– Ну что ты делаешь! С ума сошел? Люди кругом…
– Наплевать. – Кирилл с жадностью ее рассматривал. – Я так соскучился. Просто безумно.
Юля улыбалась:
– Я-то думаю, что ж так удобно целоваться! А мы на ступеньках стоим…
– Хочешь, я куплю тебе лесенку? Для поцелуев? Знаешь, такую… в книжных магазинах бывают, в две ступеньки. Юль, может, черт с ним, с рестораном, а? Поедем ко мне?
И они поехали. Кирилл ничего не спрашивал – боялся. Но потом, когда они, устав от любви, тихо лежали на синих простынях, извлеченных из заточения, не выдержал:
– Ты… ты не передумала?
– Я скучала. – Юля вздохнула. – Я тоже сильно скучала. Даже не ожидала. Кирилл, ты не торопи меня, ладно? Дай мне время. Я… не готова пока.
– Но ты будешь работать в этом направлении?
– Я уже работаю. И вот тебе первый результат: я приглашаю тебя к нам в гости. На восьмое мая. Будет праздник – юбилей моей сестры, семья соберется. И ты наконец все обо мне узнаешь.
– Смотрины хочешь устроить? – спросил он мрачно. – Ладно.
– Кирилл, я же тебе говорила – много сложностей. Наши должны тебя принять. И ты должен узнать, с кем имеешь дело.
– Ты так это говоришь, словно вы – клан вампиров, ей-богу.
– Наконец догадался! – Юля засмеялась. – Да нет, какие мы вампиры. Хотя… Кто знает. Аррррр!
И она оскалила зубы, пугая Кирилла.
– Да ладно, тоже мне вампирша. Юль, а если… они не примут?
– Посмотрим. Чего раньше времени волноваться? Да, и форма одежды – парадная. Смокинг у тебя наверняка есть?
– Смокинг? Так это что, светский раут будет?
– Это будет бал! С танцами.
Если бы Юля только могла предположить, какие «танцы» их там ожидают, она ни за что не повезла бы Кирилла в особняк Свешниковых в Брюсовом переулке, где должен был состояться Маринин бал. К балу готовились серьезно: Анатолий дал свою платиновую карту Марине – только совсем-то не разори! А Фрося свозила их с Мусей в Париж за нарядами: Марина купила и Ирочке с мамой, и Татьяне Кондратьевой, и Юле. Мужчин одевали в Москве – увидев Ваньку в смокинге, Марина заплакала. И еще пуще заплакала, увидев подарок мужа – небольшую картину. Это был ее деревенский сон, воплощенный Лешим на холсте, – сон, про который Марина так ему и не рассказала. Но преображенный – на ладони Земли лежали они оба, глядя друг на друга…
– Как ты узнал? Ах, ну да! Это та картина, что тебе привиделась?
– Не совсем. А эта – нравится?
– Очень! Так лучше, чем мне приснилось! Спасибо!
– Ну что ж ты все плачешь-то, ангел?
– Что-то я сентиментальна стала к старости.
– Какой еще старости? С ума сошла? Ты посмотри на себя. Нашла старушку. Вся цветет.
Наконец настал торжественный день, и гости стали съезжаться в дом Свешниковых. Юля вышла встретить Кирилла, и он вздохнул с облегчением: почему-то не сильно верил в бал, опасаясь, что Юля его разыграла и он один припрется в смокинге, как дурак. Юля повертелась перед ним, показываясь, и он просто остолбенел – такой вырез был у нее на спине – просто вся спина голая! С ума сойти…
– Ну, пойдем знакомиться. Не бойся, сразу не съедят.
– Не утешай меня.
Увидев именинницу, Кирилл совсем потерял дар речи: Марина просто ослепляла своей красотой. Подробностей он не разглядел, успев только удивиться волосам необыкновенного лунного цвета, уложенным в высокую затейливую прическу, но, целуя руку, так и провалился взглядом ей в декольте – рядом кто-то выразительно кашлянул: это был Алексей, гневно глядевший на него черными глазами.
– Лёш, да ладно! – сказала Марина, когда Юля с Кириллом отошли.
– А чего он?
– Ты сам настоял на этом платье, теперь терпи. И я успела «заглянуть», пока он… отвлекался.
– Ну и как он тебе показался, этот Юлькин мужик?
– Ты знаешь, совсем неплох. Но я еще присмотрюсь.
А «Юлькин мужик» все никак не мог опомниться:
– Сколько, ты сказала, ей лет? Пятьдесят? Быть этого не может!
– Еще как может!
– Да-а, у вас тут такой цветник! Одна лучше другой!
– Я бы только не советовала даже нюхать эти цветочки, а то садовники очень ревнивые.
– Слушай, а эта красавица кто? Только не говори, что ей тоже пятьдесят!
Юля засмеялась:
– Это Маруся, дочка Марины! Ей всего восемнадцать. А вот рядом с ней, видишь, рыжий такой? Это мой старший сын Митя. У них летом свадьба.
– Когда ж ты его родила, в пятнадцать? Подожди! Как – свадьба? Марина же твоя сестра, они – двоюродные!
– Марина мне не сестра на самом деле. Я так сказала, чтобы понятней было. Мы как бы сестры.
– И что, все эти люди, они кто – родственники или тоже как бы?
– Более-менее. Я же тебе говорила: у нас все сложно. Поймешь со временем. Вон, видишь, высокий красивый мальчик? Ваня, сын Марины. А рядом – его девочка, правда, прелестная?
– Боже, глаза-то какие! С ума сойти…
– Пойдем теперь к Анатолию.
Кирилл считал себя сильной личностью – он сам сделал карьеру, начав с нуля, и поднялся до высокой должности в очень хорошей фирме; в делах был жёсток, а с людьми строг, но справедлив; упорен в достижении поставленной цели, словом, характер нордический, в порочащих связях не замечен. Но когда Анатолий медленно повернулся и окинул его внимательным взглядом, Кирилл тут же осел на задние лапы, поджал хвост и с трудом удержался, чтобы не заскулить.
– А, так это и есть твой ухажер? – Голос у Анатолия был тяжелым и густым, как расплавленный металл. – Добро пожаловать в семью. Чем заниматься изволите?
Кирилл рассказал, чем изволит заниматься.
– Знаю вашу фирму, неплохая. Как здоровье Семенычева? У него вроде бы инфаркт недавно случился?
Семенычев был генеральным директором. Кирилл отчитался и за Семенычева.
– Ну, идите, дети, развлекайтесь.
– Пойдем выпьем. А то ты аж позеленел! – засмеялась Юля.
– Позеленеешь тут… Он кто?
– Анатолий-то? Мой свекор. Я была замужем за его приемным сыном.
– Он тоже здесь? Твой бывший?
– Нет, что ты! Его не зовут. Он у нас… как это…
– Заблудшая овца?
– Вот-вот. Отрезанный ломоть. Я тебя оставлю на минуточку, ладно? Мне надо к Анатолию подойти.
Кирилл отхлебнул что-то из бокала и закашлялся – оказалось, виски.
– Ну, что? – усмехнулся Анатолий. – Пришла про своего спрашивать?
– Как он вам? Ничего? Марина одобрила по первому впечатлению.
