– Да, пожалуй, – Егор Кузьмич все еще копался с сигарой и на Дарью даже не взглянул.
– Тогда что вы хотели обсуждать?
– Видите ли, княгиня, – он все-таки поднял взгляд, – есть предложения, от которых невозможно отказаться.
– Все так плохо? – нахмурилась Дарья, начиная припоминать еще один отрывок «надиктованного» ей «камнем» текста.
– Не смертельно, – прервал свое затянувшееся молчание Марк. – Можем и отказать.
«Вот даже как!»
Дарья вдруг поняла, что в вопросах, связанных с «той стороной», Кормчий советуется с одним только Марком. Не с Вателем или Сабиной Боскан, даже не с Карлом Мором или Гретой Ворм, которые, как начинала осознавать Дарья, являлись личинами все того же Марка. О да, они тут все равны, разумеется, как и положено коммунарам в коммуне, но этот фрахт Егор Кузьмич и Марк обсуждают строго между собой. Да, вот Дарью еще отчего-то не выгнали, а напротив, просвещают, словно бы и от нее ждут помощи в разрешении конфликта. А то, что конфликт существует, и к гадалке не ходи. Дарья это твердо знала, хотя и не понимала, откуда. Почувствовала, вдохнув с воздухом. Прочла в неслышных шепотках подсознания. Увидела между слов и взглядов. Где-то так, но знала: Марк – против посещения «той стороны», тогда как Кормчий – пока окончательно не решил, хотя и склоняется все-таки к положительному ответу.
– Можем и отказать, – согласился Кормчий. – Проблема в том, что это будет третий раз подряд, а фрахт, как назло, срочный.
«Вот оно!»
– Как вы сказали? – подалась она вперед. – Срочный фрахт?
– Да, а что?
– Я уже слышала это словосочетание, – сказала Дарья, вставая. – Решать вам, господа, но «камень» нам отказываться не рекомендовал.
Часть II
На той стороне
Глава 1
Пространство и время
31 декабря 1929 года, Венеция, Венецианская республика
Дарья Телегина
– Значит, прощай, гулянка?
Не то чтобы так уж хотелось. Ее все еще смущало предложение Егора Кузьмича появиться на вечеринке в бриллиантах на голое тело. Но теперь, когда Дарье предстояла встреча с Лучезарной, новогодний бал, даже если и в самом деле пойти туда нагишом, представлялся злом гораздо меньшего масштаба.
– Возможно, мы не так уж много потеряли, – Сабина смотрелась в зеркальце пудреницы, поправляя между делом рисунок безупречных губ. – Не попали на один бал, попадем на другой. Говорят, маскарад в Венеции – запоминающееся зрелище.
– Так мы летим в Венецию? – удивилась Дарья. Она успела уже навоображать себе всяких ужасов про Эфирную Посредницу, а оказывается, рандеву состоится не на мертвом камне затерянного в пространствах астероида, а во вполне знакомой Венеции.
«Вот же судьба! – „всплакнула“ она мысленно. – Не успели выбраться из одного болота, как тут же очутились в другом. Действительно, не один бал, так другой!»
– Почему в Венеции? – обернулась она к Марку.
– А отчего бы и нет? – Дарье показалось, что в выражении его глаз произошли изменения. Он снова смотрел на нее, как тогда – двадцать лет назад. Вернее, ей хотелось в это верить, но она не была уверена, что все запомнила правильно.
– Ну… – начала она оправдываться, на ходу подбирая доводы, удовлетворяющие минимальным требованиям здравого смысла. – Я…
– Нет смысла гадать! – остановил Дарью Марк. – В любом случае выбираем не мы.
– Мы ждем Егора Кузьмича? – сменила она тему.
– Нет! – Марк словно бы пытался «прочесть» ее, как делал это в прежние времена, но затруднялся и был этим удивлен. – Егор на такие встречи не ходит никогда. Его место на борту и никак иначе. Мы летим втроем: ты, я и Сабина. Она представляет Главного Кормчего.
«Сабина представляет Главного Кормчего?! – неожиданный поворот. – А кого тогда представляю здесь я?»
– Я главный переговорщик, – кажется, Марк все-таки кое-что в ее душе мог читать и теперь. – Это мое обычное амплуа, но, имея в виду, что переговоры предстоят с Лучезарной, тем более. Сабина представляет интересы Егора, как первого среди равных, и отчасти интересы «Ковчега» в целом. Ты же летишь потому, что включена в Большую игру. «Камни» просто так людей не выбирают и в свои планы не посвящают.
– Но он меня ни в какие планы и не посвящал! – возразила Дарья.
– Это ты так думаешь, – пожал плечами Марк. – «Камень» все равно думает иначе, если, разумеется, думает, а не грезит, например.
– Ладно, пусть будет по-твоему, – вздохнула Дарья, чуть-чуть «дожимая» ситуацию. – Выбрали так выбрали! Кого мы ждем?
– Не кого, а чего, – ответила ей, захлопывая пудреницу, Сабина. – Мы ждем результатов общего голосования.
– А какой вопрос вынесен на обсуждение? – поинтересовалась Дарья, которой были отнюдь небезынтересны особенности местной демократии.
– Не на обсуждение, а на голосование, – поправила ее Сабина. – Голосование должно подтвердить обычные в подобных случаях полномочия. Мои и Марка.
– А я?
– А ты здесь совершенно ни при чем. Просто за компанию летишь, без права голоса.
– Но…
– Но если будет нужно, мы с Марком тебе полномочия делегируем, и все будет по закону.
«Надо же, как просто, оказывается, устроена коммуна, а мы в Тартаре голову ломаем, как бы так сделать, чтоб и волки были сыты и овцы остались целы!»
Семьдесят два голоса – за, – мысль эта возникла в голове вдруг и сразу, целиком, словно ее туда, как гвоздь молотком, вбили. – Девять – против, четверо – воздержались.
«Абсолютное большинство, однако…»
– Теперь мы можем лететь? – спросила Дарья вслух.
– Обязательно! – кивнул Марк, и керамитовая стена справа от Дарьи раскрылась восьмигранным проходом.
– Дамы!
– Ты первая! – предложила Дарья Сабине.
Следует признать, о вежливости в данном случае речь не шла. Плевала бы Дарья на ту вежливость, если бы знала, куда идти и «на что нажимать». А всех дел, что она попросту не привыкла еще к своему новому статусу. Знание вошло в нее в то же мгновение, как отзвучали произнесенные слова. Так что, идя за Сабиной, она уже прекрасно понимала, что делает и зачем.
Узкий серебристый мостик, повисший над туманной бездной, и четыре кресла, словно бы отлитые из алюминиевого сплава, но на поверку оказавшиеся мягкими и удобными. Кресла располагались на овальном островке – тонкой плите палевого цвета, отделенной от мостика узкой – не более двух пядей – щелью. В переднем левом сидел незнакомый Дарье молодой мужчина скандинавской наружности, остальные места соответственно предназначались, им троим.
