Три взрыва торпед! Немца не слышим, до американцев четыре мили. Шум винтов одного из авианосцев прекратился. Второй авианосец и три эсминца быстро удаляются на зюйд-зюйд-вест, а все оставшиеся крутятся вокруг подбитого, слышна работа гидролокаторов и взрывы глубинок. Мы тем временем перемещаемся к осту, если фриц будет удирать, то как раз мимо нас. Ждем.
Снова взрыв, еще один! Не ушел немец, решил добить. Упертый, уважаю. Жаль, что не доведется тебе служить во флоте ГДР. Потому что мы тобой непременно займемся, когда ты всплывешь, решив, что все уже завершилось. А авианосец тонет, слышны характерные звуки. Что ж, фриц, вошел ты в историю — как единственный немецкий подводник, утопивший американский авианосец. "Эссексы" вроде никто в нашей истории потопить не сумел, все они до победы дожили. Что доказывает, каким страшным оружием в битвах на море могли бы стать "двадцать первые", доведись им воевать. А ведь американцы тоже учтут — нам-то без особой разницы, а вот к встрече с нашими "613ми" успеют подготовиться?
А ведь на "Эссексах" экипаж под три тысячи человек, это вместе с авиатехническим персоналом. И куда же американцы такую толпу денут? Легкий крейсер явно всех не возьмет, ну если только еще на эсминцы человек по пятьсот напихать, во все помещения. Вода холодная, и придется вам, янки, сейчас срочно заниматься спасательными работами, иначе получите жертв как на "Титанике". Точно, шум винтов одного из эсминцев почти прекратился, значит, подбирает людей с воды, самым малым ходом.
Решаем осторожно приблизиться. И засекаем немца. По уровню сигнала можно примерно прикинуть дистанцию, смотрю на планшет, ну и картина, фрицу лавры Ведингена покоя не дают? Первый эсминец наконец дал ход, зато второй замедлил, на том же месте — значит, один уже поднял с воды столько, сколько сумел — если поднапрячься то можно, как наш "Сообразительный" при эвакуации из Севастополя, без малого две тысячи человек, но тогда корабль не то что не боеспособен, от волны или порыва ветра опрокинется, не решатся американцы на такой риск. Второй эсминец занят спасением людей, почти без хода, а фриц явно выходит в атаку на него, это же мясорубка сейчас будет, ну вот, еще один взрыв торпеды! И шум винтов эсминца прекратился совсем.
И американцы уходят на зюйд! Уходят самым полным. Сколько же там на воде осталось? На поверхности волна и ветер балла три-четыре, даже тем, кто на плотиках, искренне не завидую, ну а те, кто плавают в жилетах, до утра покойники с вероятностью процентов девяносто. С другой стороны, на море свои законы — и пресловутый Вединген сумел тогда потопить три британских крейсера именно потому, что они оставались на месте, занимаясь спасением людей. "В военное время, командир принимает решение, исходя из тактической обстановки", так записано в Корабельном Уставе.
Представляю, как те, на плотах, смотрят вслед уходящим кораблям? А если бы это наши были? Положим, я бы самой ситуации не допустил, потопив немца еще на подходе. Ну а если все же, чисто теоретически, как разместить на лодке пары тысяч человек, повторяю, если бы это были наши? Нет, не выходит — мы морской убийца, истребитель, а не спасатель.
И что это всякие мысли в голову лезут? Может, просто устал?
— Контакт, пеленг 110. Немец всплыл, ходит под дизелем, малым. Слышны звуки пулеметной стрельбы.
На "двадцать первых" были спаренные зенитные двадцатимиллиметровки, убираемые в ограждение рубки. Так он что там, плавающих американцев расстреливает? Без всякой военной необходимости, просто чтобы по мишеням пострелять? Нет, точно не быть тебе после под флагом ГДР. И жить ты сейчас не будешь — спасать мы не умеем, зато убивать, очень хорошо.
— Михаил Петрович! — вмешивается Кириллов — я бы очень не рекомендовал вам этого делать. Он живым пока нужен — кто доложит, что авианосец потоплен именно немецкой подводной лодкой? Чтобы доказательства были, свидетельства всего экипажа, награды. Если же хоть какая-то информация пройдет, что мы были в этом районе в это время, у СССР будут большие проблемы. Вы знаете, что я в морские дела обычно не вмешиваюсь, своей властью, но сейчас именно тот случай. И скажите, что вы будете делать со свидетелями, что немецкая подлодка была потоплена кем-то? Сами всплывете и прикажете перестрелять? Спасти их вы при всем желании не можете, а нашей стране навредите по-крупному. В конце концов, это не наши люди, и мы за них не отвечаем! Да и после такого, немцы союзникам точно сдаваться не будут от нас бегать, как в вашей истории было.
Ну, раз ты "око государево"… Но никто не запретит мне приказать акустику записать подробный "портрет"-сигнатуру именно этой лодки. Поскольку я не забуду, и в следующий раз живым тебя не отпущу.
Уходим на восток. Ближе к Нарвику — тут нам делать больше нечего.
А в это время в Берлине…
…проходили шведско-германские переговоры. Мероприятие настолько рутинное, что даже не засекреченное от широкой публики — в газетах было написано, обсуждаются вопросы продления торгового соглашения. Более посвященные слышали, что тема здесь политическая, фюрер недоволен двурушнической политикой шведов, и намерен потребовать от них определиться со стороной, с кем вы, с нами или с врагом? Но даже не все прямые участники переговоров знали, что успех или провал их определяется здесь и сейчас, на Принц-Альбрехтштрассе, в беседе рейхсфюрера (официально в германскую делегацию не входившего) и человека, имевшего в шведской делегации далеко не самый значительный чин. И что было забавно, спор велся как раз о торговле.
Гиммлер написал на бумаге цифру. Швед прочел и пожал плечами.
— Господин рейхсфюрер, вы торгуетесь, прямо как представитель весьма нелюбимого вами народа.
— Истинно немецкая бережливость. Или вы думаете, эти деньги будут лишними в казне Рейха?
— Боюсь, сумма не покроет даже моих накладных расходов. Жилье, кормежка, перевозка товара. И конечно, типография.
— Не прибедняйтесь, граф! Насколько мне известно, все ваши расходы оплатит шведское правительство.
— Герр рейхсфюрер, я имею в виду именно накладные расходы. И никак не могу расплачиваться шарикоподшипниками, или что там еще вы вытребовали у нашей бедной страны. Чтобы все организовать, мне потребуются деньги, и немалые. Я конечно, имею некоторую сумму, но предполагалось, что в дальнейшем на технические нужды пойдет некоторая часть доходов нашего совместного предприятия.
— Граф, я готов пойти вам навстречу. Типографские услуги не будут стоить вам ничего. Вы получите столько бланков этих Schutz-Pass, "временных удостоверений", сколько вам потребуется — поверьте, что наши печатники справятся с вашим заказом. И вы получите документальное подтверждение перед вашим правительством любой суммы ваших затрат по этой статье — укажите лишь, сколько вписать. Точно так же и с жильем — кстати, вы думаете, скрывающиеся от гестапо евреи будут излишне требовательны к апартаментам? Хотя вы вправе предоставить отчет, что селили каждого исключительно в люксовых номерах — мы и это документально подтвердим.
Догадается — подумал Гиммлер — идеалисты дипломатами не бывают. Но таковы правила игры, он играет роль, о которой я знаю, и он знает, что я знаю. Зато как это выглядит со стороны, бескорыстное спасение от смерти тысяч евреев! Второе дно, о котором не известно публике, что все было совсем не бескорыстным, кто-нибудь верит в существование такого явления как "бедный еврей"? Причем мы возьмем плату дважды: не только с самих барашков за их чудесное спасение от бойни, но и с Шведского королевства, эа это же самое, возьмем подшипниками, и еще чем-то, без чего не может крутиться машина войны. Но есть и третье дно: подлинные шведские документы, бумажка конечно, но если сами шведы признают их законность, это какие возможности для агентуры? Если печатать эти бланки будем мы, подписи-печати, вопрос технический. Это будет объяснение для самого фюрера, излишне щепетильного в еврейском вопросе. Ну и последнее, главное дно этой шкатулки секретов…
