А ведь за вокзалом, как объектом Имперских Железных Дорог всегда был особый надзор. Правда, это место не проектировалась для того, чтобы поражать воображение гостей Чулыма, а было объектом чисто утилитарным, являясь одним из ключевых узлов Западно-Сибирской железной дороги. Через станцию в обе стороны день и ночь шли сотни поездов, как грузовых, так и пассажирских. На магнитной подушке и колёсных, из пары вагонов и таких, проезда которых приходилось ждать минут по десять.
Здесь же располагалась многочисленная инфраструктура: ремонтные мастерские, склады, пакгаузы и прочее хозяйство. Неудивительно, что на различных предприятиях, обслуживающих дорогу, было занято если не половина, то треть населения города.
По соседнему пути пронёсся старенький «стовагонник», заставив поморщиться от производимого им шума. На восток поезда часто шли порожняком, длинными составами, к тому же не новомодные, бесшумно скользящие над рельсами, а старые, ещё советские, грохочущие колёсами по бесчисленным стыкам рельс. Судя по абсолютно круглым глазам Марины и той силе, с которой она вдруг вцепилась в моё плечо, подобное зрелище также было для неё в новинку. Она словно увидела живого динозавра, ну или дракона из украинской Зоны…
Двадцати с лишним лет, прошедших со дня, когда с конвейеров сошёл первый поезд на маджи-магнитной подушке, оказалось совершенно недостаточно для обновления всего парка техники, особенно с учётом постоянно растущих потребностей Империи. Тем более рентабельность старых, колёсных локомотивов и грузовых вагонов до сих пор оставалась на порядок выше. Так что пока полной замене подверглись только пассажирские составы. Да и то не все. Старые, добрые электрички по-прежнему оставались основными рабочими лошадками, как минимум в пределах Новосибирской области.
Но это знал я, почти пять лет прожив здесь, возле железной дороги и пообщавшись со многими людьми. А для тепличной магички, привыкшей к роскоши элитарного класса и видевшей окружающий мир лишь из окна дорогой машины, подобное было не то что в новинку, а вызывало когнитивный диссонанс. Ведь вроде как у нас кругом прогресс, на Луне строят базы, готовится экспедиция на Марс, а здесь – словно бы другой мир. По дорогам ездит всякая древность, окружающие – практически не следят за современной модой, и даже расписание на стене вокзала не голограммное, как в том же Новосибе, а старенький светодиодный дисплей.
И это я ещё не стал добивать её рассказом про то, что маневровые, формирующие составы, вообще работают на солярке. Она и слова-то такого, небось, не знала, а если была в курсе, что это такое, то, боюсь, девушку мы бы не откачали. Марина и так более-менее оклемалась, лишь когда мы покинули здание вокзала и направились в сторону моего дома.
Идти было не далеко. Весь городок при желании можно пройти насквозь меньше чем за час. Жили мои родители возле церкви, в самом центре Чулыма, так что пугать мою спутницу самым смаком пригородных окраин мне не пришлось. Однако, как и положено по закону подлости – если может случиться что-то неприятное, то оно обязательно произойдёт.
Единственная дорога с привокзальной площади шла мимо бывшего «ДКЖ» – Дома культуры железнодорожников. В советское время предполагалось, что там они будут отдыхать, смотреть кино и всячески просвещаться, постоянно повышая свой моральный облик. На деле же, конечно, всё вышло по-другому. Старожилы рассказывали, что ещё в конце восьмидесятых, при позднем СССР, культура пошла в каком-то неправильном направлении, однако самый ад начался сразу после августовского путча девяносто первого.
Пусть либеральная плутократия продержалась в России чуть меньше года, ДКЖ за это время успел приватизировать некий олигарх и дом культуры превратился в заурядный кабак, о котором тут же поползли самые нехорошие слухи. С приходом имперской власти злачное заведение немедленно прикрыли и здание вернули прежнему владельцу. Однако хоть там и организовали всевозможные кружки и студии, но основную славу этот центр досуга и отдыха снискал своими дискотеками, с обязательным распитием спиртных напитков за клубом и последующим мордобоем. Естественно, что такое разностороннее место быстро стало основной точкой, на которой тусовалась местная молодёжь.
Вот и теперь на его крыльце уже тёрлись трое молодых лоботрясов, то ли ещё не отошедших после вчерашнего, то ли наоборот, успевших хорошенько поправить здоровье. Самое противное, что всех этих личностей я прекрасно знал, впрочем, и они меня. И как бы мне того ни хотелось, миновать ДЖК без приключений не получилось.
– Эй! Москвич! Эй, аллё! – заводила компании по синусоиде выдвинулся вперёд и попытался изобразить нечто, должное означать залихватский свист, на деле обернувшееся шипением, орошающим окрестности зловонной слюной. – Погодь! Да стой ты – базар есть!
К моему удивлению, пара приятелей пытались задержать своего не в меру бойкого товарища, убеждая, что, дескать: «Сяпа, не надо! Да ну его на… пошли лучше…»
В какие чудесные дали звали его друзья, так и осталось загадкой, ибо Андрей Осипов, в миру известный не по имени, а исключительно как Сяпа, был категорически настроен пообщаться со мной накоротке.
Марина побледнела, быстро оценив общую неадекватность данного персонажа, и вытащила из сумочки ПМК, приготовившись биться с аборигенами насмерть. А вот Куратор, которому до этого момента всё было фиолетово, взирал на происходящее чуть ли не с восторгом. Словно бы впервые за много лет попал в зоопарк, ну или хотя бы в деревенский цирк с унылыми клоунами и дрессированными бурундуками.
Поймав свободную руку девушки, которую она уже направила на пьяных отморозков, я успокаивающе сжал её кисть и немного опустил вниз, показывая, что всё в порядке, а затем шагнул вперёд, спиной прикрывая старых знакомцев от неминуемой смерти. На удивление, будущая учительница всё поняла правильно, послушно убрала МПК и расслабилась.
«М-да, – подумалось мне. – Тяжело ей придётся…»
– Здорово, Москвич! Вернулся, значит. А я-то думаю, чой-та тебя не видно. Может, случилось чего… Да отстань ты! – последнее предназначалось Лысому, другу и соратнику, всё ещё пытавшемуся оттащить Осипова от меня. – Сеструху вот твою спрашивал, говорит, ты в Новосиб уехал учиться.
– Ну, здорово, Сяпа. А с чего вдруг такая трогательная забота? – я внимательно посмотрел на троицу, превратившую мои первые годы жизни в Чулыме в настоящий ад. – Да, сразу предупрежу. На будущее: узнаю, что до моих родных докапываешься – живьём зарою.
– Ты это… ты чего, Москв… э-э, Кузьма! Я ж это, чисто так. Да я не в жизнь…
– Ага, как же. Прекрасно помню, как вы мне устраивали эту «невжизнь», – ухмыльнулся я, и буквально затылком почувствовав интерес девушки, специально для Марины пояснил: – Мы тогда сюда только переехали, я заниматься начал. Чакры открыл очень быстро, а вот с остальным была беда. Особенно с приложением силы. Вот эти уродцы пару лет и отрывались, в то время как я им даже ответить не мог. Боялся зашибить болезных. Зато, когда с контролем стало получше, вот тогда мы пообщались… правда, Сяпа? Помнишь тот день?
Судя по тому, как троица дружно протрезвела и побледнела, события полуторалетней давности ещё не выветрились алкогольными парами из их дурных голов. Вообще, данных индивидов смело можно было заносить в книгу рекордов Гиннесса, как самых везучих отморозков в мире. Ведь описывая девушке ситуацию, я сильно лукавил.
