Ричи! – кричит Галка в темноту. – Ав! Ав! Вау-вау-вау!
Тишина. Пахнет сыростью. Бармалей и Паскаль держат Галину Иосифовну и не хотят предлагать ей спуститься. Она спускается сама. Садится у стены, закрывает лицо руками и плачет.
почему, почему они такие сволочи
ну ладно – людей они не жалеют
а собаку-то за что
господи, сидеть тут невозможно
уже и тазобедренные, и всё болит
посадили хуже зэков каких-нибудь, у тех хоть нары есть
а мы тут кукуем, даже в зале ожидания, на самолёт когда, и то лучше
а если я Ричи больше не увижу
тоска такая меня берёт, не хочу об этом думать
что случилось там, если бы узнать, никак не узнаешь
Не плачьте, Галя, – говорит вдруг дядя Фёдор не очень охотно. – Я… конечно, я не должен об этом говорить, но, понимаете, я точно знаю, что Ричи жив и что завтра вы с ним встретитесь.
Это просто уже чересчур, – Галка всхлипывает шёпотом, вытирает глаза, в которые недавно закапала (отдельная досада), и снова плачет, – это чересчур. Не могу я больше… не могу терпеть эту вечную жестокость… это противостояние вечное – надоело оно мне…
у меня клиника в том самом доме
на первом этаже
знаете, где та история произошла
ну, год назад
Лермонтовский 5
помните? Младенца отобрали у матери, жившей без регистрации
пятимесячного грудного младенца
а он умер в больнице в ту же ночь
мать отправили обратно на родину
так вот, это в том доме было, где у меня клиника
и верите или нет, я их видела каждый день
она русского не знала
выходила с ним только во дворик гулять
а дворик-то микроскопический
два тополя там сидит, трава и клумба самодельная
с жёлтыми цветами
и вот она гуляла со своим сыночком в этом садике
сесть там негде
асфальт треснутый такой
порог провалившийся
жильё-то действительно… на грани
но ничего
жили как-то
гуляли часами там
и вот этим летом я хожу каждый день мимо
и мне всё кажется, что они там гуляют
я без эмоций, вообще без эмоций, я не сентиментальная
а просто – зрение-то плохое
и вот как будто маячит что-то
ну, как в прошлом году
с коляской
как будто маячат
Галка всё равно плачет. Капли тумана в жестких пружинках её волос.
Всё будет хорошо! – повторяет дядя Фёдор. – Встретитесь завтра со своим Ричи! Да жив ваш пёс! – настойчиво внушает дядя Фёдор. – Вы меня слышите? Услышьте меня! Я вам говорю, что я точно знаю это! Точно – значит точно!..
Весь вечер этот чувак без паспорта просидел в основном молча, отпуская лишь редкие иронические замечания; поэтому теперь немного удивительно – чего это он так разволновался.
Бармалей:
Погодите, дядя Фёдор, вы вот говорите, что точно знаете – а откуда, что вас заставляет так утверждать?
А я не сказал вам, что ли, ребята, ещё?
Неа, – Алексис. – Ещё не сказали, так скажите же, если есть что сказать.
А-а, – говорит дядя Фёдор. – Ну-у, это дело простое – я, так сказать, пророк. Ну, иными словами, я вижу будущее, простите. – Дядя Фёдор разводит руками. – Ну, что есть то есть, я в целом не афиширую, – от смущения он начинает говорить как Органайзер, – но вот… простите…
Бармалей смутно припоминает, что дядя Фёдор и раньше высказывался на тему будущего как-то чересчур определённо.
Значит, Федя, ты полагаешь, что ты пророк, – уточняет Боба.
Погодите, – Галка достаёт бумажный платок и шумно сморкается, – а вы точно знаете и не обманываете, что мы с Ричи завтра увидимся? Может быть, вы меня просто утешаете? Мне важно это знать. Федя, только честно. Пожалуйста.
Да-да. Нет-нет, – говорит дядя Фёдор. – Не утешаю, а наоборот. И для лучшего понимания я сообщу детали. Они пытались изловить Ричи, стреляли в него из травматики, но в момент выстрела на стрелявшего серого упала большая ветка берёзы, на которой спал оператор Первого канала. Серый рухнул на землю, ветка с оператором здорово его ушибла, и он с перепугу пальнул в оператора из травматики, но попал не в него, а в камеру. Оператор рассвирепел, они стали драться и упали в озеро, но не утонули, а Ричи между тем скрылся в лесу. Счас он прячется, а серые его ищут, а точнее, уже даже не его, а даже более того, но найти им не удастся, тем более что вскоре они вообще перестанут кого-либо искать, как Ричи, так и более того. А почему они перестанут, это уже не моё дело и не ваше.
Ничего себе, – Вики. – Господа, среди нас пророк! Это какие ж возможности открываются! Уже почти ничего не видно, зато будущее теперь для нас не секрет…
Спасибо, – Галина Иосифовна осторожно.
А правда, вы что, действительно будущее умеете предсказывать? – Органайзер. – Расскажите – на каких основаниях? Доказательств хотелось бы… Технологий.
Умею, – соглашается дядя Фёдор. – Но – не люблю… А доказательства – какие? Технологии тем более…
А вы давно научились? – Паскаль.
Не так уж давно, – говорит дядя Фёдор. – Вот об этом рассказать могу.
27. Дядя Фёдор говорит
работал я сисадмином в крупной одной конторе
чуть ли не в самом Спербанке
или Газброме
ну неважно
короче, в такой вот конторе
и вот
решили нас однажды проверить этим… как его…
короче, тем, который всю правду видит.
Детектором лжи?
Да-да, вот им.
Вот именно. Им самым.
Лживым Детектором.
Всех обязали прийти.
И вот
я пришёл.
Народ выстроился в длинную очередь.
Сидим, значит.
Сидим.
Ну, как сейчас вот – сидим.
Ждём.
Я вообще знаете всю жизнь сижу – жду
большую часть жизни так и провёл
в обезьянниках
в больничках
в очередях
