные землетрясения происходят от причины, находящейся ближе к земной поверхности, чем, например, землетрясения, которые дали начало горным цепям, где горизонтальные и вертикальные отношения крайне велики. Мне неизвестны взгляды (раньше XIX столетия), которые можно было бы поставить наряду с этими немногими страницами его трактата».
Первым в истории геологии Ломоносов поставил проблему различного возраста гор. Он отметил: в Германии горизонтальные пласты невысоких Флецовых гор постепенно увеличивают свой наклон к горизонту по мере приближения к Рудным горам, например, около Гарца. Сделал вывод: эти слои «были прежде, нежели Рудные горы, которые, поднимаясь внутреннею подземного силою, лежащую около слоистую равнину кверху повысили, а отдаленные части ее действие чувствовали меньше и меньше от горизонтального положения отклонились».
…В своих исследованиях он постоянно был ориентирован не только на практически полезные знания и умения, но и на главные проблемы познания нашей планеты: особенности ее оболочек, рельефа, законы строения и динамики недр, подземные превращения минералов, природа атмосферного электричества и многое другое.
В его трудах обнаруживаешь истоки или отдельные разработки, относящиеся ко многим наукам о Земле: палеогеографии, геохронологии, мерзлотоведению, геоморфологии, генетической минералогии, геохимии и биогеохимии, учений о полезных ископаемых и метаморфизме, геологии нефти, динамики атмосферы, гидрогеологии, даже к сравнительной планетологии, когда он сопоставляет геоморфологические закономерности Земли и Луны.
Ему была органически чужда «узкая специализация». Для него характерна именно цельность постижения природы. Он избегал абстрактных рассуждений на общие темы и обычно ограничивал круг своих интересов вполне определенными исследованиями по физической химии, горному делу, металлургии…
В его научных взглядах были черты, объясняемые «духом времени», особенностями эпохи становления промышленности, торжества механики и механистического мировоззрения (достаточно вспомнить, например, его представления о структуре мирового эфира). Но по складу ума и убеждениям он вышел за узкие рамки механистической модели мира.
Ломоносов мыслил такими категориями, как человек и природа, видел перед собой единое Мироздание, а Землю рассматривал как его часть. И ее тоже он стремился осмысливать как единое целое. Так, рассуждая «о состоянии земной поверхности, о ее фигуре и слоях от зрения сокровенных», он подчеркнул, что это «ясно покажет состояние и строение нашего общего дому, где живем и движемся».
Надо лишь добавить: биосфера, пронизанная животворной солнечной энергией, не только наш космический дом. Она еще и наша «мать Земля», породившая все живое, включая нас. У Ломоносова было «чувство первородности», глубинных связей человека со всеми творениями земной природы, с ее историей и развитием. В этом он был одним из всего лишь трех-четырех мыслителей того времени. Чтобы оценить силу и оригинальность его прозрений, вспомним некоторые факты из истории геологии.
Идея Всемирного потопа, которую имел мужество резко критиковать Ломоносов, вошла в науку наследием мифов Древнего Шумера, Аккада и Вавилона, а затем — библейского предания. До некоторых пор она была, можно сказать, прогрессивной: признавала образование горных пород, минералов, ископаемых остатков не чудом творения, а результатом природного (хотя и фантастического) явления. По мере развития геологических знаний теория глобального катаклизма, гибели древних животных во Всемирном потопе, при всей ее простоте и привлекательности все более вступала в противоречие с фактами и вытекающими из них следствиями.
Во второй половине XVII века Николай Стенон в геологической истории Тосканы выделил 6 этапов. Сначала она была залита водой, затем стала сушей, позже вновь ушла под воду, когда накапливались морские осадки с остатками животных, затем поднялась и подверглась действию текучих вод и обрушения горных пород в подземные полости.
«Всемирный потоп тоже легко будет объяснить, — писал он, — если предположить в центре Земли вокруг огня наличие водяной сферы или, по крайней мере, огромного вместилища, откуда без движения центра могут изливаться… воды». О длительности этапов геологической истории Стенон предпочел умолчать. Он и без того рисковал угодить в руки инквизиции, отрицая Всемирный потоп как чудо, явленное волей Бога.
Швейцарский ученый И. Шейхцер описал в 1726 году отпечаток живого существа на плоской поверхности сланца и пришел к выводу: «Этот кусок содержит несомненно половину или немного менее скелета человека», вещество костей и мяса которого «вошли в камень».
