Вот только еще когда стало ясно, что сдаемся, я пролез в трюм. Ход туда мы еще раньше проделали, в самом начале плавания, старослужащие рассказали, что так можно что-то вкусное найти и оприходовать? Но ничего съедобного и ценного не нашли, там были снаряды к нашим 25-фунтовкам, по крайней мере в тех ящиках, до которых было легко добраться. Поначалу это нам нервозности прибавило, на взрывчатке плывем, затем как-то привыкли. Так я пролез и сделал там сюрприз — ну в общем, станут разгружать, за один ящик сверху возьмутся, потянут, а там проволочка дернется, и хорошо все рванет! А то я понимаю, благоразумие и все такое… Но все же, сдаваться как-то… Вот и получите, макаронники, наш последний привет!
Пришли наконец. Нас выгоняют наверх, спускают на берег, строят в колонну. Другие транспорты нашего конвоя, кто за нами подходят, а кто-то уже у причала, негры мешки и ящики таскают. Нас уводить уже собрались, ну в лагерь, так в лагерь, хотя обидно, что даже повоевать не пришлось — зато после живым домой вернусь? Стоп, подбегает какой-то их Чин, что-то по-итальянски орет, и мы остаемся на причале. Тысяча чертей, нас же собираются заставить наш пароход разгружать! Увидели наверное, снаряды — ну а неграм что, они тупые, ящик уронят, и фейерверк обеспечен!
У нас же про сюрприз в трюме не я один знал. Человек шесть наших мне помогали. Так мы сначала шепнули по сторонам, чтобы все отказывались, ну не по-африкански это, чтобы белые работали, когда негры есть, к "белой солидарности" в Африке тогда относились очень серьезно — и вот уверен, будь тут вместо римлян французы, или даже наши британцы, они бы послушали, нас в лагерь, а к неграм надсмотрщиков, чтоб несли аккуратно, и кто бы после узнал, отчего взорвалось? Но у этих чертовых итальянцев колоний отродясь не было, не завоевали еще, в Эфиопию сунулись, по морде получили, второй раз успешно попытались, так семь лет назад всего, и то их оттуда выкинули в сорок первом — ну не успели они традициями проникнуться! Наши орут, а этот важный итальянец отвечает, а вы, наши пленные, для нас ничем не лучше негров. Марш работать, а то сейчас будет децимация, по старому римскому обычаю, каждого десятого казним!
И тут впервые прозвучало, "взорвется", как шелест по толпе. А итальянец тоже как-то понял, и ему это сильно не понравилось. Обернулся, что-то приказал солдатам, ну мы стоим, ждем, охрана вокруг, оружие держат наготове. И появляется, вместе с двумя их офицерами, майор Эндью, чисто выбритый, благоухающий одеколоном, со стеком в руке. И спрашивает так, скучающим тоном, а кто это такой приказ отдал, и почему я и другие старшие офицеры про то не знают? А мы уже договорились обо всем с итальянским командованием, что всех нас будут содержать строго по правилам Женевской Конвенции, обращаться гуманно, даже письма и посылки из дома, через Международный Красный Крест. Для нас война окончена, вы поняли, идиоты? Сейчас наша главная цель, сохранить себя для будущего Британии, у меня вот семья в Лондоне осталась, я хочу еще ее увидеть, кто еще желает после войны домой и к своим родным? Кто еще желает в посмертные герои, а всех остальных на смерть, сам в рай въехать на вашем горбу? Значит так, сейчас вы пойдете разгружать… а впрочем, можете отказаться. Но если этот пароход взорвется, все вы, кто выживет, и ваши товарищи с других транспортов, будут после нет, не расстреляны, а переданы немцам, что гораздо страшнее! Вы знаете, что теперь немцы к пленным англичанам относятся даже хуже, чем к русским? Что если вас не принесут в жертву на эсэсовском алтаре после ужасных пыток, так отправят на завод, где людей перерабатывают как скот, кожу на сапоги, сало на мыло, кости на удобрение, мясо на колбасу? И благодарить за все это вы, когда вас начнут заживо разделывать, должны будете тех из вас, кто сейчас трусливо прячется за вашими спинами и молчит, боясь признаться. А теперь за работу — и я надеюсь, что ничего не случится? Исполнять!
И этим словам майора Эндью я поверил, потому что еще в Англии смотрел русский фильм, что-то там про обыкновенный фашизм. Из которого понял, что для истинного нациста — а в Германии сейчас именно такие правят и приказывают всем так думать — все люди не немецкой национальности, это даже не то что для нас негры или китайцы, а вообще, животные! С которыми очень даже можно обходиться, как мы со скотом — заставить работать пока не сдохнет, а после в котел! Или фото в немецкой газете, позже перепечатанное и британскими, как какие-то дикари азиатского вида зимой над костром на вертеле француза жарят — якобы, русские зверства, вот только все заметили, что на азиатах мундиры гуннской армии — тут скорее поверишь, что истинные арийцы грязной работой побрезговали и на своих слуг спихнули, из местных, уж если у нас попадаются такие, как майор Эндью, то у менее культурных славян?
Короче, разгрузили мы этот транспорт. Я в трюм спустился, закладку свою снял. И ни одного итальянца не было ближе чем на километр, все что на борту, и на складах, уже выгруженное, наше — оружие, патроны, провиант. Вооружиться бы, и вперед — но все, на что мы решились, это под конец работы разграбить запасы спиртного из офицерского буфета, и нажраться всласть. Потому что, честно говоря, жить хотелось. Ну вооружились бы мы легким стрелковым, нашли бы несколько пушек, снаряды к ним. У нас же ни одного офицера, кто бы командовал, кто бы все организовал? И итальянские танки за оградой, десятка два, только приказ будет, все тут разнесут. И место совершенно незнакомое, куда нас бог занес, может тут пустыня вокруг и по суше никак не выбраться — а морем, корабли захватить, так тоже ни одного офицера, кто из нас в кораблевождении понимает, и эскадра на рейде, расстреляют нас, не дав от причала отойти. Да и просто хотелось жить!
Так что мы выпили даровой виски. А после мне, и еще шестерым кто знал, и еще троим непричастным, не знаю за что, набили морды. Наши же, били толпой, чудо что вообще оставили живыми. Когда после вернулись итальянцы, и увидели, майор Эндью усмехнулся, ну вот они, зачинщинки, можете их расстрелять. Итальянский полковник ответил, что мы и так получили свое, но Эндью настаивал, однажды проявивший неповиновение может и повторить, зачем вам потенциальные бунтовщики? Но итальянец сказал, что за нами будет особый присмотр — и действительно, полгода мы провели на положении штрафных, нас держали отдельно и под особым надзором, заставляли заниматься грязной работой, вроде чистки нужников — но в целом, жизнь в плену была сносной.
А майор Эндью, так уж случилось, попался "черным леопардам" в самом конце нашей эпопеи, кажется уже, в сорок пятом. О подробностях промолчу, ну вы понимаете, сэр — и надеюсь, что эти африканские наци (ну а как их назвать, если они считают, что их черная раса самая высшая) сначала заживо содрали с него кожу, как они нередко поступали с белыми пленниками, а затем съели, зажарив над костром. Хотя боюсь, что такой, как Эндью, может исхитрится выжить, даже попав к уэллсовским марсианам. Но вроде я не слышал о нем, как о живом — так что надеюсь, есть над нами Бог и справедливость.
Протокол допроса пилота AARM лейтенанта Джузеппе Пьяццоло 12 сентября 1943-го. Из папки Додсона.
— Значит, вы пилот истребителя с линкора "Рома", так ведь?
— Да, синьор капитан.
— И вы участвовали в битве у острова Сокотра 9 сентября?
