Пятый. Бей!
Выстрел! Все-таки достал пулеметчиков.
Шестой. Бей!
Выстрел! Еще одно орудие накрыло взрывом.
Седьмой. Бей!
Целился долго, целых пятнадцать секунд. Искал достойную цель и нашел. На открытом пространстве показался «Носорог», и я поймал его в прицел.
Выстрел! Бронетранспортер разметало в разные стороны. Неплохо.
Бьющие по противнику главным калибром «Берсерки» страшны, все-таки 120 миллиметров не шутка, и мы заставили противника заткнуться. Больше со стороны аэродрома не стреляли, и командир роты приказал двигаться дальше.
Остатки первой роты прошли через взлетно-посадочную полосу. Здания горели и там что-то очень сильно чадило. Защитникам аэродрома было не до нас, и мы успели уйти. Отдалились от позиции, с которой вели обстрел, на километр и тут ее накрыли огнем. Наверное, била корабельная артиллерия, очень уж серьезный калибр применялся. А нам все равно. Позади огромные фонтаны взрывов и дрожит земля, а «Берсерки» уже на подходе к берегу. Но прежде чем мы увидели океан, пришлось снова столкнуться с сопротивлением нордов.
Перед нами линия окопов, бронетранспортеры и позиции минометов калибром 82 миллиметра. Без команды «Берсерки» слаженно распались на три группы, в каждой по два танка, и мы вступили в бой.
Сразу накрываем вражеский бронетранспортер, который не успел спрятаться, а затем, поливая пространство вокруг танка пулеметным огнем, врываемся на позиции минометов. Шквал свинца сметает пехоту республиканцев, а траки «Берсерка» безжалостно вминают в грунт тела солдат. От нас не спрятаться и не скрыться, местность открытая. Поэтому вскоре все заканчивается, и мы, продолжая движение, проскочили небольшую лесополосу и неожиданно оказались на берегу Северного океана.
На мгновение от увиденного я потерял дар речи.
«Берсерк» застыл на высоком обрыве. Внизу пляж, на котором копошились сотни людей, десантные баржи, уткнувшиеся носом в песок, бронетехника и горы амуниции. А дальше водяная гладь без конца и края, и на ней республиканские корабли. Не какие-то там малотоннажные лоханки, а боевые эсминцы, тральщики, крейсера, артиллерийские мониторы, большие десантные транспорты и даже один линкор.
«Сбылась мечта, – пронеслась в голове мысль. – Теперь можно пострелять по вражеским кораблям».
Вторя моим мыслям, в наушниках голос командира роты, радостный вопль:
– Ура, ребята! Океан! Круши республиканцев! Огонь! Приоритетная цель – корабли!
Как я уже упоминал, боеприпасов в танке оставалось немного. Несколько осколочно-фугасных, три бронебойных и десяток кумулятивных снарядов. При скорострельности восемь выстрелов в минуту этого хватит на две минуты боя. Немного. При условии, что за эти двести сорок секунд противник не уничтожит нас. Впрочем, размышлять было некогда. Перед нами лакомые цели – вражеские корабли. Хватит на всех.
В качестве основной мишени выбрал линкор класса «Рикко». Дистанция три тысячи девятьсот метров. Цель крупная, линкор не менее сорока пяти тысяч тонн водоизмещением, а главное неповоротливая.
Начали с бронебойных снарядов, и пошло веселье.
Первый же снаряд загнали в носовую артиллерийскую башню. Следующий в ходовой мостик, на котором находился ГКП (Главный Командный Пункт) корабля. Третий ушел под ватерлинию. А дальше больше. После бронебойных пришел черед «Валькирий». Ракеты захватили крупную цель моментально и стартовали. Ну и, разумеется, попали. Одна ракеты в корму прилетала, а другая в корпус, правда, броню не пробила.
Превосходный результат, а далее пошли кумулятивные боезаряды, и ни один снаряд не улетел в молоко. Каждый ложился в цель, и вскоре линкор зачадил, а затем начал разворачиваться и ставить дымовую завесу.
«Ладно, с тебя пока хватит», – подумал я, и пришла очередь следующего корабля. На этот раз я прицелился в БДК (Большой Десантный Корабль) и один за другим всадил в него оставшиеся кумулятивные снаряды. Точные результаты неизвестны, но БДК на глазах начал крениться, значит, наподдал я им хорошо. Если корабль не утонет, по крайней мере, долгое время не сможет перевозить грузы, пехоту и бронетехнику.
Оставались осколочно-фугасные. Эти боеприпасы стоило поберечь, ведь нам еще прорываться к своим. Но я не удержался. Часть снарядов можно потратить на жирную цель, но на этот раз выбрал не корабли, а скопление противника на пляже.
Республиканцы, конечно, уже обнаружили нас. Поэтому суетились, бегали и разворачивали противотанковые управляемые ракеты, а бронетехника пыталась накрыть нас навесным огнем. Но получалось это у нордов плохо, слишком высоко поднять орудия вражеские танки и самоходки не могли, а расчеты ПТУРов нас не видели. Зато мы видели нордов превосходно и не медлили.
Снаряд накрыл группу республиканской пехоты и разметал тела людей. Второй угодил в десантную баржу, и она моментально заполыхала, а затем произошел сильнейший взрыв, словно у нее на борту топливо или боеприпасы. Третий снаряд ушел в никуда, мы промазали, и он упал в воду. Четвертый влетел в борт «Кастета», который только выгрузили, и уничтожил штурмовое орудие. А пятый я выпустить не успел.
Бум-м-м!!! Хлесткий удар по башне. В нас попали. И следом новое попадание. Кто? Откуда? Чем в нас попали? Непонятно. Разбираться было некогда, башня быстро наполнялась дымом, и я закричал:
– Покинуть машину!
Схватив рюкзак и автомат, трофейный АКС, с которым не расставался, я открыл люк и вывалился наружу. Нас накрывали плотно, как оказалось, минами, и я не знал, что делать. Поэтому действовал, как подсказывала интуиция. Размахивая левой рукой, подскочил к ближайшему танку, отстегнул приклад автомата и стал колотить им в броню.
– Эй! Слышите!? Открывай люк!
Меня услышали, и люк открылся. Я увидел капитана Тингольма, который протянул мне руку, и в этот момент за спиной раздался очередной взрыв. Меня швырнуло вперед. Броня ударила по лицу, а дальше темнота…
50
– Господин майор, вы слышите меня?
Эти слова произнес незнакомый мужской голос, и я не знал, кто меня звал. Может быть, это даже не ко мне обращались. Но я попытался поднять веки и не смог. Только на краткий миг промелькнуло смутное белое пятно, и снова провалился в забытье.
А вот в следующий раз очнулся уже нормально. Глаза открыл без проблем, огляделся и обнаружил, что нахожусь в какой-то тесной полутемной каморке, которая освещалась тусклой лампочкой. Уже хорошо – я живой, и это не могло не радовать.
Прислушался к своим внутренним ощущениям. Болела голова, но терпимо. Во всем теле ломота – ничего. Звуки слышу – нормально. Попробовал пошевелить пальцами – конечности отозвались, значит, могу двигаться и руки на месте.
После этого, повернувшись на бок, я обнаружил, что лежу на узком топчане из сосновых досок, а рядом, у противоположной стены, на таком же ложе капитан Тингольм. Судя по всему, он спал и под его топчаном находился «тимур». Следовательно, мы не в плену. Еще одна добрая новость. Попытался вспомнить, как звали капитана. Но сложно вспомнить что-то, чего никогда не знал. Тингольм в сотом батальоне новичок, и мы никогда близко не общались.
