Горячий чай перевел организм в другой тепловой режим. Захотелось окунуться в бездны прошлого, найти Гипертексты с расшифровкой Ключей метаязыка и узнать правила древнейшей системы боя. Тарас настроился на объемное видение-чувствование пространства, огляделся в поле внимания в поисках холодных «сквозняков опасности». Все было спокойно. За домом никто не наблюдал, злобные намерения в радиусе километра отсутствовали, и единственным очагом напряженного бдения был блокпост неподалеку.
Тогда Тарас устроился поудобней и начал настройку сознания для похода в глубь самого себя, в генную память рода. Надо было «услышать землю» корнями волос – через все тело, и «ощутить небо» ступнями – сквозь голову, тело и ноги. Растворение сознания в потоке времени пришло с тихим звоном струны, и Тарас почувствовал, как спираль энергии закручивается со лба на затылок, нагревая его до золотистого свечения, переходит на позвоночник, образует вихрь вокруг тела и начинает стекать в углубляющуюся воронку под ногами. В какой-то момент он ощутил, что находится одновременно в трех разных временах и пространствах, причем в мире, где осталось его тело, живет далеко не главная часть «общего» многомерного организма.
Спуск «на дно» памяти длился мгновение – и вечность! С гулом и плеском Тарас выпал в сознание предка и начал осматриваться, пытаясь определить, в каком времени и в чьем теле он оказался на этот раз.
Это был не Инсект и не Первочеловек, как надеялся «путешественник по внутренним временам». Предшественники людей жили совсем в другом мире
[6]
, и принципы их отношений между собой и с природой были для Тараса темны и загадочны. Созданная ими культура едва ли базировалась на тех же законах и морали, что и человеческая.
К тому же они имели силу, способную творить события вселенского масштаба, в то время как люди в массе своей не имели и миллионной доли этой прекрасной и страшной силы. Поэтому оценить смысл совершенствования и цели существования Инсектов Тарас едва ли смог бы. С другой стороны, люди переняли у своих предков-нелюдей уникальный дар творческого созидания, и это уравнивало их со всеми предками и разумными существами космоса и позволяло наслаждаться не результатом, а самим процессом творчества и ощущением причастности к Роду.
Процесс вживания в личность предка длился недолго, хотя Тарас оценивал его длительность больше эмоционально, нежели реально. Свет, окутывающий его со всех сторон, расступился. Теперь он мог не только чувствовать мир предка своей сферой восприятия, но и видеть его глазами.
Он (то есть предок) стоял на корме какого-то большого корабля и, задумчиво сложив на груди две пары рук, смотрел на след, оставляемый кораблем за кормой. Судя по отсутствию берегов и вообще какой-либо суши на горизонте, корабль пересекал море или океан, направляясь к неведомой цели точно на север.
Корабль был велик – от кормы до носа его длина составляла, по оценке Тараса, не менее двух сотен метров – и необычен. Вместо мачт он имел три конусовидных башни с ромбической насечкой, на вершинах которых вращались огромные пятилопастные винты. Они-то и создавали тягу, позволяя кораблю вспарывать океан со скоростью не менее пятидесяти узлов.
Кроме башен, на палубе виднелись две обтекаемые пристройки неизвестного назначения, похожие на поплавки с рядами люков, а также грибообразные выросты, напоминающие кнехты для закрепления канатов, только в пять-шесть раз больше.
Корма корабля выступала над палубой примерно на шесть метров, полого опускаясь к первой башне, и, вероятнее всего, в ней располагались кубрик экипажа и каюты для пассажиров. Хотя ни матросов, ни вообще каких-либо живых существ видно не было. Предок Тараса, в неподвижности созерцавший поверхность океана, находился в одиночестве.
Одет он был в блестящий, стеганный ромбами плащ, в мохнатые сапоги до колен и в доху из шкуры медведя или родственного ему зверя, накинутую сверху на плащ. Вооружение предка составляли торчащие за поясом меч в ножнах и штук пять кинжалов, а также арбалет за плечами. Судя по излучаемым предком полям, он терпеливо ждал конца пути и занимался в основном медитацией, нейтрализующей сильные эмоции вроде гнева, ненависти или радости. Вывести его из этого состояния могла бы, наверное, только внезапная встреча с врагом или катастрофа корабля.
Тарас, нуждавшийся в информации другого рода, с разочарованием подумал, что неправильно выбрал момент остановки спуска в прошлое, собрался было возвращаться «наверх», в свое время, и в этот момент на горизонте показался колеблющийся силуэт какого-то объекта. Больше всего этот объект напоминал шар одуванчика на тонкой серой ножке, покачивающийся под порывами ветра.
Предок встрепенулся, снял с пояса аппарат, напоминающий трехтубусный бинокль, приладил окуляры к глазам верхней парой рук. Нижняя пара в это время сняла с плеча арбалет и вставила короткую черную стрелу без оперения, но с насечкой.
Поле зрения Тараса покрылось светящейся сеточкой, что резко ухудшило видимость. С другой стороны, это было в порядке вещей. Тарас уже не один раз становился свидетелем того, как применение предками биноклей (или приборов, их заменяющих) сказывалось на его зрении. Очевидно, сознание не успевало подстроиться к видеокартинке, образующейся в мозгу предка при взаимодействии с техническими устройствами того времени.
Корабль продолжал ходко резать форштевнем гладь океана, которую уже начали морщить барашки волн. Вскоре волны стали перехлестывать через борта, хотя ветра по-прежнему не было и небо оставалось чистым, безоблачным, густо-синим, напоминающим глубокий омут. Лишь солнце, клонившееся к горизонту, подернулось оранжевой дымкой.
Однако шторм – в мертвом молчании океана – вскоре начал стихать, толчея волн улеглась, наступил странный штиль, океан успокоился и превратился в гладкое синее стекло с прожилками водорослей и прозрачных потоков в его толще.
«Одуванчик» приблизился, продолжая раскачиваться, как это делают земные растения в ветреную погоду. Стали заметнее детали на его стволе – странные наросты, похожие на ажурные грибы или каповые вздутия на стволах земных деревьев. Пушинки, образующие белесый шар «одуванчика», тоже увеличились, но так и остались пушинками, белыми парашютиками с более темными зернышками.
На корме появились еще двое соотечественников предка Тараса, одетые точно так же. Они рассматривали некоторое время «одуванчик» в бинокли, затем обошли с десяток «кнехтов» на палубе корабля и скрылись внутри одной из сигаровидных гондол. Спустя минуту гондола вырастила два полупрозрачных побега, которые развернулись веерами и превратились в своеобразные паруса или скорее стрекозиные крылья. Затем с металлическим лязгом гондола отделилась от палубы и косо устремилась вверх, набирая высоту. Вскоре она превратилась в летящее семечко клена и скрылась на фоне «кроны одуванчика».
Холодея, Тарас наконец оценил размеры этого искусственного сооружения. Высота его достигала не менее десяти километров, а диаметр «пушистого шарика» – около километра.
