Не знаю, где я взяла силы спуститься до кухни, но я их нашла. Там я некоторое время занималась поисками нужной коробочки. За год много чего изменилось, некоторых вещей не было на привычных местах. Это позволило мне окончательно прийти в себя. Когда я насыпала сбор в заварочный чайник, мои руки даже не дрожали, хотя я избегала не только встречаться взглядом с Андресом, но даже смотреть на него. Застегнул бы он рубашку, что ли? Все бы я не так мучилась. Наверное, зря я не включила свет, посчитав, что будет достаточно магического огонька. При ярком свете все выглядит не столь волнующим. Нет этих тревожащих теней и желания убедиться, что все это есть на самом деле, а вовсе мне не снится.
Я поставила сбор в ящик, а потом вспомнила, что брала его совсем не оттуда. Да, все теперь не так. Кто бы мог подумать год назад, что я буду сидеть на кухне родительского дома не с Даниэлем, а с совсем другим фьордом. Который мне ужасно нравится. Да что там, я влюблена в него по уши. Эта мысль заставила меня застыть на месте. Но если я в него влюблена, тогда и желания мои не имеют никакого отношения к тому злосчастному привороту, который чуть не разрушил мою жизнь? Нет, я подумаю про это завтра. Сейчас все так зыбко, так мутно и неясно.
Я разлила чай в две чашки и одну поставила перед Андресом.
– Думаешь, мне тоже надо успокоиться? – спросил он чуть насмешливо, но чашку взял.
Я села напротив него, отпила глоточек и тут же прикрыла глаза. Оказалось, что вид сидящего напротив меня Андреса не вызывает никакого желания успокаиваться. Пить этот дышащий ароматными парами напиток не хотелось, но я мужественно его в себя заливала через тошноту и отвращение, пока не почувствовала руку Андреса на своей. От неожиданности я чуть чашку не уронила и открыла глаза, чтобы тут же утонуть во взгляде сидящего напротив меня фьорда.
– Патти, что случилось? – тревожно спросил он. – Ты так старательно на меня не смотришь. Я тебе так неприятен?
– О, это совсем не то, что ты думаешь, – пробормотала я, сама устыдившись столь банальной фразы.
Ну как, скажите на милость, объяснить словами вот это жгучее желание, рвущееся наружу и нестерпимо обжигающее все внутри? А его рука на моей тревожила все сильнее. Я не знала, чего мне сейчас хочется: чтобы она вот лежала вечно, даря тепло и уверенность, чтобы Андрес ее убрал, принеся мне некоторое облегчение, или чтобы его рука… Да, вот этого я и хочу. Я поставила чашку на стол и прикрыла его руку своей второй свободной.
– Открою тебе страшную тайну, – сказал Андрес, придвинувшись ко мне поближе. Так, что я опять ощутила его дыхание на своей щеке. – Твой чай совершенно не успокаивает, знаешь ли.
– Да, не успокаивает, – согласилась я.
Больше ничего глубокомысленного мне сказать не удалось, так как в следующее мгновение мой рот оказался занят поцелуем. Именно таким, который мне грезился. Или даже лучше, потому что он был настоящим, а не выдуманным. Сдержанность моя куда-то пропала. Я сама подставляла лицо под его поцелуи и целовала, целовала с жадностью, которой никогда в себе не находила. Мне наконец удалось провести рукой по его груди, твердой, обжигающе горячей. К ней хотелось прижаться и забыть обо всем. Его рука нежным движением прошлась по моей груди, прикрытой лишь тонкой ночной сорочкой, но и она сейчас была лишней. Я подалась навстречу его ласкам, не желая ничего оставлять на потом. Пусть будет все как будет…
Но, увы, боги сегодня стояли на страже моей нравственности.
– А что это вы тут делаете? – раздался недоуменный голос Эдиты.
– Мы? Пьем успокаивающий чай, – почти невозмутимо ответил ей Андрес. – Мне кажется, там, в чайнике, еще осталось.
– Ой, мне это не поможет. – Она скривила лицо, будто собиралась заплакать, но так и не начала этого делать. – Такой день, такой ужасный день! Убийцы, грабители – и все на наш несчастный дом. А вы еще и в темноте сидите, как воры какие-то.
Магического светлячка ей оказалось недостаточно, так что в кухне вскоре зажглись все лампочки. Яркий свет бил по глазам и прогонял остатки наваждения, которое тянуло меня к Андресу. Эдита удовлетворенно покивала, осмотрелась, заглянула в заварочный чайничек и вылила остатки себе. А оставалось там прилично – ее чашка заполнилась почти доверху.
– Я тоже заснуть не могу, – доверительно сказала она, втискивая табурет между мной и Андресом, хотя куда там было втискивать – она попросту нас раздвинула. – Все мерещатся ужасы всякие, никак глаз не сомкну…
Она отпила глоток, подула на поверхность жидкости в своей чашке, отгоняя попавшие кусочки травок, отпила еще пару глотков и сказала:
– Нет, меня это не успокоит. Мне просто страшно одной, понимаете? Можно я с вами спать буду? Я места мало занимаю и совсем не храплю.
Она с надеждой посмотрела сначала на Андреса, потом на меня. Ее просьба оказалась столь неожиданной и выраженной столь странно, что я даже не знала, что же ей ответить.
– А с нами – это с кем? – уточнил Андрес чуть подрагивающим голосом.
– Вы же вместе, – удивленно ответила Эдита.
– У меня своя комната, у фьорды Венегас – своя, – напомнил Андрес.
– Ну-ну, – фыркнула Эдита, – поэтому вы сейчас здесь вдвоем сидите в таком виде и пьете успокаивающий чай? Потому что у вас комнаты разные. Главное, чтобы никто ничего не знал, а я никому ничего не расскажу.
– Эдита, ты все неправильно поняла, – невольно возмутилась я. – Ничего такого не было.
– Было, не было… – Эдита насмешливо стрельнула в меня глазами. – Главное, что я никому не расскажу. А я не расскажу. Я вообще ничего никому не рассказываю, чего не следует, понимаете? Особенно если меня об этом хорошо попросят.
– Шантажом занимаемся? – спросил Арройо, подошедший так неслышно, что отпали все сомнения в его профессиональной пригодности. Той, которая детективная, разумеется.
– Ой, что ты. – Эдита захлопала глазами, как дешевая кукла. – Я же наоборот говорю, что ничего не расскажу, безо всяких выплат.
– Да не было же ничего! – возмутилась я уже в голос.
– Вот я и говорю: ничего не видела.
Я умоляюще посмотрела на Андреса и обнаружила, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться. На Эдиту он не злился совершенно, хотя она и говорила столь компрометирующие нас вещи. Если бы хоть что-то серьезное она видела, было бы не так обидно от таких нелепых обвинений. Но мы ничего и не успели. А теперь она напридумывает себе и остальных уверит.
– Мы просто целовались, и все, – продолжила я оправдываться, уже ни на что не надеясь.
– Я бы не сказала, что просто, – промурлыкала Эдита и стрельнула глазами в сторону дворецкого. – Мне бы вот так просто с кем-нибудь поцеловаться, так слухов потом не оберешься же.
– Эдита, – с нажимом сказал тот.
– А что Эдита, – обиженно пробурчала она. – Мне просто страшно одной спать. Так и думается, что лишь засну, этот в черном придет и задушит меня, как важную свидетельницу. Фьорд Арройо, у вас же кровать большая?
