— А на выдвижение ему не пора?
— Пойдешь ко мне в отдельную часть замполитом? — обратился комкор ко мне.
— Что это за часть? — спросил я.
— Отдельный реактивно-артиллерийский дивизион прикрытия государственной границы. Отдельный! Прямого подчинения мне! — подчеркнул он.
— Ты какое училище закончил?
— Свердловское. Артиллерийский факультет.
— Ого, вот тебе и по профилю подходит. Подумай.
Полковник В. В. Колесник повернулся ко мне и с улыбкой спросил:
— Ну, и что ты думаешь?
— Я патриот наших войск и уходить в пехоту не желаю. — с пафосом ответил я.
— А где же я тебе должность замполита батальона найду?!
— Ничего, я подожду.
— Не валяй дурака, Олег, соглашайся на эту высокую должность, зарабатывай право поступать в академию, а затем ко мне комиссаром придешь, сменишь Николая Васильевича, — недовольно оборвал меня Колесник.
— Я в перерыве сообщу Зинченко о нашем решении, — вступил в разговор начальник политотдела подполковник Лысак, — не упускай момент, Олег.
Вот так неожиданно состоялось мое «сватовство» и назначение. Честно говоря, в повседневных армейских хлопотах о состоявшейся беседе с неизвестным мне комкором я уже и подзабыл. Не особенно я поверил и в реальность того очень будничного разговора.
Лето как всегда было напряженным, я продолжал прыгать с парашютом и лазить по горам на учениях, а в секретке части, оказывается, уже несколько недель лежал приказ о моем назначении. Его по распоряжению комбрига положили под сукно, чтобы не оголять роту на период самых ответственных занятий боевой подготовки.
Так что без прикрас — назначение было для меня внезапным, радостным и одновременно несколько грустным.
Впоследствии, продолжая дальнейшую службу в ста км от Алма-Аты, я поддерживал постоянную переписку с командиром, друзьями и сослуживцами. В Капчагае в это время начали формировать 22-ю бригаду, что подтолкнуло меня выйти на майора Н. А. Лобанова, своего бывшего комбата, работавшего в тот период в разведуправлении округа и попросить его содействия в возвращении в систему. Мои обращения не оставались без ответа, так например, В. В. Колесник мои письма и открытки регулярно зачитывал на совещании офицеров бригады, что радовало и обнадеживало.
Полный молодого задора и сохраняя чирчикский заряд ответственности за боевую готовность, я вместе с командиром вел бескомпромиссную борьбу за поддержание боевой готовности части, в которой служил. Вмешивался во все. Проверял комплектность, документацию, заправку, техническое состояние боевых и транспортно-заряжающих машин, часто бывало сам садился за руль и по местным дорогам проверял технические возможности БМ-21 и других автомобилей. Наличие многочисленной автомобильной техники создавало основные проблемы для боеготовности подразделений части, и вызывали постоянную головную боль за своевременность ее восстановления и ремонта. Эксплуатация же лихими водителями этого транспорта всегда была на грани фола. А по ночам мне снились прыжки из АН-12, тактико-специальные учения, лица друзей и комбрига… Я жил воспоминаниями о спецназе.
Неожиданно в студеном январе 1976 года мне позвонил начальник политотдела корпуса, поинтересовался делами, и в заключение разговора отдал приказ — оформлять документы в военно-политическую академию. К концу июня все решилось — я сдал вступительные экзамены, прошел конкурс и стал слушателем общевойскового факультета ВПА им. Ленина.
Мое поступление в академию оказалось большой неожиданностью для всех офицеров и членов семей нашего гарнизона, но только не Василия Колесника и офицеров бригады спецназа. Сдержанно отреагировавший на случившееся, приняв все как должное, Василий Васильевич многозначительно сказал:
— Встретимся в Москве.
Потом было расставание с гарнизоном. Когда жигуленок прапорщика, любезно согласившегося довести нас до Алма-Аты, покатил от подъезда дома, а за окнами — лица гарнизонных друзей, их жен и детей, в глазах которых грусть и безграничная зависть, — заходила ходуном душа, резануло глаза.
Прощай, Средняя Азия, прощай, задолбанный гарнизон, где течет из крана ржавая вода, где ты оставил такой кусок молодой жизни, лучше которого, как потом окажется, и не было… Как молоды мы были! С какими друзьми — спецназовцами крестились под куполом парашюта. Когда и где встретимся мы вновь?! Кто служил, тот меня поймет. В Москве к тому времени уже учились многие мои сослуживцы по бригаде: командиры Володя Манченко, Толик Неделько, Володя Елисеев, политработники Юра Артемов, Саша Зуев и другие…
Впереди ждала столица нашей Родины…
Там в Москве через несколько лет нас уже ждал и полковник В. В. Колесник, получивший назначение старшим офицером в центральный аппарат ГРУ ГШ ВС СССР.
Прошло несколько лет учебы, которые полны многими воспоминаниями. В этот период мне довелось в очередной раз, после Чирчика, встречаться с командующим ВДВ, человеком-легендой, генералом армии В. Ф. Маргеловым. Когда я рассказал о последних встречах Василию Васильевичу Колеснику, то он оживился и заметил, что свои первые парашютные прыжки совершал на Дальнем Востоке на базе 37-го воздушно-десантного корпуса, которым командовал генерал В. Ф. Маргелов.
По словам Колесника, закончив училище, он получил распределение на Дальний Восток. В то время это было модно, многие выпускники писали рапорта с просьбой направить их для службы в этот регион. В Корее шла война, на границе «пахло жареным». В Шкотово, где дислоцировался штаб армии, всем выпускникам начальник отдела кадров задал один и тот же вопрос:
— Не желаешь ли прыгать с парашютом?
Вызвался один Колесник:
— Готов прыгать в тыл противника!
Это и определило его десантную спецназовскую судьбу.
Вспоминая Маргелова, Колесник говорил, что с первых дней создания спецназа тот опекал разведчиков отдельной роты спецназ и неоднократно добивался передачи ее в состав своего корпуса.
Любопытно, как Василий Васильевич рассказывал мне о своей первой встрече с Маргеловым:
— Где-то часов в десять мы прибыли на площадку приземления «Украинка». К нам подошел Василий Филиппович и, весело поздоровавшись с нами, шутливо спросил:
— Чего это, товарищи десантники, скрючились как стариковский хрен? Выше голову, радуйтесь — на прыжки приехали. А это для десантника — наслаждение!
— Как-то само собой за шутками мы почувствовали себя бодрее. Так с благословения Маргелова в тот день я совершил свой первый прыжок.
— А затем прыгнул и остальные пятнадцать прыжков из самолета Ли-2.
Мог ли я тогда предполагать, что будет продолжение этого нашего разговора. Прошли годы, и причудливая судьба военного забросила меня в Днепропетровск, родной город В. Ф. Маргелова, где до сих пор сильны десантные традиции и где любили и помнили не только семью Маргеловых, но и своего земляка украинца — полтавчанина Василия Колесника. В 2000 году на церемонию открытия памятника генералу Маргелову администрация области оказала генералу Колеснику большую честь пригласив на торжества. Так причудливо переплелись судьбы этих двух неординарных личностей.
