Похожая ситуация (по управлению) была в том СССР в местах лишения свободы. Ну какой идиот додумался до "черных" зон, дать самоуправление заключенным? Главари — паханы, "иваны" — были всегда, но никогда прежде их власть не была официальной! Результат очевиден: самые закоренелые мерзавцы, чья участь в заключении должна быть самой тяжкой и позорной — напротив, стали в привилегированном положении, примером для подражания, да еще и правила задавать! Следствие — места заключения стали университетами преступного мира. Хотя, цинично рассуждая, должно быть: кто еще не потерян для общества, того перевоспитать, а кто уже законченный и неисправимый, тому сдохнуть, отдав по максимуму силы во благо страны, на каторге, если по-другому не способен.
А товарищ Пономаренко, понимая важность своего дела, не видит, насколько оно важно. Член Политбюро, курирующий идеологию и пропаганду — в глазах иных товарищей, как при царе был глава Синода, "приводной ремень власти, чтоб народ верил тому, что скажут". Так не только народ. Кадры решают все — верно. Но при этом важно, во что эти кадры будут верить. А еще важнее — научиться выращивать такие кадры самим. Ну а кто нашу идеологию не разделяет, и к пропаганде не прислушивается, того из власти вон. Как вот эта "брекс".
Лазареву — завидовать надо. Смоленцеву тоже. И где гости из будущего в этом времени находят таких красавиц? Хотя говорят, что любая счастливая женщина красива, а если ее еще и нарядить… А вопрос с женскими тряпками не столь пустяшен, если подумать: что там пишет Брекс, "не подобает коммунисткам и комсомолкам следить за своей внешностью, подобно актрискам"? Простите, почему — судя по Лазаревой, это, само по себе, никак не отвлекает от дела! Что там дальше — "в наше трудное время, оскорбляет тех, кто не может себе позволить" — но ведь речь идет о запрете тем, кто как раз может? Но допустим, запретим — поскольку сделать это законодательно не представляется возможным (как?), то речь идет лишь о "курсе партии", обязательном для… а актрисам и всяким женам ответственных товарищей, выходит, можно? Получим ненужную напряженность: тут не только комсомолки будут завидовать, но и "дозволенные" станут смотреть на прочих свысока. А главное, это сейчас трудное время, а лет через пять, десять, будет массовое недовольство уже нового поколения. И что в итоге будет для строительства социализма, кроме вреда?
Сталин поймал себя на том, что он сам, прежний — пожалуй, принял бы наиболее простое решение. А после расхлебывал бы последствия. Но ведь потомки правы — тогда, в "перестройку", очень многие поддержали перемены просто потому, что устали от множества мелких запретов (вроде недопущения джинсов в общественных местах). И это были в массе — вовсе не предатели, антикоммунисты и агенты Запада. А ведь писал еще Макиавелли что-то такое — повысив налог на один грош (мелочь, но касающаяся каждого и постоянно), получим большее возмущение, чем отрубив десяток голов (меньшинство, многим и не знакомое и не родня, и забывается со временем). Вот что бывает, когда важное дело, которым сейчас занимается Пономаренко, вырождается в множество непонятных "нельзя"!
Так что задача архисложная. Не ослабляя фронтов, на которых мы там справились (восстановление народного хозяйства, атомный проект, реактивная авиация, ракеты … список продолжить), добавить еще один. Который вдохнет во все перечисленное материальное — энергию, душу.
Реформа Партии. Ни в коем случае не выходить из нее самому, слагая обязанности генсека (неужели я действительно это хотел там, на Девятнадцатом съезде, если верить Бушкову) — да, мог бы остаться при этом "вождем нации", как там Горбачев Президентом, ну а дальше-то что? Полезнее будет выкинуть вон тех, кто мешают! На пенсию, может даже с почетом — заслуженных, но бесполезных. На хозработу — кто не сможет принять новый курс. И ясно куда — тех, кто будет активно против.
Начать с местных верхушек — тем более что Кириченко дал такой повод! И готовить почву для Большого Поворота. Как в двадцатых, заменял на ключевых постах троцкистских сторонников мировой революции — желающими строить социализм в отдельной стране, ну а после, срезал вершки, оставшиеся без армии. Теперь труднее, потому что надо еще сформулировать новую Идею, и воспитать, вырастить ее адептов. Вот для чего нужен Пономаренко — вернее, тот фронт, на который он поставлен. И хорошо, что это пока не понимают те, кому не надо понимать.
Сместят, съедят, затравят? Меня? Как Хруща или Горбачева? Ну-ну!
Сталин хищно усмехнулся. Не только сталь ржавеет без дела — там он под конец расслабился, упустив цель. Теперь, увидев новую, он чувствовал себя будто помолодевшим.
Жил в грузинском селе под Гори старый кузнец. Сын у него был, джигит, и малых внуков трое. Было кузнецу уже много лет, и вот, почувствовав приближение смерти, поспешил он завершить все земные дела, позвал священника, лег на лавку, и приготовился умирать. И тут сказали ему, что сын его в пропасть упал и разбился.
И встал тогда старик с лавки и сказал — рано мне помирать. Пока внуков на коней не посажу, джигитами не сделаю.
И прожил еще пятнадцать лет.
Кириченко Алексей Илларионович, Бывший Первый Секретарь КПУ. Время и место неизвестно.
За что?! Я ведь сделал все, что от меня хотели?
Пономаренко, гад, ты все знал? Обещая мне шанс, что пощадят — знал что это не больше чем морковка перед носом осла? Я разоружился перед Партией, приложил все усилия к содействию в разгроме бандеро-фашистского мятежа, я послушно выполнял все, что мне скажет твоя (или не твоя?) Ольховская. Но это не имело никакого значения — как и то, что Кук все же сбежал — дело было не в моей вине, а в том, что Сам решил прижать республики. И тут ему такой подарок — кто против, кто за фашистов, и "вы же не хотите, чтобы и у вас завелись такие вот кириченки?". При таком раскладе ясно — в живых не оставят.
Допросы, допросы… Даже не знаю, сколько прошло — недели или месяцы? Причем следствие интересует не только и не столько мои связи с Куком и его бандой — как мои разговоры с ответственными товарищами из других республик и из Центра. Я честно рассказал все, что знаю, что слышал — даже намеки и недоговорки: о чем, с кем, где, когда. А когда стал подписывать, то увидел, что на бумаге нет ничего про Пономаренко, и еще нескольких. Я возмутился и потребовал это вписать — нет, Петро, ты тоже сухим не выйдешь! Тогда меня впервые избили. И еще раз — когда я повторил свои претензии при Абакумове. Хотя если Пономаренко был тогда в кабинете у Самого, когда я звонил… бесполезно! Иуда, сдал и меня, и всех, успел соскочить! Хотя может быть … нет, тогда бы я сюда живым не доехал, проще ведь еще на месте зачистить концы? Значит, Петро теперь в команде у Самого, влез в доверие, сволочь! Ну а Ольховская — хотя может, ее по-настоящему иначе зовут — всего лишь инструмент, ведь не сама же она решала, а делала, что ей указали! Чей она человек — Петро, или Берии, или еще кого-то — а какая разница, для меня!
А может все же не расстреляют? Я же все рассказал, искренне сотрудничал! Пусть двадцать пять лет, выйду в шестьдесят девятом, еще не совсем дряхлым? А если Сам помрет, не вечный же — так может и амнистия будет? На пенсии, мемуары писать, про славную молодость и огненные годы Гражданской. Да и в лагере, еще не конец? С моим опытом, учетчиком можно пристроиться, или бригадиром, а то даже завскладом! Только бы не "вышак"!
