— Нет! — проговорила, отчетливо понимая, что, если он действительно этого захочет, на мой отказ не обратит ни малейшего внимания.
И от осознания своего полнейшего бессилия захотелось взвыть. Или забиться в истерике… или броситься прочь так быстро, как только смогу, или…
— Ты очень красивая, — хрипло произнес Роутег, его глаза мягко засияли серебром, — соблазнительная…
Большим пальцем он коснулся моих губ.
— Нежная…
Я дернулась, сбрасывая его руку с себя. Роутег усмехнулся, пристально глядя на меня совершенно холодными злыми глазами. Вожделение, интерес ко мне как к женщине? Как бы не так! Он если и затащит меня в постель, в процессе будет думать лишь об одном — как сильно это взбесит Вихо. И я бы позлорадствовала, вот только было очень горько и страшно. Очень страшно.
Несколько долгих, пугающе долгих секунд Роутег смотрел в мои глаза, а затем неожиданно спросил:
— Что привезти тебе, Мадди-цветочек?
— Ничего. — Я отступила на шаг, надеясь, что он сейчас просто уйдет, и все. Уйдет, и я останусь одна, мне безумно нравилось, к слову, быть одной… так безопаснее.
Роутег улыбнулся, а затем ледяным голосом приказал:
— Вернись на место!
Мне вдруг захотелось ощутить в ладони рукоять револьвера с разрывными пулями в стволе. Но его не было. Я была совершенно одна в доме с медленно звереющим оборотнем. Действительно звереющим — глаза Роутега по-звериному засияли желтым, на руках и груди резко обозначилась мускулатура, сам он чуть ссутулился. Затем вздрогнул, поднял руку, с некоторым недоумением глядя на нее… Резко выпрямился и молниеносно обернул трансформацию вспять. Снова взглянул на свою руку, затем опустил ее, пристально посмотрел на меня и хрипло произнес:
— Если я приказываю, ты должна подчиняться мгновенно. Уясни это сразу.
Я, едва дыша, смотрела на него, потому что, несмотря на обращенную трансформацию, его глаза продолжали тускло сиять желтым. А значит, передо мной сейчас практически зверь.
— Подойди! — хрипло приказал он.
— Р-роутег, — меня начало буквально трясти, — у тебя г-г-глаза… светятся.
Он нахмурился. Вновь поднял руку, внимательно осмотрел ее, сдавленно спросил:
— Сильно светятся?
Я кивнула. Он опустил ладонь, взгляд его метался по комнате, а потом словно прикованный остановился на мне.
И Роутега начало ломать.
Я не знаю, как иначе описать это, но, глядя на меня, оборотень вновь ссутулился, черты его лица заострились, мускулатура проявилась четко, тело стало напряженным, словно зверь готовился к прыжку. И взгляд… он, в отличие от тела, менялся медленнее, но становился заметно злее.
— Вернись на место, — с нескрываемой угрозой повторил Роутег.
Все, чего мне сейчас хотелось, — это развернуться и броситься прочь, сбежать, оказавшись как можно дальше, вот только я прекрасно понимала — догонит в считаные секунды. Или даже в одну секунду. А еще казалось, мне стоит только повернуться спиной, разорвать зрительный контакт, и зверь ринется в атаку.
— Я. Сказал. Вернись. На место! — прорычал монстр.
Очень медленно, не отрывая от него взгляда, сделала два шага вперед и замерла. Я подчинилась, сделала, как он и сказал, но почему-то именно моя покорность стала толчком для зверя. Стремительным плавным движением он словно перетек в пространстве, рывком настигнув меня, одной рукой обхватил за талию, второй, намотав волосы на кулак, заставил запрокинуть голову и, склонившись над вынужденной смотреть на него мной, прошептал, касаясь губами моей щеки:
— Ты пленница, — губы скользнули по скуле, — выказывать неповиновение несколько глупо с твоей стороны, ты не находишь?
Я уже ничего не находила, мне было просто безумно страшно. Все, что я успела в момент, когда он притиснул меня к своему телу, — это выставить ладони, в попытке его оттолкнуть, и сейчас я руками ощущала и его стальные напряженные мышцы, и хриплое дыхание, и биение мощного сердца.
— Вкусссная, — продолжил он, целуя теперь шею.
Нежно, едва касаясь губами, он целовал бережно, и это было диким контрастом в сравнении со стальным захватом волос, лишающим возможности шевельнуться и вынудившим выгнуться дугой в его руках.
— Сладкая, — прижал к себе сильнее, намеренно давая ощутить, что движет им уже не только жажда мести, заставляя понять, насколько сильно он меня хочет, — кэтери… — коснулся языком ключицы.
И я не выдержала.
— Пожалуйста, — по щекам потекли слезы, — пожалуйста, не надо!
Роутег остановился.
Вмиг выпустил мои волосы, затем прекратил прижимать к себе, опустив руки. Я пошатнулась, но, едва он попытался поддержать, отпрянула в сторону, с трудом удержала равновесие, развернулась и бросилась в ванную.
Там, заперев дверь, включила душ и, как была в одежде, забралась под воду. Истерика накрыла уже там. Захлебываясь слезами, я смывала с себя все прикосновения, намыливая по двадцатому кругу лицо, шею, плечи, теряя кусок мыла и подхватывая его, чтобы уронить снова. Меня трясло, как в лихорадке, руки не слушались, и хотелось зареветь в голос, но я боялась. Боялась, что, если он услышит хотя бы всхлип, снесет дверь и ворвется сюда…
— Маделин! — голос Роутега донесся из-за запертой двери, перекрывая шум воды.
Я замерла, в очередной раз выронив мыло.
И вдруг…
Самым непостижимым образом я вдруг услышала будто совсем рядом, словно кто-то прошептал, касаясь виска: «Маделин… Мадди…»
Наверное, истерика достигла апогея, потому что, вместо того чтобы испугаться, я подавила очередной всхлип и тихо спросила:
— Что?
Ответил мне Роутег, зло сообщив:
— Я жду внизу. Пять минут. Спускайся.
От его тона, от мысли, что придется вновь оказаться рядом с ним, меня затрясло снова, задрожали руки, и тут…
«О, наконец вы меня слышите. Замечательно. Здравствуйте, Маделин, как самочувствие?»
Первое, что я сделала, — это посмотрела в зеркало. В нем отражалась совершенно мокрая и местами покрытая пеной я, на которую сверху лилась вода. Должна признать, я выглядела немного сумасшедшей, особенно если учесть пену вокруг рта.
«Во-первых, должен сообщить — вы совершенно нормальны», — слегка иронично продолжил все тот же голос в моей голове.
— Правда? — Лично у меня в этом появились сомнения.
«Гарантирую. — Я услышала, как хмыкнул неведомый собеседник. — Во-вторых, что бы ни происходило сейчас, относитесь к этому проще, в данный момент мы не ставим целью вас вытащить, самостоятельно вам из петли не выбраться, ваша задача лишь обозначить для меня ваше местонахождение».
Нервно стерев пену со рта, я одними губами спросила:
