Мне с моей кирпичной рожей здесь нечего было делать.
И все же меня ждали. Стоило мне появиться на входе, как свора репортеров кинулась в мою сторону. Бетти среди них не было, а жаль — мне бы ее помощь пригодилась.
Засверкали вспышки фотоаппаратов, и дюжина микрофонов ткнулись прямо в лицо.
— Рик Дональд! Публика жаждет узнать…
— Пожалуйста, несколько слов для наших читателей…
— Мистер Дональд, это правда, что…
Я остановился, чтобы дать развернутое интервью. В итоге общественность узнала, что я холост, люблю джаз, что у меня нет ни собаки, ни кошки, что редко читаю книги и очень испугался, столкнувшись с ифритом лицом к лицу.
Наверное, я бы так и увяз в толпе репортеров и они бы вытянули из меня все жилы, но тут из мэрии выскочил один из распорядителей.
— Господа, мистер Дональд очень занят. Его ждут. Он обязательно ответит на все ваши вопросы. Наберитесь терпения. Нам пора!
Он втащил меня внутрь, заботливо снял с пиджака пушинку.
— Вы как? Эти шакалы любого доведут до белого каления.
— Благодарю вас — нормально. Я еще не успел выработать иммунитет к этой вакханалии.
— Тогда крепитесь. Внутри ждет публика, вожделеющая вашего общества не меньше, чем эта свора репортеров.
— Огонь и воду я прошел. Остались медные трубы.
Широкие двери захлопнулись за моей спиной. Я вошел в главный зал мэрии под аккомпанемент квартета, игравшего классическую музыку.
Здесь стояли накрытые столы, и толпы гостей с бокалами в руках передвигались от одной кучкующейся группки по интересам к другой.
— Дональд! — Ко мне ринулся, улыбаясь во все тридцать два фарфоровых зуба, мужчина в смокинге, которого я видел первый раз в жизни. — Рад нашей встрече!
Меня тут же перехватил другой, не менее импозантный представитель высшего общества.
— Вы настоящий молодец! То, что вы совершили, невозможно описать словами.
К нам присоединилась дама в шелковом струящемся платье с длинным шлейфом. На голове у нее была чалма с павлиньим пером. Когда дама говорила, перо мерно покачивалось в такт речи. Улыбка на ее лице держалась словно приклеенная, а губы шелестели как оберточная бумага.
— Мистер Дональд, могу я называть вас просто Риком?
— Безусловно, мэм.
— Прекрасно. Рик, какие у вас планы на будущий уик-енд?
— Э… — Я задумчиво почесал голову. Так далеко в будущее я еще не заглядывал. Будущая неделя казалась мне такой же далекой, словно вечность.
— Приходите к нам. Муж устраивает званый ужин. Будет много влиятельных людей. Они все хотят увидеть героя!
Дама поцеловала меня в щеку и удалилась, оставив гадать, кто она такая.
Чуть погодя меня облепила целая компания. Я пожимал руки, слушал и сам говорил дежурные комплименты. Меня хлопали по плечу, совали в карман визитки, звали в гости, делали туманные намеки.
Потом появился мэр: щекастый, с выбритой наголо головой и радушной улыбкой, будто я только что пообещал при свидетелях положить в фонд города миллион хрустов.
— Рик Дональд! Благодарю, что вы почтили мой скромный прием вашим присутствием. Это большая честь для меня.
— Вы вгоняете меня в краску, господин мэр. Я чувствую себя невестой на свадьбе.
— О, в этом что-то есть! Но вы расслабьтесь! Сегодня здесь только друзья, Рик. Позвольте пожать вашу руку. Вы очень мужественный человек, и я в восторге от нашего знакомства.
На мгновение я почти поверил ему.
Его рука была тонкой и слабой. Я боялся, что расплющу ее, словно прокатный стан.
— Вы многое сделали для нашего города, мой мальчик, — чуть надтреснутым голосом заговорил он. — Спасли честь одного из самых уважаемых граждан, победили ужасную тварь и спасли страну от международного скандала. Теперь Арабии нечего нам предъявить. Убийство стало их внутренним делом.
— Я просто оказался в нужное время в нужном месте, — сказал я.
— Не скромничайте, мой мальчик. Я изучил материалы дела и прекрасно осведомлен о вашей роли в расследовании.
Мэр зачем-то обернулся и, увидев кого-то, призывно помахал рукой.
— Том, иди сюда. Нужно поговорить.
Я напрягся, услышав знакомое имя. Случилось то, чего было нельзя избежать. Глупо думать, что на приеме не будет моего прежнего босса.
К нам подошел шеф. Он излучал столько благодушия, что его хватило бы на несколько сиротских приютов.
— Рик! — Шеф сделал вид, что безумно рад нашей встрече.
Он протянул руку, но я демонстративно отвернулся от него.
Шефа это не смутило. Мой босс был тертым калачом.
— Ты обижен на старика Тома?! Зря! Поверь мне, все делают ошибки и я в том числе. Давай закопаем томагавк войны и выкурим трубочку мира.
— Да, — спохватился мэр, — действительно, как-то нехорошо получилось. Вас ведь недавно уволили из полиции… Какие-то проблемы по линии внутренних расследований.
— Недоразумение! — поспешно объявил шеф. — Виновные уже наказаны. Это все дело рук лейтенанта Перкинса. Бывшего лейтенанта, — добавил он. — Он оболгал Рика, а мы поверили. Но теперь справедливость восторжествовала. Я лично вышиб Перкинса со службы с волчьим билетом.
— А мистер Дональд? Как быть с ним? — поинтересовался мэр.
И мэр и шеф ломали комедию, заранее распределив роли. Все происходящее слишком напоминало домашнюю заготовку.
Мэр сделал нетерпеливый жест, и шеф полиции заговорил:
— Я понимаю всю ответственность за случившуюся несправедливость. Мистер Дональд был до увольнения лейтенантом. Я знаю, каким образом можно компенсировать его моральные страдания.
— Любопытно, — протянул мэр. — И что вы намерены предложить мистеру Дональду.
— У нас освобождается место капитана в центральном управлении. Не сомневаюсь, Рик — идеальная кандидатура на эту должность. Он честный, волевой и очень талантливый человек. Полиции нужны такие.
— По-моему, вы правы, — кивнул мэр. — Рик, что скажете?
Понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с ответом. Можно, конечно, наступить на свою гордость, проглотить унижение, согласиться на хорошую должность и, таким образом, обеспечить себе будущее. Но тут я вспомнил разговор с детективами Фростом и Армстронгом, ложь Перкинса, то, как меня, скованного наручниками, прессовал Бруковски по личному указанию шефа.
— Большое спасибо, господин мэр, за оказанное доверие, — медленно произнес я.
— Так в чем дело? Соглашайтесь! — Мэр продолжал делать хорошую мину при плохой игре.
Я уставился на шефа. Тот побледнел, понимая, что услышит сейчас нечто нелицеприятное. И он не ошибся.
