По просьбе Мирбаха Фак послал несколько запросов американцам, которые в послевоенные годы вели расследования и судопроизводство по делу нацистских преступников, связанных с тайной Грюнзее. Американский бригадный генерал Тейлор прислал Максимилиану письмо следующего содержания:
«Сожалею, что за давностью лет не могу вспомнить каких-либо обстоятельств, связанных с Шелленбергом, фальшивомонетчиками и Грюнзее. Полагаю, что эта часть дела находилась в ведении д-ра Роберта М. Кемпнера и что ответ на Ваши вопросы Вы, вероятно, смогли бы получить от него.
Всегда Ваш профессор Колумбийского университета, бригадный генерал в отставке
Джон Тейлор».
Недолго пришлось ждать ответа и от доктора Кемпнера.
«Весьма отрадно, — написал он, — что Вы занялись изучением истории о подделке денег. Рекомендую ознакомиться с книгами по этому вопросу, вышедшими на английском языке. К сожалению, я не вел в Нюрнберге дело, связанное с фальшивомонетчиками и секретными документами, спрятанными якобы в Грюнзее. Советую Вам по этому вопросу обратиться к профессору Харди». И приписка: «Ныне он президент чикагской компании «Аутоматик кэнтин компани оф Америка».
Однако профессор Харди также ушел от ответа на вопросы Фака:
«Не припоминаю, чтобы мне приходилось просматривать какие-либо материалы, касающиеся изготовления фальшивых денег и секретных документов Грюнзее. Все эти материалы находились в ведении доктора Кемпнера, и я ничем не могу Вам помочь.
Искренне Ваш профессор Харди».
Доктор Кемпнер на повторный запрос ответил более чем сдержанно и дал понять, что больше не намерен вести бесполезную переписку. Он адресовал Фака на этот раз к Чарльзу О. Лайону, доценту Нью-Йоркского университета. Лайон был удивлен письмом Максимилиана и не скрывал этого.
«Было бы странно, — писал он, — если бы я мог быть Вам полезным. Ведь общеизвестно, что я не занимался Грюнзее и знаю об этом только из печати. Кстати, я считаю, что в этом деле не все так чисто, как пытаются изобразить некоторые. Но, к сожалению, ничем конкретным помочь Вам не могу.
Чарльз О. Лайон».
Максимилиан жалел, что рядом с ним нет Мирбаха. У Фака было такое ощущение, что он начал войну с тенями. И все-таки он был доволен тем, что сделал, и тем, что встретит Иоганна не с пустыми руками.
* * *
Когда наконец приехал Мирбах, Фак был очень рад ему.
Иоганн внимательно выслушал рассказ Максимилиана о Шроте, комиссаре Клуте и Розенкранце. Он согласился, что существует какая-то связь между появлением Розенкранца в районе Грюнзее и убийством Кемпки. Прочитав ответы американцев, он сказал:
— При розысках материалов я много раз будто натыкался на стену. — И тут же добавил: — А в книге эти ответы нужно дать подряд и без всяких комментариев. Читатель теперь верит только фактам. В фактах он как-нибудь сам разберется… Когда мы сможем поехать на Грюнзее?
— Готов хоть завтра, — ответил Фак.
— Я привез с собой складную резиновую лодку и два акваланга, — сообщил Мирбах.
— А я запасся провиантом, по крайней мере, на два дня.
— Отлично. Значит, едем завтра утром.
…Как и договорились, они выехали на рассвете.
Уже в дороге они снова вспомнили о леснике Шроте.
— У меня тоже такое чувство, — согласился Иоганн, — что Шрот связан с теми. Как он сказал: у кого длинный язык — у того короткая жизнь?
— Да, у кого длинный язык — у того короткая жизнь, — подтвердил Максимилиан.
— Я думаю, что лучше всего нам пойти на озеро ночью, — предложил Мирбах, подумав.
— Как ты считаешь, не следует ли нам поставить в известность комиссара Клуте в Бадль Креуце?
— Клуте мы, конечно, скажем обо всем, и было бы неплохо прихватить его с собой. Он тоже произвел на меня довольно благоприятное впечатление, когда я познакомился с ним.
К сожалению, Клуте в Бадль Креуце не оказалось: он выехал на происшествие.
Мирбах и Фак решили все-таки этой же ночью спуститься на дно озера.
В Бадль Креуце за руль сел Мирбах, который хорошо знал дорогу к озеру. Возле дома Шрота он свернул вправо и повел машину по лугу. И хотя колея, которую в свое время проложили машины журналистов «Штерна», уже поросла травой, Иоганн уверенно вел автомобиль, надеясь на свою зрительную память. Когда они проезжали мимо дома Шрота, огромный сенбернар рванулся за машиной, залаял. Фак в это время наблюдал за домом: ни во дворе, ни около хозяйственных построек никого не было видно, занавески на окнах были опущены. Но у Максимилиана было такое ощущение, что кто-то следит за ними.
Когда журналисты «Штерна» покидали Грюнзее, Мирбах, чтобы обозначить место поисков, привязал к шесту груз на прочной капроновой веревке и бросил в воду. Длину веревки рассчитали так, что шест ушел под воду на глубину одного метра и его легко можно было разглядеть.
Хотя Мирбах уверял, что быстро найдет оставленную им отметку, они провозились часа полтора, пока наконец не нашли нужное место. Шест действительно был хорошо виден: погода стояла тихая, поверхность озера была гладкой, а вода прозрачной. Иоганн на этом месте поставил маленький буй, покрытый светящейся краской.
До сумерек решили заняться приготовлением горячего ужина. Достали походную газовую плитку, открыли консервы.
Поужинав, Мирбах и Фак снова спустились к озеру.
Не мешкая, они заняли места в лодке. Иоганн сел за весла.
Луна не показывалась, но было довольно светло — рассеянный лунный свет легко пронизывал редкую облачность. Было очень тихо, и легкие всплески воды под веслами только подчеркивали тишину.
С наступлением ночи очертания берега и гор, окружавших озеро, стали размытыми. Справа по ходу угадывался берег. Лес казался черным и сливался в огромное пятно. Только на самых гребнях гор можно было различить верхушки деревьев, и гребни выглядели зубчатыми.
Минут через пятнадцать они заметили светящийся буй.
— Вот он! — довольно громко сказал Фак.
Этот громкий возглас выдал то нервное напряжение, которое, видимо, охватывало его. Где-то на берегу резким гортанным криком ответила ночная птица. Крик показался почему-то Факу не натуральным, не птичьим, хотя в птичьих голосах он совсем не разбирался. Максимилиан поймал себя на том, что днем он, по всей вероятности, не обратил бы никакого внимания на этот крик, однако ночь населяла мир звуками, вызывающими тревогу. Вода была черной и казалась таинственной и как будто несла в себе неведомую опасность.
Иоганн сделал последний удар веслами, подводя лодку бортом к бую.
Они приладили друг другу баллоны с газовой смесью, привязались стальным тросиком шестиметровой длины, надели ласты и маски, взяли с собой водонепроницаемые фонарики и специальные дощечки с химическими карандашами, что позволяло им «разговаривать» под водой.
