Вот только что будет в этот раз, когда товарищ Сталин скажет решительное "нет"?
Да, была бы прежней я прежней Аней, разведчицей и снайпером партизанского отряда "Мстители", еще полтора года назад — точно бы, не сдержалась! И кончилось бы стрельбой прямо в здании ЦК — но ничего, друже звирхник, ты еще не знаешь, за какую раскаленную сковороду по дурости хватаешься голой лапой! И нам ведь не ты один нужен — но и кто даже не за тобой стоит, а кто тобой пытается играть, как ударной фигурой. А главное, разобрать, кто настоящий враг, а кто влез по дури! Я когда готовилась, материалы читала, то у дяди Саши спросила, а отчего просто не арестовать "не наших" и поставить на ключевые посты надежных людей? А он на меня как на дурочку посмотрел.
— И кого же? Ты читала, что в той истории даже товарищ Берия после марта пятьдесят третьего, всерьез планировал, национальные армии по республикам, все ключевые министерства, и чтобы только свои во главе, и прочее, в общем, СНГ, туды его в качель? Сейчас, по секрету скажу, он, ознакомившись с результатом, так уже не думает — но все, кого он в свое время, недавно совсем, на должности ставил, мышление должны вот так поменять? И если по идеям Ленина, которые для настоящего коммуниста, что Устав, следует, что любое национальное развитие, это хорошо — как тогда этот коммунист будет действовать, поставь ты кого угодно? "Всех кто с Хрущевым работал" — а ты представляешь, сколько с ним народу работало, за все годы, близко соприкасалось, и водку вместе пили — товарищи, отлично показавшие себя в двадцатые, тридцатые. И всех их в Ашхабад или места им подобные, а заменить кем?
Вот потому я и молчала. Одно дело, грозный контролер из центра, которому фасад покажут во всем блеске, и что с того? Другое совсем дело, как я сейчас, фигура вроде и независимая, сам Кириченко меня лишь просить может, а не приказывать — но вроде как и "своя", посланец товарища Пономаренко. Тут была тема, о которой сам Пантелеймон Кондратьевич молчал как партизан — но по обмолвкам и намекам я поняла, что было у них что-то общее с прежнего знакомства, так что Кириченко всерьез надеется, что Пономаренко выступит на его стороне. И что же такое деется — вот не думала я прежде, что среди лучших из наших советских людей, руководства Партии и Правительства, могут быть интриги, как в романах Дюма! Нет, легче все же было той, наивной Анечкой быть. Но уже не вернуться назад.
Рявкнув на секретаря, влетаю в кабинет Кириченко. Тот смотрит недовольно — плевать! Мне нужен разговор по ВЧ с Москвой. Наконец, на связи товарищ Пономаренко. Разговор наш на вид самый обычный, текущий доклад, такой же как был в первый день моего приезда. Но есть одно ключевое слово. И, к своему удивлению, слышу такой же условленный ответ, и "езжай в свой Националь". Значит дядя Саша — хотя он же должен на Севмаше остаться — или кого там Пантелеймон Кондратьевич привлек по линии ГБ, уже позаботился? Ну теперь, друже звирхник, повоюем!
Если только до гостиницы живой доберусь. По украинским событиям той истории сведений у экипажа К-25 было мало — но сохранилось, что и в Киеве, и в Харькове, бандеровцы людей и убивали, и похищали, было такое. Тем, кто навредил им по-крупному, уже не районный батька-атаман а ОУН в целом выносило приговор — и были случаи, в пятидесятые уже, когда убийцы находили приговоренных не только на Украине, но даже в Сибири! Вот только успеешь ли ты, друже Кук, прямо сейчас что-то организовать, если заранее не готовил? Хотя тебе не убивать меня надо, а снимки отобрать, и "проучить", ну посмотрим, кто кого проучит! Но на всякий случай, надев плащ, незаметно перекладываю браунинг в карман, пришитый к изнанке. А то из-под платья быстро не выхватить, когда что-то надето поверх.
Никто нас однако же, по пути не остановил. Хотя показалось, что в отдалении следует еще одна машина. Выхожу у "Националя", отпускаю шофера — до завтра свободен! Вечер уже, но не окраина, и люди на улицах есть, и фонари горят.
— Анка, ты? Привет!
Оборачиваюсь на знакомый голос. Около "доджа три четверти", приткнувшегося чуть в стороне, стоят военные. Тот, кто кричал, машет рукой, а затем устремляется мне навстречу, и остальные тоже. Ребята, мальчики мои родные, как я вам рада — Юрий Смоленцев "Брюс", с ним Валентин, и из "доджа" кто-то выглядывает.
— Встреча фронтовых друзей — шепнул мне Брюс — зрители смотрят. Мы в "Националь" уже вчера заселились, и той ночью тебя уже охраняли, но приказа не было светиться.
Мальчики, ну вы просто свиньи! Ну что вам стоило вчера еще ко мне подойти. Не дожидаясь, пока я скажу по телефону, среди прочего, всего одно слово. Простенький такой, "цветной" код — когда любое упоминание в разговоре "зеленого" означает, что все нормально. Желтый — проблемы, но рассчитываю справиться самостоятельно. Ну а красный — все выходит из-под контроля, нужна немедленная помощь. Так что ответные слова "ну, зеленый свет тебе" перед фразой "езжай в Националь" значило, что меня будут ждать. Мальчики, а когда же вы успели?
— А у нас там рация в машине, канал на СМЕРШ — отвечает Брюс — а еще пулемет, на случай, если воевать по-серьезному. И предлагаю переместиться в ресторан, или вообще в номера — а то кажется, дождь сейчас начнется. И обрати внимание на вон того типа на той стороне улицы, он толчется тут уже с четверть часа, Мазур наверное, устал уже его на мушке держать.
В "додже" остаются Мазур и Финн, благо и форма у них с солдатскими, не офицерскими погонами. А мы вваливаемся в "Националь" — я и ребята, к которым присоединились до того сидевшие в машине старший лейтенант Рябов и Лючия, жена Брюса. Причем итальяночку, а она ничего, Юра, поздравляю! — впихнули мне под бок, а сами там непринужденно распределились вокруг, страхуя. Кстати, "дождь" на их жаргоне означало не непогоду, хотя небо и в самом деле было подозрительно серым, а угрозу снайпера — мало ли что, лучше на открытом месте не торчать, достаточно для публики спектакль разыграли! И еще какого-то человека у самого входа — ой, не понравился мне его взгляд! — Брюс внаглую оттеснил в сторону, давая мне и Лючии пройти.
И был обед, где наша компания заняла столик в углу, стоящий в некотором отдалении. Но разговаривать в зале я все же не рискнула, лишь коротко ввела в курс дела, понижая голос. Затем поднялись в мой номер-люкс, и после того как Рябов, наш радист, осмотрел тут все на предмет прослушивающих закладок, заговорили уже не стесняясь.
И веселились, конечно. Мы же — встретившиеся старые друзья? В номере была даже радиола, с коробкой пластинок. Затем Валька убежал "на дежурство", в номер, снятый ребятами — а ему на смену пришел Влад и притащил гитару.
И мы пели "батальонную разведку", и "здесь птицы не поют" (знаю, откуда эта песня, но и у нас она стала очень известной), и "комбат-батяня", и "дорогу", и другие. Так что даже приходила дежурная по этажу, и просила так не шуметь — "я все понимаю, товарищи, но имейте же и совесть, люди спать хотят".
И уже к полуночи ребята расходились, старательно изображая пьяных. Хотя в бутылках, которые могла видеть зашедшая дежурная, был лишь крепкий чай. Мальчики не были трезвенниками — но пить перед работой? Ну а мне спиртное было категорически противопоказано. Да и Лючии, как оказалось, тоже.
