«Не волнуйся, это всего лишь я, безобидный Никита Филонов, тридцати трех лет от роду. Прошу заметить, что родился в год Кота. Сразу отвечаю на твой вопрос: «С художником в родстве не состою».
«А при чем здесь коты?» – удивилась я его беззаботной болтовне. За последний год я окончательно разучилась легко и весело трепаться. Чтобы просто так, ни о чем.
«Коты очень деликатны по своей природе и уживаются с любыми людьми. Мой дед и отец были котами. Мама и бабушка – тигры, но это тоже из породы кошачьих. Единственная, кто не вышел в нашу породу, – это моя младшая сестра, она – обезьяна. Совершенно безбашенная персона, которая считает, что в жизни нужно попробовать все. Копит деньги, чтобы полететь на экскурсию в космос. Ты, наверное, слышала, что скоро запустят летающий корабль-отель для туристов? Кстати, а ты кто по китайскому гороскопу?»
«Наверное, свинья».
«Почему сразу свинья? Давай подсчитаем. Так, ты – Огненная лошадь, очень трудолюбивая, но несчастная в любви».
«Прямо в точку».
«Ладно, не грусти. Я немного придуривался, чтобы развеселить тебя. Издали ты похожа на человека, который вот-вот начнет разговаривать сам с собой, а это – нехороший знак. Я тут кое-что принес для тебя, – Никита стал раскрывать свою папку, и на меня дохнуло запахом дорогой кожи. – Во-первых, вот тебе координаты московской фирмы. Только на первый взгляд кажется, что она маленькая. На самом деле ею управляет жена мэра, которую я отлично знаю. Я поговорил с ней о твоих дверях-окнах. Есть немало подводных камней, но в целом они не прочь сменить поставщика. Так что теперь все целиком в твоих руках. Она очень ждет твоего звонка».
«Спасибо огромное, Никита. Сколько процентов ты хочешь?»
«Нисколько. Для меня это ничего не стоило. Тетушка обожает шоколад, а в его изготовлении мне нет равных. Я сделал ей торт в виде Венеры Милосской в натуральную величину. Она просто обалдела».
«Филонов, мы с тобой деловые люди. Давай договоримся. Сколько? Десять процентов от сделки тебя устроит?»
Он улыбался и смотрел на меня.
«Двадцать?»
Филонов продолжал смотреть на меня с нежностью. Он был единственный обладатель такого взгляда во всем мире. Как будто смотрит и гладит по голове. Хотелось замурчать.
«Секс?»
Никита расхохотался.
«Несси, ты не веришь в существование людей, которые могут что-то делать для тебя просто так? Без-возд-мезд-но. То есть даром».
«Не верю».
«А зря… Ладно, бизнес-леди. Тогда баш на баш. Ты очень меня выручишь, если поедешь со мной во Францию. У меня есть небольшое дело в Париже, а одному ехать скучно. Мои друзья давно планировали путешествие на пароме, и мы решили совместить полезное с приятным. Мы едем на пароме в Стокгольм. Затем – Дания, Нидерланды, Бельгия и – Париж. Знаешь, я очень хочу показать тебе Париж. Когда мы познакомились у банкира, ты сказала, что мечтаешь там побывать».
«Ты что, клеишься ко мне? Господи, Филонов, ты же ничего обо мне не знаешь. Я – злобная стерва, сожру твою печень в один момент. Ты даже пикнуть не успеешь».
«Видишь ли, Несси. В стервологии существует особая теория. Считается, что данное свойство великой женской души – всего лишь побочный эффект сердечной травмы. Он возникает в связи с длительной неудовлетворенностью той или иной ситуацией. Самые знаменитые стервы вроде Анны Карениной, Настасьи Филипповны были всего лишь очень несчастливы в любви. Вот и все».
«Ты прав. Я совершенно ничего не понимаю в любви. От меня как от чумы разбегаются все мужчины. А перед тем как навсегда захлопнуть дверь, стараются метнуть мне в голову томагавк».
«Это удел всех сильных женщин. Слабым мужчинам хочется их убить, поскольку это единственный способ доминировать. В результате мы имеем расчлененную поездом Каренину и зарезанную Рогожиным Настасью Филипповну. Увы, это нормально».
«Ты, как я вижу, прекрасно разбираешься в отношениях полов».
«Я учился на психолога и даже немного работал с частными клиентами. А потом понял, что делать сладости гораздо приятнее, чем сортировать мусор в человеческих головах. Я открыл музей шоколада, а потом небольшую фабрику. Так все и завертелось. Ну что, поедешь с нами?»
В его светлых глазах плясали черти. Филонов был очень симпатичный человек. Не скажу, что красавец, но симпатяга точно – высокий, широкоплечий. Правда, немного лысеющий, но это совсем его не портило. Даже наоборот, придавало мужества и опытности. Он строго и со вкусом одевался и приятно пах горьким шоколадом. Филонов был броня, каменная стена в виде мужских плеч, о которой грезят все женщины.
– И ты поехала с ним в Европу, никому не сказав? – спросил доктор.
– Да. Я удрала от Марата, рискуя всем и вся. Я убегала в панике и полном душевном раздрае. Мне казалось, что ОНИ уже все знают, и на таможне ко мне подойдут бравые молодцы в униформе и развернут обратно в Россию. Я понимала, что Марат не простит мне исчезновения. Он достанет меня из-под земли, чтобы отомстить. Вынет сердце, выпьет кровь и нашпигует еловыми шишками.
– Тогда зачем ты это сделала?
– Я привыкла смотреть страху в лицо. Моя мать говорила: «Если однажды ты дашь кому-то запугать тебя до смерти, значит, твоя жизнь закончилась». Мне не хотелось, чтобы Марат владел мной, а иного способа разрешить ситуацию я не знала. Это была чистой воды провокация. Потому что, понимаешь, где-то в недрах моего страха и отчаяния скользило дикое любопытство – как далеко он зайдет, осознав, что я предала его и нарушила, наконец, эту гребаную сделку.
– Ты не боялась, что у тебя будет приступ вещизма и Никита это заметит?
– Конечно, боялась. Еще как! Но скажу тебе по секрету, за год регулярного воровства я здорово насобачилась делать это незаметно. Иногда Марат сам удивлялся, насколько быстро и красиво мне удавалось овладеть предметом. Ему для того, чтобы утащить что-то, нужно было сначала придумать маневр, отвлекающий окружающих. Чаще всего Марат начинал «забалтывать» собеседника. Не помню, говорила я тебе уже или нет, но, по моему стойкому убеждению, Марат обладал даром гипноза. Я несколько раз присутствовала при его белонгировании. В такие моменты его голос понижался на полтона и становился медитативно-равномерным. Он, как кот-баюн, укачивал и успокаивал свою жертву тягучим низким баритоном. Обычно после кражи хозяин не мог вспомнить, где он вообще последний раз видел ту или иную вещь, не то чтобы связать ее исчезновение с Маратом. У меня же все получалось, по словам Марата, как в фильме «Матрица».
«Ты словно до четверти секунды заранее знаешь, кто и в какую сторону будет смотреть, пока ты берешь и прячешь вещь, – завистливо говорил он. – Я бы не отказался даже от одной сотой того, что называется женской интуицией, если это каждый раз спасает твою задницу».
– То есть приступов вещизма у тебя в Европе не было?
– К счастью, нет. Возможно потому, что на улицах старушки Европы нет такого устойчивого запаха денег, как у нас. В России же им провоняло абсолютно все. А эйдосы, как выяснилось, обожают эту вонь.
