– Ну-ка, что тут у нас? – Врач, стащив с меня нательную рубаху, промокнул рану на плече впереди. Да, именно впереди, я даже посмотреть на нее смог.
– И как? – спросил я через несколько минут.
– Что хорошо, так это, что пулю искать не нужно. Нет ее. Хуже то, что пока еще не определил, есть ли внутренние повреждения.
– Так чего, насквозь, что ли? – удивился я.
– Именно. Но плечо не разворочено, рана вполне аккуратная. Экий ты ловкий, не одну кость не задело, только мышцы надорваны, скорее всего.
– Док, вы проще можете сказать, жив я или уже не совсем? – улыбаюсь через силу.
– Считай, что пока нет, чистить буду, не смешно будет.
Дырка оказалась маленькой, сквозное ранение через мягкие ткани плеча. Вообще, довольно легкое ранение, учитывая мое прошлое в живот. Вся тяжесть заключалась в хорошей очистке раны. Внутрь попали кусочки ваты и нитки из ватника, поэтому мурыжил меня доктор достаточно долго. Радовало одно, плечо левое. Свезло мне снова, опять бойцы начнут кличку вспоминать.
– На тот берег не предлагаю, но хоть здесь-то полежишь дня три-четыре, чтобы хоть чуток затянулась? – спросил врач серьезно, закончив процедуры. Я сидел на табурете, а перед глазами все плыло. Больно, блин, разбередил он рану всерьез. Ведь не смотри, что раневой канал маленький, чтобы вычистить, его ведь расширяют, поэтому болело сильно.
– Не могу, док. Назад надо, понимаешь? – сделал я недовольное лицо.
– Да понимаю, все вы обратно рветесь, но ты пойми, чуть посильнее дернешь рукой, шов разойдется, опять грязь попадет, так и будешь прибегать чистить?
– А чего делать? Не в госпиталь же ехать.
Ушел от доктора, конечно, с помощью друга. Петя довел меня до моего блиндажа и уложил на топчан. Разогрел еды, предварительно затопив печурку, и мы сытно так пообедали.
Спать укладывался, вообще не чувствовал руку, а проснулся среди ночи, немцы опять начали обстрел, понял, что вроде и не болит особо. Пальцы работают, только саму руку поднимать немного больно, но я пока в косынке. Да, возможно, эта долбаная немецкая пуля дает мне возможность выжить в мясорубке, когда наши пойдут на штурм дома железнодорожников и Г-образного. Я теперь уж точно в первых рядах не пойду, командир сказал, чтобы даже не думал. На самом деле, он прав, конечно, ведь я даже автомат перезарядить не смогу, а помогать там будет некогда. Наверное, займу позицию где-нибудь неподалеку и буду из винтовки поддерживать атаку. Ротный считает, что я и так смогу всерьез помочь бойцам. Да, я же подкинул идею капитану, которая пришла ко мне, когда мы пробирались по оврагу. Ротный усвистал в дивизию, идею продвигать, если примут, то думаю, это здорово поможет бойцам при штурме. Идея была простая как три копейки. Снизить уровень прицельного огня противника все тем же дымом. Я тут пообщался с артиллеристами, те уверенно заявили, что дымовые снаряды для стодвадцатидвухмиллиметровых гаубиц есть, надо только, чтобы комдив донес идею до того берега и выбил эти снаряды. Нужно ударить ими сразу после артподготовки. Бить прямо той же наводкой по домам, чтобы дым был максимально близко к стенам. Даже если немчура не охренеет от вони и самого дыма, стрелять они будут точно в белый свет, а уж если бойцы подойдут к стенам, там все-таки будет проще.
Артподготовка началась вяло, пристреливались, но спустя пять минут снаряды так начали лупить по домам, что казалось, сейчас все строения рухнут. Долбили долго, я даже и не заметил по часам, сколько точно. Сам пострелял хорошо. Снайпера, что участвовали в нападении на колонну, вернулись почти все, двоих потеряли, безвозвратно. Сейчас, как и я сам, все были на позициях и отстреливали самых наглых гитлеровцев, ну, или самых трусливых, это в принципе одно и то же. Солдаты противника не все сидели, прячась в домах, кто-то выбегал, кто-то просто высовывался не вовремя, таких и отстреливали. За то время, что долбили артиллеристы, я снял девять человек, вроде даже один офицер там был, но не уверен.
Проблема с моей идеей вылезла с той стороны, откуда не ждал. Как обычно, у нас «забыли» предупредить всех, кого нужно. Когда смолкла артиллерия, а под стенами домов начали подниматься клубы дыма, в атаку рванули далеко не все. Мне почему-то сразу стало ясно, что вряд ли получится что-то хорошее. Так и вышло. К дому железнодорожников, что штурмовал наш полк, если его еще можно назвать полком, прибежало человек сорок. Для штурма дома этого было категорически мало, люди оставались ждать под стенами. Когда, наконец, рванули и остальные, дым уже расходился, и атакующие нарвались по полной программе. Тем же, кто уже был под стенами, полетели на головы гранаты, связки гранат и даже толовые шашки. Немцы пускали в ход все что угодно, защищая свой опорный пункт. Со стороны, конечно, легко говорить, но я материл наших генералов на чем свет стоит. Ну как так, все началось удивительно хорошо, но обосрались именно из-за несогласованности. Отряды же наступали не из одной траншеи, а из всевозможных нычек, кто где сидел, тот оттуда и побежал, поэтому и получился разброд.
Через час командование, видимо, решило исправить свои ошибки, и началась новая артподготовка. На этот раз долбили всего десять минут, затем снова пустили дым, да еще и догадались пострелять дымовыми и по окрестностям. У немцев много и артиллерии, и минометов, вот и пытались накрыть заодно и их позиции. Теперь беда была в другом. Немцы знают, что мы будем делать, фактор неожиданности ушел в небытие. Я даже офигел, когда поймал в прицел голову фрица в противогазе. Да чего же умные, суки. Они высовывались из окон и швыряли гранаты, наши потери увеличатся теперь.
Зато, благодаря тому, что фрицы стали бояться штурма непосредственно в здании и рискуют вылезать из окон, чтобы стрелять и бросать гранаты, такие как я, со снайперскими винтовками, хорошо набивали личные счета. За полчаса штурма я выпустил патронов пятьдесят, даже если половину промахнулся, а это вряд ли, то уже взвод точно положил. Оптика на моей немецкой винтовке стоит очень хорошая, а с двухсот метров я промахиваюсь очень редко. Вообще, Чехов, да и остальные ребята-стрелки объяснили одну из истин: не надо пытаться попасть в бегущего человека. Попасть-то можно, но с первого выстрела это сделать очень сложно, особенно без опыта такой стрельбы. Тут нужно внимательно смотреть и понимать, куда двигается бегущий, и стрелять туда, где он будет через секунду-две. Когда сосредотачиваюсь, то вполне удается делать и такое. Видишь в одном оконном проеме, как промелькнул кто-то из солдат противника, наблюдаешь. Замечаешь спустя секунду или две, как тот появляется во втором окне, затем в третьем, а в четвертом ты его приземляешь, если он, конечно, не остановился. Но в большинстве моих выстрелов преобладали все-таки по неподвижным целям. Мне нравилось стрелять в пулеметчиков. После начала штурма немцы стреляли уже отовсюду, а не только из укрепленных мешками амбразур. Поэтому жатва была знатная. Да и с амбразурами интересно выходит. Появляются языки пламени, ага, пулеметчик работает, целишься прямо в огонек, ну, или чуть-чуть выше, по стволу и нажимаешь спуск. Если взял неверно, вспышки продолжаются, но если попал… О! Это понимаешь сразу. Когда видишь, как огонь прекратился и ствол пулемета задран вверх, ну, а что, с такого расстояния это легко различимо, ждешь следующего. Когда ствол пулемета в твоем прицеле вдруг начинает опускаться и замирает, всаживаешь еще одну пулю. Азарт такой, что не хочется отрываться. На одном пулемете убил, наверное, ну или ранил, четверых, пока кто-то из врагов, наконец, догадался сменить позицию. Пулемет дернулся и исчез из амбразуры, а ты уже осматриваешь ближайшие проломы и оконные проемы.
