– Ой! – она оторвала от пола большие синие глаза и посмотрела на меня. – Господин Ефимов?
– Давай-ка без господ! – предложил я, присаживаясь рядом. – Просто Кузьма.
– Хорошо, – покладисто согласилась она и кивнула.
– Вот, наконец, и познакомились, – улыбнулся я. – Ты чего здесь одна сидишь, грустишь? С подругой поссорилась?
– Ага, – она опять кинула и тяжело вздохнула. – Мы с Катей даже разъехались в разные комнаты.
– Всё серьёзно? – немного удивился я.
– Очень! – нехотя ответила девушка, видно было, что эта тема ей неприятна.
– А сюда за Олега пришла поболеть? – спросил я.
– Нет, – она тряхнула чёлкой. – За вас. Хотя пропуск, конечно, у Кати взяла… вот и поссорились…
– За меня? – опять удивился я.
– Вы же спасли нас! – ответила она, вновь посмотрев мне прямо в глаза. – Я вам жизнью обязана. Я-то похитителям точно не нужна была, убили бы, скорее всего, или чего похуже сделали. Подобные вещи «нормальные» люди не забывают!
Она с какой-то затаённой болью посмотрела в сторону арены, туда, где стояла её бывшая лучшая подруга.
– Ну, раз за меня пришла поболеть, – я встал, – тогда пойдём к нам. С девчонками тебя познакомлю. Нечего здесь в одиночестве мариноваться!
– Неудобно как-то! – вяло попыталась возразить она, тем не менее приняв мою руку.
– Ерунда! – парировал я и повёл её к своим подругам.
Девушки даже не обернулись, когда мы подошли к ним. Все трое словно завороженные смотрели на развернувшийся на арене бой. Я тоже покосился в ту сторону, интересно всё-таки было, как Ромушев отметелит этого «Тыра-пыра» или «Тахтамыша» – как там его! Имечко у соперника Олега было такое, что, как говорится, без бутылки не выговоришь. И обомлел…
«Тыгыдын» творил с Ромушевым, что хотел! Это был даже не бой. Натуральное избиение младенцев, потому Олег, с его неквалифицированным четвёртым уровнем вообще ничего не мог противопоставить своему сопернику. Коренастый паренёк – воин с пятью полноценно открытыми чакрами, своим длинным, похожим на глефу, оружием буквально шинковал несчастного баронета, у которого уже была рассечена правая рука и по всему телу шли длинные рубленые раны от ударов страшного лезвия. Кажется, у народов Севера такое оружие называлось – пальма.
Только сейчас я вдруг понял, что на самом деле Ромушев кричит, страшно кричит, из последних сил, вот только складывалось впечатление, что он просто разевает рот, а потому всё это кровавое действо происходило в абсолютной тишине. Народ на трибунах буквально застыл, поражённый той яростью и жестокостью, с который воин со знанием дела убивал несчастного парня.
То ли эскимос, а может быть, эвенк или чукча – не знаю, но этот «Пэгыттын» явно был из народов Крайнего Севера, и похоже, просто наслаждался мучениями несчастного идиота. Не удивлюсь, если окажется, что это именно он каким-то образом поставил «глушилку», так чтобы в соответствии с правилами турнира его противник не смог просто взять и сдаться.
Наконец, ему самому надоело кровавое развлечение. Парень ловко насадил Ромушева на наконечник и мощным рывком подбросил его высоко в воздух. Подпрыгнул следом за ним и со всей силы плашмя опустил своё оружие на Олега, древком буквально разрубая его поперёк. Впрочем, проделал он это так ловко, что не задел закреплённый на шее ошейник. Даже когда, приземлившись на труп, последним ударом вогнал лезвие пальмы в и так переломанный череп парня.
– Господи! – выдохнула Нина и, прикрыв глаза руками, отвернулась, уткнувшись лицом мне в грудь.
Остальные девушки, да и большая часть зрителей, застыли, поражённые увиденным. При этом на лице у «Пэгыттына» не дрогнул ни один мускул. Он обвёл нас, стоящих в красном секторе, презрительным взглядом, остановился на мне и ткнул в мою сторону копьём. Мол: «Тебя ожидает то же самое! Готовься!»
Я только покривился от подобных детских уловок. Психолог хренов! Завалил парня, который для него был безобиднее мышонка, и теперь красуется, пытается запугать остальных соперников.
– В этом полуфинальном бою побеждает Пэгыттын… – с небольшой задержкой объявил ведущий.
– Откажись! – Нина подёргала меня на форму. – Слышишь! Немедленно откажись от дальнейшего участия!
– Да! – Андре, наплевав на свою маскировку, также повисла на мне. – Откажись! Слышишь! Это… это… так просто нельзя!
На арену тем временем выбежала девушка с пультом, и кровавое месиво, в которое превратился Олег, исчезло. Парень в изорванных одеждах, но без каких-либо повреждений на теле, лежал не шевелясь и тяжело дышал, глядя в небо. Окрестности красного сектора огласил истошный визг Федосеевой, и все словно бы ожили. Загомонили, задвигались… На арену выбежали несколько женщин в белых врачебных халатах с медицинскими боксами, перекинутыми на лямке через плечо, и тут же принялись совершать какие-то манипуляции над Ромушевым. Пэгыттын постоял ещё пару минут, глядя на своего поверженного противника, презрительно сплюнул и, положив пальму себе на плечо, ушёл, не произнеся ни звука и даже не поинтересовавшись состоянием проигравшего.
– Кузьма! – Нина вновь привлекла к себе моё внимание. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – кивнул я. – Но от боя не откажусь.
– Почему?
– Я обещал ректору победить, – честно ответил я. – От этого зависит, поступит ли моя сестра в наш колледж или нет.
– Я сделаю так, чтобы она поступила! – почти крикнула Зайка. – Только…
– Так, цыц! Никшнули все! – Она резко замолчала, уставившись на меня. – Нина. Я должен сделать это сам. Не волнуйся. Со мной всё будет хорошо.
– Значит, пойдёшь? – немного потерянно произнесла она.
– Да.
– Тогда прошу… будь аккуратнее!
– Хорошо, – я улыбнулся, а Андре тихо и недовольно пробурчала что-то про «парней, которые не знают, когда следует остановиться».
Олега тем временем вывели под руки с арены. Катя, которую всё это время держали несколько подруг, вырвалась и бросилась к нему, однако словно бы натолкнулась на невидимую стенку, когда тот повернул к ней лицо и что-то тихо, но явно со злостью сказал. После чего оттолкнул врачей и, пошатываясь, зашагал в сторону спуска в раздевалку.
– Буду аккуратнее… – задумчиво повторил я, наблюдая за тем, как Федосеева повернула в нашу сторону заплаканное лицо, а затем медленно, всё ускоряясь, зашагала сюда.
Признаться честно, я думал, что она направляется к беспомощно стоявшей рядом со мной Юле, но как оказалось, я ошибался. На неё она даже не посмотрела.
– Ну что? Доволен!? – пронзительно закричала она, набрасываясь на меня с кулачками. – Это всё ты! Ты виноват! Ты сделал! Предатель!
Ловко перехватив девушку, Касимова оттащила визжащую и вырывающуюся Федосееву, а затем и вовсе влепила ей звонкую пощёчину, прекращая начавшуюся было истерику. Юля дёрнулась было к подруге, но я остановил её, прекрасно понимая, что в таком состоянии Катя может наворотить дел.
