— Отпусти! — наконец говорю я тихо — ну взрослые же люди, адмирал, и инструктор ЦК! Не надо раздевать меня, при всех, ребята же смотрят! Скоро уже в гостинице будем.
— Это не я — отвечает мой Михаил Петрович — это все ветер.
Ну да, такой ветер хулиган, чья рука сейчас была на моей подвязке? Счастливая и раскрасневшаяся, я чуть отстраняюсь, плотно обвернув юбку вокруг ног вместе с полами плаща, и прижав руками, это единственный способ сохранить приличие, чтобы опять не задрало все выше головы, ветер ураганный, волосы просто улетят сейчас, так их треплет, путает, ворошит — шляпку я сама сняла, удержать ее одновременно с подолом никакой возможности нет. Теперь я словно "брекс" выгляжу, в узком, шаг ступить не могу — знаю, что моему Адмиралу так не нравится, но это временно лишь, пока автобус не придет. Ну не могу я все напоказ, не стесняясь, как Юрка с Лючией — вон, целуются в обнимку, гроза им не гроза! И римлянке безразлично, как на ней все задрало, ну словно раздетая стоит — эти платья, что мы купили, нам в талии чуть широки, и если поясок ослабить, то ветер снизу прямо от плеч все завертывает! Смоленцеву, понятно, так приятнее обниматься, да и итальяночке наверное, тоже — ну а если пойдет или проедет мимо кто-то? Ветер не унимается, волосы и одежду на мне дерет бешено — природа будто ополчилась на нас за все хорошее, что досталось нам с утра, наверное, все же вымокнем мы сегодня! Ну вот, первые капли упали в пыль — ура, показался автобус! Едва мы сели, как хлынул дождь.
— Успели — сказал Валька — как я обещал, и полдня не прошло.
— Сейчас шляпку надену — говорю я Михаилу Петровичу — меня не слишком растрепало?
— Не бойся, галчонок — говорит Юра Лючии — а шляпу не жалей, новую купим.
Что ответила Лючия, я не расслышала. А мой Адмирал просто обнял меня, и я положила голову ему на плечо. Пассажиров в автобусе было мало, и мне не было дела, кто что скажет. Мне было очень хорошо.
Мы уезжали от грозы. Но недалеко. Валька, переговорив с кондукторшей, обрадовал нас, что автобус этого номера нас не довезет, сейчас свернем, "а вам, товарищи, надо с пересадкой". И мы, сойдя, снова смотрели на приближающуюся тучу. И ехать в этот раз было не на чем, разгневанная стихия явно не собиралась оставлять нас в покое!.
— Туда! — сказал Валька — вы не против посетить еще одно примечательное место, пока не кончится гроза?
Выбирать не приходилось. Перебежав улицу, мы поспешили через сквер к указанному Валентином зданию, двухэтажному, бело-желтому, похожему на загородный дворец прошлого века.
— Бывшие конюшни графов Орловых — сказал Валька — а теперь, Минералогический музей.
Тут снова ударил ураганный пыльный вихрь, как мне показалось, даже более сильный, чем был на Воробьевском шоссе. С меня сорвало шляпку, и стремительно унесло как листок, куда-то вдаль. Вот наказанье, ну отчего мне с головными уборами так не везет!
— Новую купим, солнышко — сказал Михаил Петрович — а сейчас, скорее!
Это было что-то невероятное, похожее на тучу, катящуюся по земле, с воем и свистом. Мы бежали, подгоняемые в спину, Лючия изо всех сил вцепилась в Юрку, я в плечо Михаила Петровича, нам было уже не до приличия, не до удержания одежд, на ногах бы устоять! Плащ захлестнул мне на голову, ай, сорвет сейчас, юбка облепила лицо — хорошо, зевак в такую погоду точно нет, ой, а если из окон смотрят? Сумочку едва не выхватило из руки вместе с летящей тканью, при моей тщетной попытке что-то придержать — остается лишь бежать, в надежде скорее попасть в укрытие! А Лючии повезло — Юрка на последней "стометровке" подхватил ее и нес на руках, она обнимала его за шею. Наконец мы все вместе вбежали в музей, будто вдунутые внутрь, под шум начинающегося дождя, и мужчинам пришлось долго ждать, пока я и Лючия перед зеркалом в вестибюле приведем в порядок растерзанные прически. А снаружи было светопредставление с молниями и всемирным потопом.
Музей оказался не Минералогическим, как думал Валька, а Палеонтологическим
[58]. Еще когда я в школе ходила в кружок к Перельману, он рассказывал, зачем это нужно, изучать окаменелые останки возрастом даже не тысячи, а миллионы лет! Ведь обнаружение их в каких-то слоях земли говорит, когда эти слои формировались, и какие полезные ископаемые там могут быть. Ну и конечно, интересно — хотя например, чучело мамонта я видела в Ленинградском зоологическом музее. А окаменелые раковины и прочее — с уважением отношусь к тем, кто разбирается в их отличиях, раз это столь нужное и важное дело, вот сама совершенно не могу о том судить! Интересными лишь показались красочные изображения древних животных, как имеющих сходство с современными тиграми, медведями, оленями, лошадьми, так и совершенно непривычного вида. Народу в музее было очень мало, и те в большинстве на студентов похожи. Так что наша компания, трое военных с орденами (у Михаила Петровича две Золотые Звезды, у Юрки одна), и две красивых и нарядных женщины, сразу обращала на себя внимание.
— Простите, я могу чем-то вам помочь? Вижу, вы о чем-то спорите?
Человек лет сорока, рослый, в клетчатой рубашке и поношенных брюках. Лицом похож на молодого Брежнева, с которым я в Киеве виделась десять дней назад. И где-то я его портрет видела, точно — память напрягаю, пытаюсь вспомнить. Но он представился сам:
— Ефремов, Иван Антонович. Заведую отделом низших позвоночных в этом музее.
Тот, который через тринадцать лет напишет "Туманность Андромеды"? Одну из любимых книг Михаила Петровича! И в то же время, несмотря на молодость (ему тридцать шесть, это он после болезни выглядит старше), один из крупнейших советских палеонтологов! Ни в коей мере не кабинетный ученый — совсем мальчишкой, воспитанник автомобильной роты РККА, дошел с ней до Перекопа. Затем в Питере работал автомехаником и шофером, тогда же прочел попавшую ему книгу и заинтересовался палеонтологией. Но успел еще закончить мореходку, ходил по морям Дальнего Востока, был знаком со знаменитым капитаном Лухмановым (тоже известным автором морских рассказов). И начался его научный путь — геолог, палеонтолог, с дипломом горного инженера, исходил в экспедициях всю Сибирь, Урал. Кандидат, затем доктор наук, в сорок первом просился на фронт, но был поставлен на Уральскую экспедицию, затем эвакуация, (Средняя Азия), профессорское звание, капитальные труды, ученики… и первые фантастические рассказы, написанные еще в сорок втором. Там изданы были в этом, сорок четвертом — но вот здесь были ли уже? Я прочла его биографию в предисловии к "Андромеде"… или к "Лезвию бритвы"? Учение из которой, "красота есть целесообразность", уже включил сам товарищ Сталин в одну из своих статей. Спасибо Вальке, да и погоде тоже, что нас сюда занесло! И никаких вопросов, Иван Антонович, что вы перед нами по-рабочему — хозяин ведь не обязан быть при всем параде, если гостей заранее не ждал?
Мы тоже вежливо представились. И Юрка, нисколько не смущаясь (а ведь должен был узнать!) указал на изображение тираннозавра, по поводу которого только что и спорил с Валькой. И спросил, а как такая туша, весом и размером со слона, способна быстро бегать на двух ногах?
