Это правильная реакция. Я должен быть тронут ее попыткой проявить сочувствие. Она не виновата, что я не испытываю ожидаемых эмоций. Просто я слишком давно вижу эти лица и слышу эти ахи. Меня больше ничего не злит в убийце отца.
Внезапно до меня доходит, что Анна – мое последнее тренировочное дело. Она невероятно сильна. Она самое трудное, с чем я сталкивался и вообще способен представить. Если одолею ее, я буду готов. Готов отомстить за отца.
Мысль об этом заставляет меня замереть. Мысль о том, чтобы вернуться в Батон-Руж, вернуться в тот дом, всегда оставалась довольно отвлеченной. Просто идея, долгосрочный план. Думаю, при всех моих попытках изучения вуду, часть меня подсознательно откладывала это на потом. В конце концов, не очень-то я продвинулся. Мне ведь по-прежнему не известно, что за тварь убила папу. Не знаю, сумею ли я вызвать ее, а ведь идти придется совершенно одному. Мамино участие даже не обсуждается. Иначе стоило столько лет прятать книги и тайком сворачивать окна на мониторе, когда она входила в комнату. Если она узнает, что я хотя бы помышляю об этом, – запрет меня до конца жизни.
Из дремы меня выводит постукивание по плечу. Томас кладет передо мной газету – хрупкую, пожелтевшую от старости. Удивительно, что ее вообще вынули из-под стекла.
– Глянь, что я отыскал, – говорит он.
Вот она, на первой странице, под заголовком «Найдена убитая девушка».
Кармель встает, чтобы получше разглядеть:
– Это…
– Она, – возбужденно выпаливает Томас. – Других статей почти нет. Полиция просто опешила. Они едва ли вообще кого-то опрашивали. – В руках у него еще одна газета, он ее листает. – В последней только некролог: Анна Корлов, любимая дочь Мальвины, была похоронена в четверг на кладбище Кивикоски.
– Я думала, ты газету изучаешь, Томас, – подает голос Кармель, и Томас пускается в сбивчивые объяснения.
Мне до балды, что он там несет. Я во все глаза смотрю на ее фотографию, изображение живой девушки, бледной, с длинными темными волосами. Она не решается улыбнуться, но глаза у нее яркие, и любопытные, и живые.
– Как жалко, – вздыхает Кармель. – Она была такая красивая.
Она протягивает руку, чтобы коснуться Анниного лица, но я смахиваю ее пальцы. Со мной что-то творится, а я не понимаю что. Девушка, на которую я смотрю, чудовище, убийца. Эта девушка по какой-то причине пощадила меня. Внимательно рассматриваю ее волосы, перехваченные лентой. В груди разливается теплое чувство, но голова холодна как лед. По-моему, я сейчас в обморок грохнусь.
– Эй, чувак, – окликает Томас и легонько встряхивает меня за плечо. – Что-то не так?
Булькаю в ответ, не зная, что сказать ему – или себе. Отвожу глаза, чтобы потянуть время, и вижу нечто, отчего у меня сжимаются зубы. У конторки библиотекаря стоят два полицейских.
Говорить Кармель и Томасу глупо. Они рефлекторно обернутся, а это вызовет подозрения. Поэтому я просто жду, быстро вырываю Аннин некролог из ветхой газеты. Игнорирую яростное шипение Кармель «Так нельзя!» и сую добычу в карман. Затем незаметно прикрываю газету книгами и школьными сумками и показываю на картинку с каракатицей.
– Как ты думаешь, эту куда?
Они оба смотрят на меня так, словно я тронулся. И это хорошо, потому что библиотекарша повернулась и показывает на нас. Копы начинают пробираться к нашему столу, так и знал.
– О чем вообще речь?
– Речь о каракатице, – мягко отвечаю я. – И прошу тебя, изобрази удивление, только не переигрывай.
Не успевает она переспросить, как топот двух мужчин, обремененных наручниками, фонариками и личным оружием, становится достаточно громким, чтобы заставить обернуться. Лица ее мне не видно, но я надеюсь, Кармель не выглядит такой униженно виноватой, как Томас. Опираюсь на него, он сглатывает и берет себя в руки.
– Привет, ребята, – с улыбкой говорит первый коп. Крепко сбитый, дружелюбный на вид парень, дюйма на три ниже меня и Кармель. Разницу в росте он компенсирует тем, что смотрит Томасу прямо в глаза. – Учитесь?
– Д-да, – заикается Томас. – Что-то случилось, офицер?
Второй коп шарит взглядом по столу, заглядывая в наши открытые учебники. Он выше напарника и более тощий, у него покрытый порами ястребиный нос и маленький подбородок. Он редкостно уродлив, но, надеюсь, не злой.
– Я офицер Ройбак, – говорит дружелюбный. – А это офицер Дэвис. Не возражаете, если мы зададим вам, ребята, несколько вопросов?
По очереди пожимаем плечами.
– Вы все знаете мальчика по имени Майк Эндовер?
– Да, – говорит Кармель.
– Да, – соглашается Томас.
– Немного, – говорю я. – Я познакомился с ним всего несколько дней назад.
Черт, это неприятно. На лбу у меня выступает пот, и я ничего не могу с этим поделать. Никогда прежде мне не доводилось проходить через такое. Никогда никого не убивал.
– Вам известно, что он пропал?
Ройбак внимательно наблюдает за нами. Томас просто кивает, я тоже.
– Но вы его нашли? – спрашивает Кармель. – С ним все в порядке?
– Нет, мы не нашли его. Но, согласно показаниям очевидцев, вы двое были среди тех, кто видел его последним. Не расскажете нам, что произошло?
– Майк не хотел оставаться на вечеринке, – непринужденно начинает Кармель. – Мы уехали, чтобы потусоваться где-нибудь еще, не знали точно где. За рулем был Уилл Розенберг. Мы как раз проехали Доусон. Очень скоро Уилл затормозил, и Майк вышел.
– Просто вышел?
– Он был расстроен из-за того, что я общаюсь с Кармель, – перебиваю я. – Уилл с Чейзом пытались сгладить ситуацию, успокоить его, но он не повелся. Заявил, что пойдет домой пешком. Что хочет побыть один.
– Ты в курсе, что Майк Эндовер жил минимум в десяти милях от района, о котором вы говорите? – говорит офицер Ройбак.
– Нет, я не знал, – отвечаю я.
– Мы пытались его остановить, – перехватывает Кармель, – но он и слушать не хотел. Ну мы и уехали. Я думала, он просто позвонит позже и мы вернемся и его подберем. Но он так и не позвонил. – Легкость ее вранья тревожит, но, по крайней мере, объясняет вину, явно написанную на наших лицах. – Он правда пропал? – спрашивает Кармель с нотками истерики. – Я думала… Я надеялась, это просто слухи.
Она спасает нас всех. Полицейские заметно смягчаются при виде ее беспокойства. Ройбак говорит нам, что Уилл и Чейз отвезли их туда, где мы высадили Майка, и что поисковая команда уже выслана. Мы предлагаем помощь, но он отмахивается: мол, предоставьте это профессионалам. Через пару часов фотография Майка будет во всех новостях. Весь город мог бы подняться и отправиться в леса с фонариками и в дождевиках прочесывать местность в поисках его следов. Но откуда-то я знаю, что этого не будет. Больше Майк Эндовер ничего не получит. Одна хилая поисковая партия и пара задающих вопросы копов. Не знаю, откуда мне это известно. Что-то в их взглядах, словно они спят на ходу. Словно ждут не дождутся, когда это кончится, чтобы плотно поужинать и задрать ноги на диван. Интересно, способны ли они учуять, что здесь происходит нечто большее, чем то, с чем они способны справиться, не вещает ли Майкова смерть на низкой частоте странного и необъяснимого, подсказывая им негромким гудением просто оставить его в покое?
