Мили пролетают незаметно. Томас чирикает что-то ободряющее. Втискивается на Аннину подъездную дорожку и вылезает. Моя дверь открывается парой секунд позже, и он вытаскивает меня за руку.
– Давай, Кас, – говорит он. Серьезно смотрю на него. – Ты готов? Что ты собираешься делать?
Не знаю, что сказать. Состояние шока теряет свое очарование. Хочу обратно свой мозг. Почему он не может просто встряхнуться уже как собака и вернуться к работе?
Под ногами хрустит холодный гравий. Мое дыхание повисает ярким облачком. Справа от меня Томас пускает облачка гораздо быстрее, нервно пыхтит.
– Ты в порядке? – спрашивает он. – Чувак, я никогда ничего подобного не видел. Просто не верится, что она… Это было… – Он останавливается и сгибается пополам. Он вспоминает, и если он вспомнит слишком ярко, может и блевануть. Протягиваю руку, чтоб поддержать его.
– Наверное, нам стоит подождать Кармель, – говорит он. Затем тянет меня назад.
Аннина дверь открыта. Она выходит на крыльцо, тихо, как олененок. Я гляжу на ее весеннее платье. Она не пытается закутаться, хотя ветер наверняка хлещет по ней острыми ледяными бичами. Ее голые мертвые плечи не способны его почувствовать.
– Он у тебя? – спрашивает она. – Ты нашел его?
– Что у тебя? – шепчет Томас. – О чем она?
Мотаю головой в ответ обоим и иду к крыльцу. Прохожу прямо мимо нее в дом, она идет за мной.
– Кас, – говорит она, – что случилось? – Ее пальцы касаются моего плеча.
– Отвали, сестренка! – пищит Томас.
Он действительно отпихивает ее и встает между нами. Чертит пальцами смехотворно маленький крест, но я не могу его за это винить. Он в шоке. И я тоже.
– Томас, – говорю, – это не она.
– Что?
– Она этого не делала.
Смотрю на него спокойно, так, чтобы он понял – меня уже отпускает; я прихожу в себя.
– И кончай ломать пальцы, – добавляю я. – Она не вампир, а если бы и была, не думаю, что от скрещенных пальцев много толку.
Он роняет руки. Облегчение распространяется по его мышцам и лицу.
– Они мертвы, – сообщаю я Анне.
– Кто мертвы? И почему ты не собираешься снова обвинять меня?
Томас прочищает горло:
– Ну, он не собирается, а я – да. Где ты была прошлой ночью и сегодня утром?
– Здесь, – отвечает она. – Я всегда здесь.
Снаружи доносится шорох покрышек. Кармель приехала.
– Это было прекрасно, пока ты была «замкнута», – возражает Томас. – Но теперь-то, выпущенная на волю, ты можешь ходить где угодно. Почему бы нет? Зачем оставаться здесь, где ты просидела взаперти пятьдесят лет? – Он нервно озирается, хотя в доме тихо. Злые духи не показываются. – Мне даже сейчас неприятно тут находиться.
По крыльцу грохочут шаги, и влетает Кармель, сжимая в руках не что-нибудь, а металлическую бейсбольную биту.
– Отвали от них! – орет она во все горло.
Она широко размахивается и бьет Анну по лицу. С тем же успехом можно треснуть свинцовой трубой Терминатора. Сначала Анна несколько удивляется, а затем несколько обижается. Кажется, я вижу, как Кармель сглатывает.
– Все нормально, – говорю, и бита опускается на дюйм. – Это не она.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Кармель. Глаза у нее горят, а бита дрожит в руках. Она держится на адреналине и страхе.
– Откуда она знает – что? – вмешивается Анна. – О чем вы говорите? Что случилось?
– Уилл и Чейз мертвы, – отвечаю я.
Анна опускает глаза. Потом спрашивает:
– А кто такой Чейз?
Ну почему все задают мне такую чертову уйму вопросов?! Может, по крайней мере, кто-нибудь другой на них отвечать?
– Один из тех парней, кто помогал Майку обдурить меня в ту ночь, когда… – осекаюсь. – Это тот второй, у окна.
– Ох.
Поняв, что я продолжать не собираюсь, Томас рассказывает Анне всё. На особо неаппетитных деталях Кармель морщится. Томас бросает на нее извиняющиеся взгляды, но продолжает. Анна слушает и смотрит на меня.
– Кто мог это сделать? – сердито спрашивает Кармель. – Вы что-нибудь трогали? Вас кто-нибудь видел? – Она поочередно смотрит на меня и на Томаса.
– Нет. Мы были в перчатках и, по-моему, ничего там не двигали, – отвечает Томас.
Тон у обоих ровный, разве что говорят чуть быстрее обычного. Они сосредотачиваются на практических моментах, так проще. Но я не могу им этого позволить. Я не понимаю, что здесь происходит, а нам надо в этом разобраться. Они должны знать всё или хотя бы столько, сколько я в состоянии им рассказать.
– Там было столько крови, – слабым голосом говорит Томас. – Кто на такое способен? Зачем кому-то…
– Это не то чтобы «кто» – скорее «что», – говорю я.
Внезапно наваливается усталость. Спинка зачехленного дивана просто прелесть. Опираюсь на нее.
– «Что»? – переспрашивает Кармель.
– Ага. Вещь. Не человек. Уже не человек. Это та же тварь, что расчленила того парня в парке. – Сглатываю. – Следы укусов, скорее всего, скрыли. Засекретили улики. По телику об этом не рассказывали. Вот почему я сразу не понял.
– Следы укусов, – шепчет Томас, и глаза у него округляются. – Так это они были? Быть не может. Слишком большие, там огромных кусков не хватало.
– Я уже такое видел, – говорю. – Погодите. Это неправда. На самом деле не видел. И понятия не имею, что эта тварь делает здесь теперь, спустя десять лет.
Кармель рассеянно постукивает концом алюминиевой биты по полу; звук разносится, словно фальшивящий колокол, по всему дому. Не говоря ни слова, Анна проходит мимо нее, подхватывает биту и кладет на диван.
– Извини, – шепчет Анна и пожимает плечами в сторону Кармель, а та скрещивает руки на груди и пожимает плечами в ответ.
– Все хорошо. Я и не замечала, что так делаю. И… извини за… ну, что я огрела тебя.
– Мне не было больно. – Анна стоит рядом со мной. – Кассио. Ты знаешь, что это за тварь.
– Когда мне было семь, мой отец преследовал одно привидение в Батон-Руж, в Луизиане. – Я смотрю в пол, на Аннины туфли. – Он не вернулся. Оно его одолело.
Анна кладет руку мне на плечо:
– Он был охотник за привидениями, как ты.
– Как все мои предки. Он был как я и лучше, чем я.
При мысли о том, что убийца папы здесь, у меня голова идет кругом. Это должно было произойти не так. Это я должен за ним охотиться. Мне полагалось подготовиться, собрать все инструменты, а потом загнать его в угол.
– Как оно его убило? – негромко спрашивает Анна.
