– Да, – коротко ответил Суарес, внимательно прислушиваясь к тому, что она говорит внуку.
– Бруно, сходи, – улыбнулась фьордина. – Не хотелось бы, чтобы трость окончательно потерялась. Тем более что это моя любимая, та, которую ты мне подарил.
– Я? – переспросил Бруно.
– Я про ту, с часами на набалдашнике, что была куплена в магазине Ортиса. Ты еще чек в коробке оставил. Впрочем, это совсем не важно. Сходи за ней.
Бруно поднялся легким пружинистым движением человека, не привыкшего долго сидеть на одном месте, и направился к двери. На страдающего жениха он не походил совершенно.
– Кстати, Бруно, у меня там стеклышко на циферблате треснуло и царапает руку, – ему вдогонку сказала фьордина. – Выломай его совсем, что ли.
Он коротко кивнул и скрылся за дверью.
– Наверняка треснуло, когда бедную девушку по голове стукнула, – опять завела свою нескончаемую песню фьордина Нильте. – А сейчас внук спрячет следы преступления, и Берлисенсисы опять сухими из воды выйдут. Знаем, проходили.
При этом она опять начала ерзать в кресле, стараясь найти положение, более удобное для пострадавшей попы. Положение не находилось, и вид у нее становился все более и более страдальческим. Исцелить ее, похоже, могло лишь одно – немедленный арест обоих Берлисенсисов. Но капитан, как заявил ей уже однажды, что все проверят, так повторять больше не собирался и лишь тяжело посмотрел на скандалистку. Под его взглядом она тут же застыла на месте и сделала вид, что ничего не говорила. Сам сыскарь в задумчивости покачивался посреди комнаты, размышляя, с чего же ему начинать, если так хорошо выученные магические методы дали сбой, а немагические он уже забыл, как применять. Бруно вернулся почти тут же, из набалдашника трости он выломал часы полностью, а не просто одно стеклышко.
– Я подумал, что стрелки без защиты потеряются, – коротко пояснил он бабушке, – да и тебе мешать будут.
– Спасибо, дорогой, – улыбнулась ему та, пряча циферблат в сумочку. – Ты такой заботливый. – Будет у меня к тебе еще несколько поручений. Чувствуется, что мы здесь надолго застряли, да, капитан Суарес?
– Пока всех не допросят и не обыщут, не выйдете, – подтвердил тот.
– Так вот, Бруно, свяжись с фьордом Ясперсом и попроси его приехать. Думаю, в деле, где замешана черная магия, его помощь будет неоценимой.
– Ясперса? – оживился Суарес. – Это ректор Фринштадской академии? Лучший специалист Фринштада по некромантии и черной магии?
– Именно так, – холодно сказала фьордина Берлисенсис. – Надеюсь, вы не будете возражать против его участия?
– Очень удобно, когда жена главного эксперта является близкой подругой внучки, – елейно пропела фьордина Нильте. – Лупи всех по головам направо и налево, и никто тебе слова не скажет. А может, еще и помогут.
– Не буду, – ответил капитан Суарес, опять не обращая никакого внимания на реплику фьордины Нильте. – Любой взгляд со стороны полезен, а уж если вам удастся заполучить фьорда Ясперса…
Он мечтательно заулыбался. Одна мысль о том, что внезапно забуксовавшее расследование получит мощный толчок со стороны такого крупного специалиста, привела его в хорошее настроение. Наверняка он уже мысленно примерял майорские нашивки за удачно завершенное дело, хотя, на мой взгляд, ему и капитанских было много.
– Когда Бруно может идти, фьорд Суарес? – уточнила фьордина Берлисенсис.
Капитан вытащил какой-то замысловатый предмет, направил на Бруно, понажимал на кристаллы на нем, опять направил, опять понажимал. Поводил другим артефактом. Третьим. Потом сказал:
– Ничего подозрительного нет. Но я провожу вас до двери, чтобы все присутствующие были уверены, что вы ничего из дома не вынесете.
Бруно оскорбленно вскинул голову. Получилось у него это необыкновенно красиво, я даже залюбовалась. Или сделала вид, что залюбовалась, – взгляды Андерса и Даниэля я чувствовала постоянно, они были как раздражающее прикосновение легкого перышка к обнаженной коже. Я старалась смотреть куда угодно, только не на них. Мысль о том, что за столь короткое время они оба успели пройти через Тересину спальню, не давала мне покоя. Почему-то я была уверена, что Даниэль там тоже побывал до того, как вопль Эдиты пригнал всех к дверям комнаты моей сестры. И я не хотела даже думать, что они могли там делать.
– Меня никогда раньше в воровстве не обвиняли, – гордо заявил Бруно, раздувая ноздри не хуже взбешенного породистого жеребца. Оставалось только взбрыкнуть и понестись сломя голову.
– Так и сейчас не обвиняют, – пояснил капитан. – Но вы же не хотите, чтобы потом ходили слухи, что вы лично вынесли улики из дома?
– Какие улики, капитан? – устало спросила фьордина Берлисенсис. – Бруно, успокойся, иди уже. И захвати мне сердечные капли, что в тумбочке около кровати в верхнем ящике. Чувствую, они мне понадобятся.
– И Сыск с ними в сговоре, – зло пробурчала под нос фьордина Нильте, но так, чтобы это не донеслось до ушей ни капитана, ни фьордины Берлисенсис. – Кто бы мог подумать…
А вот фьорд Арройо услышал, он насмешливо посмотрел на не желающую никак успокоиться даму и подошел поближе к своей нанимательнице. Той, которая платила ему деньги как частному детективу. Она выглядела на редкость усталой, теперь ее возраст просто-таки выдавала каждая черточка лица и каждое неуверенное движение. Сказывалось напряжение последних событий. Даже трость теперь выглядела как предмет совершенно необходимый, хотя и была уже недостаточно элегантна. Ее внешний вид очень портила выемка, где раньше были часы.
– Фьордина Берлисенсис, я могу для вас что-нибудь сделать? – спросил лжедворецкий.
– Спасибо, фьорд Арройо, пожалуй, нет, – отказалась она. – Вы пока разлейте чай, что ли, раз уж принесли…
Но детектив, ловко притворявшийся у нас дворецким, не успел этим заняться, так как вернулся капитан Суарес и сразу развил бурную деятельность.
– Чай они сами разольют, – заявил он, – руки у всех на месте, как я погляжу. А фьорд Арройо мне сейчас расскажет, что же он искал в комнате Тересы Венегас и нашел ли. Будете первым. Фьордина Венегас, мы займем вашу библиотеку? Остальных мы тоже допросим…
Мама безучастно кивнула. Она больше не плакала и смотрела совершенно сухими покрасневшими глазами в одну точку. Просто удивительно, что слова капитана Суареса были услышаны, и не просто услышаны, а поняты. Хотя вполне может быть, кивнула она, даже не осознавая, что дает ему свое разрешение, а просто чтобы ее больше ни о чем не спрашивали.
После того как гостиную покинули сразу трое, напряжение в ней спало. Но ненамного. Фьордина Нильте поджимала губы и бросала неприязненные взгляды на фьордину Берлисенсис. Радовало, что она молчала и не бросалась своими злыми обвинениями, не найдя в прошлый раз ни у кого поддержки. Чай я разливала сама. Подавая чашку Андресу, на него не смотрела – слишком неприятным для меня оказалось, что он уже успел побывать в комнате Тересы. А ведь я ему верила. Оказывается, зря. Я хотела от него тут же отойти, но он не дал, взял меня за руку и тихо сказал:
