– Любочка, что случилось? – бросилась к ней Юля, склонилась к лицу, заглядывая в глаза. – Почему ты плачешь, милая?
– Я… Меня… Меня муж из квартиры выгоняет… Мне жить негде-е-е… – тихо проскулила Любочка, дрожа опухшим от слез лицом.
– Мам, не надо, прошу тебя. Я ж объясняю – с нами жить будешь. Ты же слышала – Гоша не возражает! – слегка раздраженно проговорила Варя. Чувствовалось, что она произнесла эту фразу уже не один раз. Наверное, Любочка сейчас ничего не слышала и не воспринимала, оглушенная своим горем.
– То есть как это – выгоняет, простите? У него что, право такое есть? – начал возмущаться Адам.
– Да, есть у него такое право, Адам Иннокентьевич, – грустно подтвердила Варя. – Мы сами с мамой виноваты, несколько лет назад подписали ему отказ от участия в приватизации. Нет, ну ладно мама… А я-то как могла? Хотя чего теперь?.. Бесполезно себя ругать, когда поезд ушел. Действительно, надо квартиру освобождать.
– Варь, перестань! – встрял в разговор появившийся в дверях кухни Гоша. – Я же сказал – все вместе будем жить! В тесноте, да не в обиде!
– Постой, Гош… Я не поняла. Как это – все вместе? – удивленно уставилась Юля на сына. – Это что, в тети-Людиной квартире – все вместе? Да она ж совсем крохотулечка! А когда ребенок родится, как вы там все поместитесь? На головах друг у друга жить будете?
– И-и-и-и… – снова тоненько завыла Любочка, прикрыв лицо ладонями. И всхлипнула на вдохе так горько, что у Юли сердце оборвалось от жалости.
А в следующую секунду Юля почувствовала, как внутри произошло что-то. Сгинула перепуганная утренняя пустота, сгинули давешние слезные капризы и сомнения. А вместо пустоты пришла такая решительность и такая сила, что даже Любочкино горе показалось маленькой неприятностью, решить которую можно одним щелчком пальцев.
Впрочем, она так и сделала – вздохнула глубоко, улыбнулась и весело щелкнула пальцами. И ни на секунду не усомнилась в том, что сейчас произнесет и что не пожалеет никогда о своем поступке.
– Так! Слушайте меня, ребята! Любочка, и ты послушай, прекрати рыдать! Значит, мы сделаем так…
Все застыли, глядя на Юлю с удивлением. Даже Любочка перестала плакать, икнув испуганно. А Юля весело продолжила:
– Любочка, тебе действительно придется переехать в ту квартиру, в которой сейчас ребята живут. Она так себе квартирка, конечно, но, по крайней мере, не хуже твоей. Ничего, привыкнешь, там район хороший. А ребята пусть переезжают в мою квартиру, будут там тусоваться с беременностью и малышом, там им всем хорошо будет. Гошка, я на квартиру больше не претендую, она полностью твоя! Понял? В смысле, твоя и Варина.
– Понял… – озадаченно кивнул Гошка. – Спасибо, мам, конечно… А ты как же?
– Хм… А что я? У меня, между прочим, муж есть. Куда я от него денусь? Буду с мужем жить рядом. Всегда. В горе и в радости. И в других всяких трудностях… Правда, Адам?
Они встретились глазами и снова будто взлетели ввысь, и не было вокруг тесной Любиной кухоньки, и взглядов любопытных не было.
«Это жертва, Юль? Так надо понимать?» – спросили его слегка настороженные глаза.
«Нет, Адам, это не жертва, это любовь! – пробилась она взглядом сквозь его настороженность. – Ты видишь, я сжигаю за собой все мосты. Потому что я люблю тебя и верю тебе. И больше ничего не боюсь».
«Тогда я требую, чтобы ты вышла за меня замуж официально, со всеми атрибутами! И загс, и свадьбу, и чтоб фамилию сменила. Сколько можно трусить и отлынивать? Все, хватит! Никаких гражданских и гостевых браков мне больше не предлагай! Согласна?»
«Да, конечно… Тем более у тебя очень красивая фамилия. Хочу быть мадам Ковальчик! И чем быстрее, тем лучше! Хочу-хочу-хочу!»
И рассмеялись оба так заразительно, что повергли в изумление и Любочку, и Варю, и Гошу.
– Мамьюль, ну ты молодец, конечно!.. – восхищенно глянул на нее Гоша, улыбнувшись. – Решила все проблемы одним щелчком. А чего вы смеетесь, не понял?
– Юлечка, да как же так-то? Мне же неловко, Юлечка… – тихо запричитала Люба, снова расплакавшись.
– Да ладно, чего там, – весело махнула рукой Юля. – Какие могут быть счеты между нами, родственниками? Я рада тебе помочь. Куда тебя денешь с твоими книжками и безалаберностью?
– Да… Как же мне повезло, Юлечка, что именно ты оказалась моей сватьей!
– И мне повезло, Любочка! Нам всем, всем просто ужасно повезло! А не выпить ли нам по этому случаю, а? Я видела, там, в комнате, стол накрыт. И вообще, у нас же сегодня праздник! Мы плакать сюда приехали или свататься, в конце концов? Некогда нам, Любочка, плакать. Будем теперь с тобой внука ждать! Готовься, сказки вместо стихов учи! Или сама придумывай!
– Да, только обязательно с хорошим концом, – неожиданно сунулся в их диалог Гоша. – Например, и стали они жить поживать, и перерос их отдых в пансионате сначала в сватовство, а потом и в крепкую дружбу…
– Ну, слава богу, улыбается, – тихо констатировала Варя, глядя на мать. И добавила уже громче: – Идемте, идемте за стол! Жаль, конечно, что пирог сгорел. Хороший был пирог, с вязигой…
* * *
Когда внуку Егорке исполнился месяц от роду, решили праздновать «кашу». Сначала хотели собраться на квартире у молодых родителей, но потом передумали и запланировали проведение праздника у бабушки Юли и дедушки Адама, как они сами себя торжественно величали. Ну, и у прабабушки Вероники Антоновны, конечно. Кстати, она больше всех на этом настаивала, чтобы именно в их квартире.
– Мам, ты чудесно выглядишь! – склонился к Юлиному уху Гоша, когда они, сидя на диване, наблюдали, как Любочка бродит по большой гостиной с голубым свертком на руках, как бормочет что-то несуразно ласковое в спящее личико младенца.
– Да ну тебя… Откуда? – смутилась Юля, отмахиваясь от сына. – У меня, сынок, тяжелая невесткина жизнь… Знаешь, как под свекровкой трудно?
– Ну да… Потому ты после свадьбы расцвела и сбросила пяток лет? Или так положено для Юлии Ковальчик? Выглядишь как девочка!
– Гошка, перестань! Иди лучше, Варе на кухне помоги! Я сейчас тоже приду, посижу еще пять минут и приду. Устала, кручусь сегодня весь день как заведенная.
– А где Адам Иннокентьевич? У вас такая квартира, что потеряться можно! Вы здесь не аукаетесь по вечерам, нет?
– Нет, не аукаемся и не теряемся. Адам в кабинете, ему надо какой-то срочный документ доработать.
– У, как все серьезно…
– А ты как думал? Когда муж работает, я вообще на цыпочках мимо кабинета хожу.
– Ты? На цыпочках? Да ладно… – чуть отстранившись, с комичным ужасом распахнул на нее глаза Гоша.
– Да, представь себе, на цыпочках! Счастье меняет женщину, сынок! Хочется все время самой отдавать и ничего не брать взамен.
– Что ж, мне теперь понятно, отчего так много вокруг несчастных женщин.
