Визит в Анголу в январе был призван привлечь внимание к проблеме. Но критики Дианы прозвали ее loose canon — непредсказуемый человек (выражение носит отрицательный характер, так как дословно означает «пушка, сорвавшаяся с лафета»). Они считали, что принцесса полезла в политику, а ей там не место (официально Великобритания выступала против запрета противопехотных мин, пока не будет достигнуто международное соглашение по этому вопросу). Даже во время посещения самого смертоносного района Анголы, так напичканного минами, что и разминированные территории представляли опасность, к Диане подошли журналисты с провокационными вопросами. «Я не понимаю, о чем вы говорите», — ответила она. А сопровождавший ее сотрудник Красного Креста загородил принцессу, твердо сказав «спасибо» и не дав репортерам продолжить. Но интересно отметить, что журналистов в Анголе было крайне мало. Единицы осмелились приехать вслед за Дианой в страну, где царили нищета и послевоенная разруха, да к тому же можно было случайно подорваться на мине. Папарацци сочли за лучшее подождать возвращения принцессы в безопасном месте…
Диану провели на минное поле, где работала команда британских специалистов. Чтобы в одиночку разминировать один квадратный километр в этом месте, человеку понадобилось бы 80 лет! Каждый день на минах подрывались люди, для помощи которым катастрофически не хватало средств. Диана увидела устрашающее количество инвалидов, в основном потерявших при взрыве ноги. Среди них, естественно, были и дети. На снятых в Анголе кадрах — совершенно другая Диана, отличавшаяся даже от той, к которой успели привыкнуть за время ее посещений палат с тяжелобольными. Диана была в шоке от увиденного, и немудрено. Инвалидам не хватало протезов, но когда Диана спросила тринадцатилетнюю девочку с ампутированной ногой, что еще ей хотелось бы иметь, она ответила: «Игрушку. У меня никогда не было игрушек». Другая семилетняя девочка, тяжело раненная в живот, объяснила Диане, как получила ранение: она подняла мину, полагая, что это игрушка.
Когда Диана заявляла, что поездка носит гуманитарный, а не политический характер, принцесса не лгала — она хотела помочь людям выжить, облегчить их невыносимые страдания, к которым, казалось, они сами уже успели привыкнуть. Узнав, что противопехотные мины активно используются в семидесяти одной стране мира, Диана в отчаянии покачала головой и попросила прислать ей список. Считается, что поездка Дианы в Анголу принципиальным образом повлияла на запрет противопехотных мин. Далее она планировала посетить Камбоджу, Боснию и Афганистан (Диана успела осуществить лишь один из намеченных планов: в августе она съездила в Боснию). Карта в ее комнате в Кенсингтонском дворце была утыкана красными булавками, обозначавшими расположение минных полей. А в июне Диана выступила на конференции в Лондоне по проблемам применения противопехотных мин.
В 2013 году сын Дианы принц Гарри посетил Анголу. После стольких лет, прошедших с момента визита его матери, в стране по сей день в земле остается огромное количество мин. И если бы Диана за всю жизнь совершила бы только одну эту поездку, ей бы уже можно было ставить памятник, причем не в виде фонтана, установленного в лондонском Гайд-парке, потому что иначе жертв непрекращающейся войны было бы в тысячи раз больше. Активный процесс по полному запрету производства, хранения, экспорта и применения противопехотных мин начался в октябре 1996 года. В течение 1997 года было проведено четыре конференции, и на последней, в декабре, договор был подписан представителями 122 стран. Диане не суждено было увидеть результаты своей работы.
* * *
10 августа был последний день трехдневного визита Дианы в Боснию, где она стала свидетелем последствий, пусть и не такого масштаба, как в Анголе, размещения в стране противопехотных мин. Через 21 день ее не станет. Она не взорвется на мине и не заразится никакой ужасной болезнью. Диана будет находиться в обществе любимого мужчины. Катастрофа станет всего лишь последним звеном в цепи нелепых случайностей. Но пока Диана позировала на фоне боснийских пейзажей: низеньких домиков, ярко-зеленой травы и улыбчивых местных жителей. На тот момент ее деятельность по запрету противопехотных мин уже поддержал премьер-министр Великобритании Тони Блэр. В то же время британские таблоиды смаковали ее личную жизнь (в газетах появились первые совместные с Доди снимки).
В Боснии, как и в Анголе, Диана встречалась с инвалидами, взрослыми и детьми, подорвавшимися на минах. «Принцесса сделала непредусмотренную остановку возле кладбища в Сараеве, где заметила Эльвиру Тадик, 57 лет, которая клала цветы на могилу своего сына. Диана обняла Эльвиру и нежно коснулась ее лица — женщины не знали языка друг друга, но их молчаливая встреча длилась несколько минут». Поездка в Боснию завершила цикл благотворительных визитов Дианы в самые разные страны. Принцесса взяла очень высокую ноту, но соревноваться с самой собой ей не пришлось — это был финальный аккорд.
* * *
Обе знаменательные поездки Дианы проходили на фоне менее значительных событий. Лишь одно из них приведет к трагическому концу, но все они связаны между собой невидимыми нитями. В первую очередь хотелось бы упомянуть семью Дианы. Отношения с близкими никак не складывались, хотя именно они вроде должны были остаться рядом с ней до последнего. Но семья Спенсер никогда не отличалась сплоченностью. Сара служила у Дианы фрейлиной, однако сей пост ей большого удовольствия не доставлял, потому что лишний раз подчеркивал более высокий статус принцессы. С Джейн отношения всегда были прохладными, неблизкими, а уж после того, как муж Джейн ввязался в конфликт, связанный с публикацией Мортона, вообще сошли на нет. Отец умер, впрочем, из-за болезни он в последние годы, так или иначе, не был способен принимать активное участие в жизни дочери. Мачеха с Дианой периодически общалась, и довольно неплохо: сплошь взлеты и падения. Диана сама признавала, что с этой женщиной она могла бы советоваться, но давние семейные распри не позволяли им окончательно примириться. С братом Чарльзом тоже отношения не складывались. Став наследником титула и Олторпа, он не особенно церемонился с Дианой. Кроме просьбы возвратить ему диадему он ухудшил положение дел письмом, которое отправил сестре еще в 1996 году. «После долгих лет небрежения наши с тобой отношения стали худшими в семье, — писал он. — Думаю, ты и сама заметила, что мы почти не разговариваем… Я всегда готов прийти тебе на помощь… Но 15 лет твоего отсутствия почти уничтожили нашу близость… Я давно смирился с тем, что занимаю самое незначительное место в твоей жизни, и меня это более не огорчает. Для меня и моей семьи такое положение гораздо удобнее и приемлемее, чем те проблемы и боль, какую твоя дружба причинила многим людям… Я боюсь за тебя, — продолжал брат Дианы. — Я знаю, что манипулирование и обман — это часть твоей болезни… и молюсь, чтобы тебе повезло найти квалифицированного и сочувствующего специалиста, который помог бы тебе решить проблемы с психикой». Говорят, Диана плакала, читая письмо брата. Он был во многом прав, однако стоило ли быть таким откровенным в не самый сладкий период в жизни его сестры (тем более зная о ее психологической нестабильности).
Отношения с матерью тоже оставляли желать лучшего. Создается странное впечатление: когда Диана была ребенком, мать уделяла ей внимание, забирая ее и других своих детей на выходные и каникулы. После она будто вычеркнула их из жизни, решив, что во взрослом возрасте им ее любовь и внимание не очень нужны. Но дело было не только в редких встречах. В июне 1997 года Френсис пошла дальше. «Принцесса прекратила общаться с матерью в июне 1997 года после двух телефонных разговоров… Френсис Шанд-Кид называла ее шлюхой за то, что она „путалась с мерзкими мусульманами“». После смерти Дианы мать провела некоторое время в Кенсингтонском дворце и уничтожила ряд документов. Разрыв отношений расстроил Френсис, а с другой стороны, какой реакции она ожидала на свои слова?
