– Видишь, девочка, этот святой человек пытался нас предостеречь. Но мы слишком зажрались. Казалось, мы никогда не насытимся, но потом началась война, и мы узнали, что такое настоящий голод. Не тот, когда ты не спишь ночами, мечтая о новой шубе, а когда можешь позволить себе за день небольшой кусочек хлеба и стакан молока. Связь между странами прервалась, брат пошел на брата, города превратились в крепости, и мы оказались жертвами собственной жадности.
Цветок в банке, наконец, расцвел и теперь шевелил зелеными лапами-веточками, как экзотическое морское чудовище. Чай пах чем-то далеким и неведомым, и Арина, трезвея, прихлебывала его из алюминиевой кружки маленькими глоточками, стараясь растянуть удовольствие.
– Вы думаете, это возможно? Найти причину краха?
– Скажу тебе по секрету, я близка к этому. Именно поэтому они все еще держат меня тут, хотя такой старухе давно уже место за городом в выгребной яме. Росписи архивов образуют в результате огромную книгу жизни, проанализировав которую мы сможем устранить сбой механизма. Историки утверждают, что этот сбой запрограммирован и происходит регулярно каждые 100 или 200 лет. Однако наши диагносты уверены, что если просчитать эту систему, то можно не только устранить погрешность мироустройства, но и просчитать следующий подъем цивилизации. Согласно последним данным, есть шанс, что в ближайшее время человечество снова восстанет из пепла. Сейчас нам важно понять, в какой момент человек стал продажен, когда он начал превращаться в другое существо и почему. Именно поэтому ты должна с особой тщательностью расписывать рекламный блок. Ничто не может быть упущено. Как она смотрит, что при этом делает, во что одета, что держит в руках? Несомненно, эта женщина мало похожа на человека, но ты должна воспринимать ее как транслятор чьей-то воли. Она навязывает что-то рынку, пропуская это через свое тело. Реклама также напрямую была связана с продажей чувств и эмоций. Рынок развивался успешно, все покупалось и продавалось. Никто не знает реальную причину, по которой случился обвал экономики. Как будто боги закрыли на небесах свои банки и перестали кредитовать человечество. Наши ученые уверяют, что это похоже на экономический вирус, которые поразил почти все континенты одновременно. Мир будто обожрался, набил брюхо так, что его разорвало на тысячу кусочков. Эти кусочки сегодня – где-то города, где-то общины – вынуждены кое-как выживать, перебиваясь с хлеба на воду. Нас отбросило на несколько веков назад, но кто виноват и что делать, предстоит ответить вашему поколению. Возможно, я не доживу до разгадки, но ты должна успеть прочитать Великую книгу прошлого. Книгу жизни.
Кассета 10
– Ты что-то совсем не весел, мой доктор.
– Несси, нам надо поговорить.
– Мне казалось, я уже типун на языке заработала, болтая без передыха.
– Марат опять настаивает на твоем возвращении.
– Раз, два, стой, черный человек идет за тобой! Три, четыре, пять, он будет тебя искать.
– Несси, я не знаю, что мне делать. У меня первый раз в жизни такая дилемма.
– То есть мы вроде как поменялись ролями? Тогда садись на мое место и рассказывай. Давай, давай, поворачивай эту тупую камеру.
– Прекрати, ради бога, ерничать. Ты была права, я понятия не имел, с кем связывался. Это очень агрессивный и эмоционально неустойчивый тип. Он жаждет мести. Не знаю, в чем ты так провинилась перед ним. Но отдать тебя сейчас ему – это значит убить.
– Не переживай, все будет хорошо. Я говорила, что это испытание не из легких, но ты справишься. Просто думай о новой клинике, о счастливой жене. Ты любишь ее?
– Не знаю. Я уже ни в чем не уверен. Я обожал ее, боготворил. Но потом словно что-то слизкое влезло между нами. Я смотрю в ее глаза и вижу там пустоту. Она использует меня в своих целях, не более того. У нее есть кто-то еще. Я нечаянно почитал сообщение в ее телефоне.
– Любовник?
– Похоже на то.
– Это нормально. Эйдосы лезут туда, где тонко. Чтобы проще было управлять ситуацией. На самом деле она любит тебя, не верь им. Не читай чужих писем, не отслеживай ее положение по спутнику. Просто люби без оглядки, и есть шанс, что когда я уйду, она станет прежней. Ну же, доктор, возьми себя в руки и давай продолжим.
– Да, да. У нас много работы. Прости (ополаскивает лицо в раковине). Верни, пожалуйста, камеру на место.
– Целую неделю после смерти Корецкого я была совершенно не в себе. Даже Марат, проявив удивительную деликатность, никуда меня не звал и даже не звонил. В день похорон моего дорогого супруга я в одиночестве напилась в своем любимом «Крокодиле» до состояния «бешеная карусель». Это когда приходишь домой, валишься на кровать, а квартира начинает кружиться в диком вальсе у тебя над головой. На раз-два-три пролетает по кругу вся твоя жизнь. В том числе Корецкий. А когда ты пытаешься сойти с аттракциона, соскочить с взбесившейся игрушечной лошадки, убеждая себя в том, что все это – не более чем страшный сон, то становится еще хуже. Карусель, словно в отместку, начинает все быстрее и быстрее набирать обороты, и спрыгнуть с нее в таком состоянии означает одно – неминуемую гибель от многочисленных переломов органов чувств. Лучше уж досмотреть этот пьяный бред до конца.
– Ты была на похоронах?
– Нет.
– Почему?
– По двум причинам. Во-первых, до последнего вздоха этого сукина сына я официально являлась его супругой, так сказать женой de ure. Женой же de facto была Верка, и именно она воспринималась его окружением как единственный близкий покойному человек. Глупо было принимать фальшивые соболезнования в честь несуществующего горя. Быть образцовой вдовой в черной шляпке с вуалью и перьями и картинно смахивать слезинки с густо накрашенных ресниц мне не хотелось. А во-вторых, меня все время терзало чувство вины, как будто я имела непосредственное отношение к его гибели. Я в мельчайших подробностях видела картину его смерти, и она слишком долго стояла у меня перед глазами. Добавь еще к этому запахи и даже болевые ощущения, которые я пережила в лесу, и ты поймешь, о чем я говорю. Что-то внутри свербело и не давало покоя. Пытаясь среди ночи прийти в себя после «карусели» и последовавшей за ней нежной встречи с унитазом, я выжала сок из апельсина и уселась на пол перед телевизором. И что ты думаешь я там увидела? Разумеется, мертвого Корецкого. Его показали в репортаже о несчастном случае, произошедшем в коттеджном поселке Ленобласти. Пышные похороны, где рыдало невероятное количество баб, большинство из которых я видела впервые в жизни. Если бы Корецкий не покинул этот мир так рано, то, скорее всего, стал бы богат как Крез за счет миллиона влюбленных в него идиоток. Таких же, как я и Верка.
Я смотрела репортаж и хохотала, будто чертова ведьма. Я каталась по ковровому покрытию и, истерически смеясь, билась головой о мебель. Вдруг я осознала, как мне хорошо, оттого что мой муж умер. Это было мерзко, но факт. Смерть Корецкого словно освободила меня, и теперь я могла спокойно думать о нем, смотреть на его фотографии и носить гвоздики на кладбище. Я могла теперь нежно вспоминать его точеный профиль и в тихой печали произносить фразу «мой покойный супруг», рассказывая о нем друзьям. Я могла заниматься сексом и не видеть в других лицах его бездонные синие глаза. Иногда любишь так сильно, что осознание того, что твой избранник мертв, переносится гораздо легче, чем одна мысль о его счастье с другой. Я ходила на работу и была счастлива от того, что мне не мерещится в банке или в кафе в каждом встречном знакомый силуэт в сером пиджаке и что я не вспоминаю о нем всякий раз, как звонит мой телефон. Гибель Корецкого, как хакерская программа, без следа стерла во мне все прошлое, связанное с моим неудачным замужеством. Для того чтобы окончательно развязаться с нашим браком, я постаралась уничтожить все, что могло хоть немного напоминать мне о нем. Последнее обследование у гастроэнтеролога показало, что я за кратчайший срок полностью излечилась от язвы. Мой врач был потрясен.
