– Думаю, ей известно всё, только она боится мне рассказать.
Мама откидывает волосы с лица:
– После сегодняшнего узнаешь наверняка.
Спрыгиваю со стола.
– Думаю, уже знаю, – сердито говорю я. – По-моему, я знаю, кто ее убил.
Я никак не могу перестать думать об этом. Все думал о человеке, который терроризировал ее, эту юную девочку, и мне хочется разбить ему физиономию. Механическим голосом пересказываю маме все, что услышал от Анны. Когда я поднимаю на нее взгляд, глаза у нее большие и печальные.
– Ужасно, – говорит она.
– Ага.
– Но ты не можешь переписать историю.
Жаль, что не могу. Как бы мне хотелось, чтобы этот нож годился не только для убийства, чтобы я мог с его помощью рассечь время и войти в тот дом, в ту кухню, где он зажимал ее, и увести ее оттуда. Уж я бы постарался, чтобы она получила то будущее, которое ей причиталось.
– Она не хочет убивать людей, Кас.
– Я знаю. И как я могу…
– Ты можешь, потому что должен, – просто говорит она. – Можешь, потому что это ей нужно.
Смотрю на свой нож, покоящийся в горшке с солью. Воздух пронизывает запах, напоминающий аромат черного мармелада. Мама нарезает очередную травку.
– Что это?
– Бадьян.
– А он для чего?
Она чуть улыбается:
– Пахнет вкусно.
Делаю глубокий вдох. Меньше чем через час все будет готово, и Томас за мной заедет. Я возьму бархатные мешочки, затянутые длинными шнурками, и четыре длинные белые свечи, пропитанные ароматическим маслом, а у него будет гадальная чаша и мешок с камнями. И мы попытаемся убить Анну Корлов.
Глава 15
Дом ждет. Все стоят вокруг меня на подъездной дорожке и до смерти боятся того, что внутри, но меня больше пугает сам дом. Я знаю, что он не обладает сознанием, но не могу отделаться от ощущения, будто он наблюдает за нами и ухмыляется нашим детским попыткам остановить его, хохочет от крыши до фундамента над тем, как мы потрясаем в его сторону куриными лапами.
Холодно. Дыхание Кармель вылетает горячими облачками. На ней темно-серый вельветовый жакет и красный шарф крупной вязки, под шарфом спрятан мамин мешочек с травами. Уилл, разумеется, явился в школьной куртке, а Томас в своем потрепанном армейском френче выглядит как обычно. Они с Уиллом возятся на земле, выкладывая вокруг наших ног четырехфутовый круг из камней со дна озера Верхнего.
Кармель подходит и встает рядом со мной, а я разглядываю дом. Атам висит у меня на плече в ременной петле. Потом уберу его в карман. Кармель нюхает свой мешочек с травами.
– Пахнет лакрицей, – говорит она и принюхивается к моему, чтобы убедиться, что они одинаковые.
– Молодец твоя мама, – говорит у нас за спиной Томас. – В инструкции этого не было, но лишняя удача никогда не повредит.
Кармель улыбается ему в глянцевитой темноте:
– Где ты всему этому научился?
– У дедушки, – гордо отвечает он и протягивает ей свечу. Другую выдает Уиллу, а потом мою мне. – Готовы?
Смотрю на луну. Она яркая и холодная и кажется мне по-прежнему полной. Но календарь говорит, что она идет на убыль, а составители календарей получают за свою работу деньги, так что, полагаю, мы готовы.
Круг из камней всего футах в двадцати от дома. Занимаю свое место на западе, все остальные тоже расходятся по заданным позициям. Томас балансирует гадальной чашей в одной руке, держа во второй свечу. Из кармана у него торчит бутылка минералки.
– Почему бы тебе не отдать куриные лапы Кармель, – предлагаю я, когда он пытается зажать их между безымянным пальцем и мизинцем. Она протягивает руку, опасливо, но не слишком. Она не такая девочка-девочка, как я подумал при первом знакомстве.
– Чувствуешь? – спрашивает Томас, глаза у него блестят.
– Что чувствую?
– Движение энергий.
Уилл скептически оглядывается.
– Лично я чувствую только холод, – рявкает он.
– Зажгите свечи, против часовой стрелки начиная с востока.
Вспыхивают четыре язычка пламени и озаряют верхнюю половину наших тел. На лицах читается удивление, смешанное со страхом и ощущением идиотизма происходящего. Один Томас безмятежен. Он уже почти не с нами. Глаза его закрыты, а когда он открывает рот, голос оказывается на октаву ниже обычного. Я вижу, что Кармель напугана, но она молчит.
– Пойте, – командует Томас, и мы начинаем.
Невероятно, но никто не запутывается. Текст латинский, четыре слова повторяются раз за разом. В наших устах они звучат глупо, но чем дольше мы поем, тем менее глупо они ощущаются. Даже Уилл поет от всего сердца.
– Не останавливайтесь, – говорит Томас, открывая глаза. – Двигайтесь к дому. Не разрывайте круг.
Я чувствую, как мы все идем, все четыре пары ног, связанные невидимой нитью. Свечи горят ровно, не мерцают, словно огонь твердый. Поверить не могу, что все это делает Томас – неуклюжий коротышка Томас, прячущий всю эту мощь внутри армейской куртки. Дружно перемещаемся вверх по ступеням, и не успеваю я задуматься, как мы уже у ее двери.
Дверь открывается. Анна выглядывает и видит нас.
– Ты пришел сделать это, – печально говорит она. – Ты должен. – Она смотрит на остальных. – Но ты знаешь, что произойдет, когда они войдут, – предупреждает она. – Я не могу этим управлять.
Мне хочется сказать ей, что все будет в порядке. Хочется попросить ее попытаться. Но я не могу прервать пение.
– Он говорит, что все будет в порядке, – произносит у меня за спиной Томас, и у меня едва не срывается голос. – Он хочет, чтобы ты попробовала. Нам надо, чтобы ты вошла в круг. За нас не беспокойся. Мы под защитой.
В кои-то веки я рад, что Томас залез мне в голову. Анна переводит взгляд с него на меня и обратно, затем молча ускользает от двери. Я переступаю порог первым.
Я понимаю, что остальные внутри, не только по тому, что наши ноги движутся синхронно, но и по тому, что Анна начинает меняться. Жилы змеями оплетают ее руки и шею, извиваются по лицу. Волосы делаются скользкими и мерцающе-черными. Нефть заполняет глаза. Белое платье пропитывается ярко-красной кровью, и лунный свет отражается от него, заставляя его блестеть словно пластиковое. Оно течет по ее ногам и капает на пол.
Круг за моей спиной нерушим. Я горжусь ими; может, в конце концов, они и есть охотники за привидениями.
Анна так сильно стискивает кулаки, что сквозь пальцы начинает сочиться черная кровь. Она выполняет просьбу Томаса. Пытается управлять этим, пытается сдерживать потребность ободрать кожу с их шей, повыдергивать руки из плеч. Я веду круг вперед, и она крепко зажмуривается. Наши ноги движутся быстрее. Мы с Кармель разворачиваемся лицом друг к другу. Круг открывается, пропуская Анну в середину. На миг Кармель оказывается полностью загорожена от меня. Я вижу только кровоточащее Аннино тело. И вот она уже внутри, и круг смыкается снова.
