СССР. — У тебя если разобраться половине населения сепуку делать надо, сами решите кому и за что.
США — не много ли хотите? Курилы ладно (ясно ведь что не отдадите). Но Красный Китай? Мы там хотим построить демократию.
Китай — дайте денег, мы вам все что хотите построим.
Япония — тогда и мне. Раз на содержание берете. На что еще мне, бедной, жить?
Франция — мне дайте! Я ваши доллары и фунты с большей пользой в оборот пущу — опыт есть.
Великобритания. — Франция, заткнись. до тебя еще дело дойдет.
СССР — вот в своем Китае и стройте. А мы так сильно любим Китай, что хотим чтобы его было больше: два… или три.
Китай — не понял… я на три не делится.
СССР — делится, делится. Для Мао один, для Чана другой, для товариша Пу И третий. Вас там китайцев полмиллиарда, да все на одно лицо.
Великобритания — а кто мне заплатит?
США — могу дать кредит. Под разумный процент — договоримся.
Франция — а кто мое законное имущество вернет?
Великобритания — а у тебя там что-то есть?
Франция — да, незаконно отобранное Японией и я требую, чтобы мне его вернули, как пострадавшей стороне. И тоже возместили убыток, с процентами!
Голландия (бюргер с трубкой) — и мне тоже верните.
Великобритания — так, отчего это мы одни должны Индию терять? Возвращаем, всем возвращаем. А после, у тех, кто плохо себя вел — отбираем и делим. Кто тут был Еврорейх?
Сиам, Бирма, Вьетнам (мелкие, восточного типа) — мы не хотим делиться!
Корея (тоже мелкая восточная) — а мне пофиг, я русская уже.
США — никаких колоний, мы против колониальной системы и рабства. Мы самая демократическая страна и не потерпим, чтобы кто-то без нас что-то решал.
СССР — решайте, кто вам мешает. Сугубо на своей территории.
Сиам и Бирма — нам бы королевство вернуть…. у нас так все привыкли.
США — да ради бога! Сиам, Бирма, Япония, Вьетнам — возвращаем королевство.
Япония — так у меня император.
США — если я захочу, у всех вас будет президент. Мне так удобнее, чтобы не путаться.
СССР — Генеральный секретарь — звучит лучше…
Китай — А это не больно?
Корея — дурак, это даже приятно!
Голландия (выпуская дым) — хорошая шмаль, меня так прет…
США (морщась) — уберите этого….
Италия — раз пиццу никто не хочет — Папе отнесу.
США — и лягушатника.
Франция — а меня за что!?
США- Ладно, оставайтесь — но чтоб молчали, когда старшие говорят! Так что решаем с Японией?
Япония — Понять и простить…
Великобритания. — все оружие отобрать и отдать мне, так всем спокойнее будет (про себя: потом им обратно продам — хотя бы тут наварюсь)
США (смотрит в сторону СССР) — А если их, безоружных, кто-то обидеть захочет? Я войска все же размещу, чтобы охраняли!
СССР — ну тогда мы поможем всем им идеологией, правильной и народной.
США — черт с вами, согласны на три Китая. И Япония сама по себе, но без оружия.
СССР — и без ваших баз там, по рукам? по аренде мы уж сами.
США — но и без ваших, ну кроме Хоккайдо. ОК?
Япония — Банзай!!
Великобритания — Франция, ты мне все равно должна. И много! Так что Вьетнам по-всякому отдашь.
Голландия (выпуская дым) — хорошо-то как. слышь Китай у тебя осталось? Продашь мне еще курнуть?
— Брависсимо! — восклицает Лючия — а что было дальше?
— Дальше ты меня разбудила — отвечаю я, не успев придумать продолжение — может, этой ночью еще увижу.
— Мой кабальеро, но ты так ворочался и стонал — серьезно говорит моя жена — я уж подумала, что тебе плохо?
Я пожимаю плечами. Не рассказывать же, что я на самом деле видел во сне ребят, погибших на "семьсот тридцать первом". Там они все были живые, сидели рядом со мной в вертолете — не только "Чечен", но и остальные, из СССР сороковых, чего в той жизни быть не могло. И местность внизу был незнакомая ни по одному из прежних выходов — не джунгли, а хорошо населенная местность: много домов, дороги, промышленные сооружения. Мы высаживались на высоту, по которой только что отработали "крокодилы". Там был ротный опорный пункт, все перемешано с землей, разбитые блиндажи, сгоревший танк "леопард" в окопе, наша БМП со свернутой башней. И много трупов, в форме похожей на нашу, но с желто — синей нашивкой на рукаве. Оружие — "калаши" старых моделей, хотя у кого-то вижу М-16. Вот один еще живой поднимает голову, и увидев нас, хрипит — ще не вмерла Украина! Нас не убить, кацапы! И я узнаю того бандеровца, которого допрашивал в Киеве год назад, и стреляю ему прямо в перекошенную от злобы и боли харю.
Неужели отец — адмирал прав — и это не сон, а замыкание сознания на иную реальность? Где СССР не только развалился на всякие там СНГ, но в нем еще и идет гражданская война?
И мы, попав в эту ветвь истории, надеюсь, что отдалили эту вероятность. И сделаем все, чтобы такого никогда не случилось. Чтобы СССР здесь существовал и в двадцать первом веке! И в нем жили мои дети, что сейчас лежат в коляске, и уже их дети и внуки.
А что мне сказать тебе, Галчонок — ведь ты веришь, что Советский Союз будет дальше расти и развиваться безоблачно и неудержимо. И станет первой Державой мира, лет через двадцать — тридцать. Что будет, если ты узнаешь правду, откуда мы пришли?
Лазарев Михаил Петрович. Москва, 8 сентября 1945.
— Главное, учиться! Учиться — коммунизму. Тогда — не проиграем. Верно ведь Ильич это сказал!
Пономаренко помешивал чай в стакане. Аня сидела на диване рядом со мной, иногда оглядываясь на дверь — не проснулся ли Владик, не плачет ли? Хотя Марья Степановна обещала присмотреть, пока мы решаем свои государственные дела. В Москву наконец пришла осень, за окном шел дождь, мелкий, больше похожий на питерский, чем на муссонные ливни Дальнего Востока, откуда я вылетел всего неделю назад.
Я вернулся не предупреждая. С аэродрома, заехал на пару минут домой, оставить вещи, не ехать же с чемоданом в наркомат? Звонок в дверь, легкие шаги за ней, щелчок замка. Вас никогда не встречала на пороге любимая женщина после долгой разлуки, вам не приходилось видеть, как меняется ее лицо, становясь ну просто восхитительно красивым? Тогда вы многое потеряли в жизни!
— Ты надолго? — первые слова после поцелуя.
— Еще не знаю. Приказ, прибыть с докладом — сейчас в наркомат, отметиться и получить указания. Машина внизу ждет.
Я рассчитывал освободиться быстро — забыв про обычный режим работы учреждений в сталинские времена. Поскольку сам Иосиф Виссарионович любил засиживаться допоздна, то и наркомы, и начальники управлений, и Чины рангом ниже, все пребывали на своих местах до полуночи. Так что мне повезло попасть "на ковер" к Кузнецову, и мы имели долгий разговор по поводу войны на Тихом океане — конечно, Николай Германович регулярно получал донесения, но ему было интересно услышать вживую, в том числе и то, что бумаге доверено не было. Со своей стороны, я узнал для себя много приятных вещей — как например, что мое представление на вице-адмирала ушло наверх, ждем утверждения, и что светит мне за дальневосточные дела орден "Победа", и даже:
