Мы припарковались в очередном дворе-колодце, затем Алиса провела меня на набережную Фонтанки и открыла дверь в магазинчик с вывеской «Сувениры». Колокольчик на двери сообщил хозяевам о нашем приходе, но никто нас не встретил. Пока Алиса копалась в большом, плетенном из бамбуковых прутьев сундуке, выкидывая оттуда одежду и обувь, я рассматривала магазин. Это была обычная сувенирная лавка, с матрешками и аляповатыми акварельками, рассчитанными на туристов, которые гуляют по центру старого города. Несколько полок были плотно уставлены котами, свалянными из серой шерсти. Там были коты в пиджаках и бальных платьях; коты с кастрюльками и поварешками; коты, сидящие в маленькой библиотеке и читающие книги. В комнате была еще одна дверь, и, заглянув в соседнее помещение, я обнаружила, что там пусто, только на стенах висят картины, как попало завешанные простынями.
«Пройди, посмотри, если хочешь. Здесь мы в безопасности. В этом месте они при всем желании не смогут подключиться к общему информационному полю. Мы все очистили, на случай преследования».
Наконец она извлекла что-то подходящее из сундука и кинула мне в руки.
«Иди в ту комнату и надень этот сарафан и сандалеты – они очищены. Никой информации. А твою одежду надо сжечь. Шмотки болтливы, как старушки на лавочках, а нам лучше не рисковать. Заодно можешь взглянуть на его картины. Мы редко их кому показываем, но тебе можно».
Я зашла в другую комнату и приподняла уголок простыни, что скрывала за собой удивительные, параноидальные картины Ники. В духе сюрреалистической живописи Сальватора Дали человеческие тела переплетались с привычными повседневными предметами. Например, в уродливом растянутом мужском теле с вывернутыми коленями и локтями сидел замечательный автомобильчик. Одной рукой (то бишь колесом) он поправлял большой испуганный человеческий глаз, который служил для автомобильчика боковым зеркалом. На другой картине часы в шляпе деловито шагали по улице, поглядывая на руку-пружинку, на которую был собственными кишками намотан окровавленный ребенок. Еще там был компьютер, выедающий, как яйцо, человеческий мозг, и старинное бальное платье с поясом из человечьей кожи. Самое, пожалуй, жуткое впечатление произвела на меня картина под названием «Шопинг». В магазине, увешанном цветным барахлом, с надписью «Sale» около кассы стояла модная дамская сумочка и в руках держала «кошелек». В виде кошелька художник изобразил женское тело без ног и рук, где отверстием для монет было влагалище. Сумочка засовывала туда кредитную карточку, а женщина орала от боли.
«Здорово, правда?» – спросила Алиса.
Я была так потрясена увиденным, что даже не услышала, как она вошла.
«Ника на самом деле очень талантлива, если бы еще не злоупотребляла наркотиками, то многого могла бы добиться. Она, кстати, оформляла мою выставку и придумала всю концепцию с готикой. Кажется, получилось неплохо».
«Прости, Ника – это он или она?»
«И то и другое».
«Почему они вас не трогают?»
«У нас иммунитет. Из-за моей дочери. Это долгая и невеселая история. Но если хочешь, я могу рассказать тебе».
С будущим мужем Алиса познакомилась в самолете Рим – Москва. Алиса тогда только-только закончила институт, собиралась через две недели вернуться обратно в Италию, чтобы благополучно выйти там замуж и нарожать кучу бамбиносов. Итальянский жених отпустил ее на Родину только на неделю, чтобы заказать роскошное свадебное платье, которое изготовить в России было дешевле, чем за границей, а сам занялся свадебными хлопотами. Николай же возвращался домой после стажировки, которую в течение полугода проходил в Италии. Он и еще несколько молодых художников получили грант на то, чтобы изучать итальянскую живопись и архитектуру прямо в сердце страны. Николай заметил, что соседка-красавица рассматривает на ноутбуке фотоснимки. Он наклонился к Алисе и похвалил композицию фотографии, на которой итальянская бабушка кормила голубей. Они разговорились, и оказалось, что у них много общих знакомых, в основном людей искусства. Алиса показала ему остальные итальянские фотографии, после чего Николай пришел в неописуемый восторг и предложил ей немедленно поехать с ним к знакомому галерейщику, чтобы предложить для выставки серию фотографий. Алиса спешила в Петербург и собиралась купить билеты на ближайший поезд, но потом решила, что один день ничего не меняет, и осталась в Москве. Они поехали к галерейщику и попали на вечеринку в честь его дня рождения. Николай познакомил Алису со своими друзьями, которые так же, как и он, были сразу очарованы редким сочетанием ума, красоты и обаяния, что являла собой девушка. Новые друзья напрочь отказались отпускать ее в Петербург. Глядя сверху на вечернюю столицу, они с Николаем пили на крыше вино, и одного вечера им хватило, чтобы понять, что это – судьба. Итальянец был тут же забыт, молодые художники поженились, и Алиса поселилась в Москве в шикарной квартире мужа. Оказалось, что отец Николая – весьма влиятельный в столице политик и бизнесмен. Он всегда потакал всем капризам сына, связанным с идеей стать художником, но никогда не воспринимал его увлечение всерьез. Поэтому, узнав, что его сын женится, он несказанно обрадовался и встретил Алису с распростертыми объятиями. Она полностью соответствовала его плану – молодая и красивая, как нимфа, она была из тех женщин, к чьим ногам мужчины готовы положить Вселенную. А поскольку Вселенная и все вытекающие из нее последствия (наряды, украшения, квартиры, машины и пр.) стоят дорого, его обожаемый Николай, наконец, остепенится, и папа сможет ввести его в семейный бизнес. Счастливый папаша устроил им грандиозную свадьбу.
После свадьбы папа Николая отправил их на месяц в Китай, где они жили в отеле, встроенном в глубокий 100-метровый карьер. Выходя на балкон, они смотрели прямо на ущелье с водопадом. Их номер был двухъярусным, так что нижний этаж-спальня находился под водой. Просыпаясь по утрам, они открывали глаза и видели разноцветных рыбок, с любопытством заглядывающих в окно. Любопытные скаты приплывали к молодоженам по утрам на чашечку кофе. Там, под водой, они и зачали Решку (когда Алиса узнала, что беременная, они кидали монетку, орел – мальчик, решка-девочка). Поэтому Решка была, как утверждал Николай, наполовину русалкой. Девочка и правда сильно отличалась от остальных детей. У нее были ярко-зеленые глаза, которые смотрели так по-взрослому серьезно, что многие не выдерживали этого взгляда и на самом деле задумывались о переселении душ. Когда акушерка взяла ее на руки, малышка, по ее словам, сразу открыла глаза и посмотрела ей «прямо в самое сердце». Акушерка от испуга чуть не выронила новорожденную. «Этот ребенок словно знал все мои грехи, – в слезах, покуривая в туалете, рассказывала она потом санитарке. – Сорок лет я деток встречаю, но чтобы такие странные попадались… Чудеса. Представляешь, как только она открыла глаза, мне сразу так стыдно стало, так стыдно…»
Когда отец Николая узнал, что скоро станет дедом, то, как сказала Алиса, станцевал на ушах польку. Теперь его план окончательно удался – без денег молодым было не потянуть ребенка. Николай, забросив кисти и краски, облачился в костюм и белую рубашку и отправился в отцовский офис – заколачивать бабло. А Алиса осталась дома с ребенком. У нее были домработница и няня, поэтому делать ей, по существу, было особо нечего. Она продолжала заниматься фотографией, Николай оплачивал ей дорогие выставочные залы, огромные подрамники и осветительные приборы, но что-то уже шло не так. Работы Алисы теперь стали более яркими и глянцевыми, как обложки модных журналов, но при этом потеряли индивидуальность. Они все больше стали напоминать искусственные цветы, расставленные в аляповатых вазочках на столах дешевых кафе. На выставки приходили знакомые ее свекра и мужа, пили шампанское и улыбались керамическими белоснежными зубами. При этом они ни черта не разбирались ни в фотографии, ни в том, что творилось в душе у Алисы. И Алиса начала погружаться в состояние вечной пустоты. Один раз, гуляя по городу, она зашла в бутик и купила два дорогих вечерних платья. Просто так, как объяснила она мужу, от нечего делать. На следующий день ей позвонила одна молодая женщина из круга «друзей семьи» и предложила составить компанию в походе по магазинам.
