— Веками, — хрипло выговорил Роутег, — веками Волки были основой нашего мира. Волки непредсказуемы и потому неуловимы… Мы противостояли любой угрозе, мы неизменно оставались непобедимы, сколь бы силен ни был враг…
Повелитель замолчал, я же, едва дыша, смотрела на песочный рисунок и думала о том, что он сказал.
Движение пальцами — и рисунок волка начат расплываться, словно размываясь.
— Теперь все иначе, — глухо продолжил Роутег. — С приходом к власти Вихо в клане изменилось все. Отныне Волки более не хранители Великой степи, но ее стражи и властители, вынуждающие кланы склониться. В данный момент независимое положение хранят лишь Змеи и Койоты, для остальных покориться власти Вихо оказалось единственным путем выживания.
Я молчала, потрясенно следя за тем, как расплывшаяся морда волка покрывает все остальные рисунки, словно вбирая их в себя. И вот на моих глазах создалась другая картина — оскаленная морда волка в центре и склонившиеся перед ней животные по краю… Покорно склонившиеся.
— Волки сильны, но осторожны и потому решительно действуют лишь стаей. Стая подчиняется Вихо, волки не способны сопротивляться его силе, а все кланы не способны сопротивляться силе волчьей стаи.
Роутег сжал руку в кулак, и весь песок мгновенно собрался, став сначала песчаным холмиком, а затем… стеклянным шаром размером с кулак оборотня. Повелитель народа Истэка задумчиво начал перекатывать его по поверхности стола, затем, глянув на меня, движением руки отправил шар катиться ко мне. Я от неожиданности отдернула ладонь, шар со звоном стукнулся о мой стакан и остановился.
— Чего ты так испугалась? Это всего лишь песок, — усмехнувшись, сообщил оборотень.
У меня не было слов.
Я вспомнила стремительно налетевшую на перрон песчаную бурю, то, как песчинки мешали сторожившим меня оборотням, то, как песок заметал следы от автомобильных шин, стоило нам отъехать… Всего лишь песок, значит, да? Молча посмотрела на стеклянный шар, затем на Повелителя.
Роутег улыбнулся мне, вновь взял банку, сделал глоток, а затем, глядя куда-то поверх моей головы, тихо произнес:
— Мне не нравится, как изменился клан Волка с приходом к власти Вихо. Но я не вмешивался, дела клана Волка — это дела клана Волка, я теперь Истэка. Мне не нравится то, как племена и народы моего мира склоняются перед Вихо, но дела иных кланов — это дела иных кланов. Но когда Вихо отнял то, что принадлежало мне… — и он взглянул в мои глаза, чтобы с усмешкой спросить: — Ты, вероятно, ждешь, что я верну тебя Вихо?
— Это было бы логично, — ответила я. — Особенно теперь, когда он открыто назвал женой.
Роутег усмехнулся и откинулся на спинку стула, уверенно сообщив:
— Вихо не получит тебя.
Я лишь усмехнулась, не скрывая скепсиса. Помолчав, сказала:
— Не буду говорить, что я хорошо знаю Вихо — это не так, я знаю лишь то, что он захотел мне показать. Но этого было достаточно, чтобы полностью увериться в его способности получать желаемое. Не связывайся с ним, не стоит, ты втянешь в войну ни в чем не повинных лю… оборотней.
Роутег улыбнулся мне, его глаза медленно сузились, он хотел было что-то сказать, но не стал. Вместо этого поднялся, взял со стола обе пустые банки, вышвырнул в мусорное ведро и, направившись к выходу, бросил через плечо:
— Поверь, я последний, с кем Вихо следовало бы связываться.
С этими словами оборотень ушел.
Я осталась сидеть на кухне.
Мысли метались от магии оборотней до собственно оборотней и их разборок. Мне не понравилась уверенность Роутега, с которой он произнес «Вихо не получит тебя». За его уверенностью мне чудилась гибель Аяши и ее детей, сломанные дома и разрушенный город… Я знала, что оборотни скрывают свое существование от людей и потому в человеческих городах ведут себя наименее разрушительным образом, но это город оборотней… Что останется от него, когда сюда придет Вихо со своей стаей?
Внезапно дверь открылась, затем появился привычно бесшумно ступающий Роутег, и на стол передо мной легла пачка чая в знакомой упаковке. Сам оборотень, нависнув и поставив руки на столешницу по обе стороны от меня, прошептал у самого уха:
— Мадди, цветочек, давай расставим приоритеты в нашей игре.
То есть и этот играет. Внезапно появилась крамольная мысль, что все оборотни привыкли не жить, а скорее играть по правилам и без.
Роутег же переместился и прошептал уже в другое ухо:
— Ты в моем городе находишься под моей защитой, следовательно, все твои счета оплачиваю я. Демонстративно отказавшись от данного порядка вещей, ты унизила меня заботой о моем финансовом состоянии. В нашем мире, мой сладкий соблазнительный цветочек, мужчина, не способный обеспечить находящуюся под его защитой женщину, не достоин уважения.
«Мой сладкий соблазнительный цветочек»?!
— Роутег, — я бы очень хотела отодвинуться, но было некуда — позади он, впереди стол, — честно и откровенно, мне было бы спокойнее, если бы ты называл меня девкой Вихо. Обиднее, конечно, но действительно гораздо спокойнее, и я…
Замерла, услышав тихий, почти издевательский смех оборотня. Отсмеявшись, он шумно вдохнул аромат моих волос, скользнул губами по виску и прошептал:
— Мне тоже было бы… спокойнее. Но, боюсь, это не наш случай, витешна.
Сжавшись, я сипло переспросила слово, ранее слышанное от Вихо:
— Витешна?
— Девственная, — с усмешкой пояснил Роутег. И, продолжая губами касаться моих волос, прошептал: — Ты все поняла, кэтери?
Нет, я уже ничего не понимала. Совершенно. Я ощущала его прикосновения, его дыхание и самое страшное — его явный интерес ко мне как к… женщине. От осознания этого по спине прошелся холодок нарастающего ужаса. Я замерла, очень надеясь, что ошиблась.
— Перевести слово «кэтери»? — поинтересовался Роутег. И прошептал, перекидывая мои волосы на правое плечо, а затем касаясь губами шеи над левым плечом: — Чистая.
Он усмехнулся и, продолжая целовать, прошептал с нескрываемой издевкой:
— Знаешь, что отличает избранную пару оборотня от всех остальных его женщин?
— Н-н-не знаю и знать не хочу! — дрожа от накатывающего ужаса, воскликнула я.
Его улыбку я ощутила кожей, затем Роутег еще раз скользнул губами от шеи к уху и прошептал:
— Кэтери совершенно определенно и точно не может быть женой.
С этими словами он отстранился, затем резким движением повернул стул, вместе с сидящей на нем застывшим изваянием мной, приподняв подбородок, заставил взглянуть в его стальные глаза и поинтересовался:
— Мы друг друга поняли?
Нет… Нет! Я ничего не поняла совершенно. Не поняла и не понимала. И решила, что будет лучше спросить сразу и прямо:
— Что происходит?
