Доблестные представители Сыска мучали нас несколько часов, перепроверяя со всех сторон возможность совершения нами преступления. Так и не удалось установить точное время нахождения каждого в комнате, несмотря на оборудование, что привезли из столицы. Не смогли они и точно сказать, когда умерла Тереса. Получалась слишком большая погрешность – захватывалось даже то время, когда ее все видели живой. Вариант, что это был фантом, тоже рассмотрели и отбросили за несостоятельностью. Как я поняла, следственный эксперимент не дал никаких результатов. Хоть нас и проверили зачем-то по его окончании, перед тем как отпустить по домам. Когда я спросила об этом у Андреса, тот неожиданно ответил:
– Как это зачем? Орудие убийства не нашли. Наверняка решили, что уж сегодня преступник попытается его вынести, раз уж ночью не получилось.
– Ночью?
– Я утром подумал, – пояснил он. – Не верится мне, что столь хорошо подготовленный грабитель полез в дом ради того, что лежит в сейфе у твоих родителей. Не подумай, что я хочу вас обидеть, но такие обычно грабят очень богатых, иначе оборудование не окупается. Один артефакт, смазывающий ауру, стоит как весь ваш дом со всем содержимым.
Стояли мы несколько в отдалении от остальных, но я невольно покосилась на Берлисенсисов. Бруно о чем-то беседовал с Даниэлем, недовольно хмурился, но разговор не прекращал.
– Тогда получается, что это они, – заговорщицки прошептала я. – Жених и его бабушка. У кого еще из наших вчерашних гостей столько денег?
– Не обязательно, – ответил Андрес. – Им же не оборудование надо было купить, а оплатить один-единственный визит в дом. Скорее всего, ночной посетитель собирался дойти до какого-то места, взять что там лежит и выйти. И если бы не ваша горничная, о нем никто бы не узнал.
– Не очень он осторожен для профессионала, – заметила я.
– Может, решил, что все спят и не стоит сканировать? – предположил Андрес.
Я невольно опять посмотрела на Бруно – грудь у него должна быть довольно твердой на ощупь, а ведь это единственная примета, что смогла припомнить Эдита. И он точно не профессионал-домушник. Даниэль решил, что я смотрю на него, и начал мне улыбаться. Пришлось с деланым равнодушием отвернуться, а то еще подумает что-то неправильное. Впрочем, Бруно сам по себе мне не очень-то интересен и на роль злодея не подходит – его в комнате Тересы не было и следов смазанной ауры тоже. Тут, к моему удивлению, в гостиную вошел полковник Беранже, небрежно размахивающий тростью. Сегодня он выглядел на редкость привлекательно. Для своего возраста, разумеется. Даже прихрамывание казалось элегантным и придавало некий необъяснимый шарм его образу. Он подошел к фьордине Берлисенсис, сказал пару фраз, предложил ей руку, и они направились на выход, провожаемые удивленными взглядами остальных.
– Хорошо Берлисенсисы устроились. – Голос незаметно подошедшей фьордины Нильте-старшей был очень неожиданным. – Вот и Беранже к ним в сети попал. Ушлая эта Соледад, везде пролезет. Теперь, если выяснится, что она в эту историю с черной магией замешана, вывернется, как пить дать, помяните мое слово.
– По-вашему, фьордина Берлисенсис лично приворожила к Тересе собственного внука? – Интонация Андреса хорошо показывала, что он думает по поводу мыслительных способностей некоторых наших гостей.
– Это вряд ли, – вынуждена была признать фьордина Нильте, – это даже для Соледад слишком. Но она могла направлять в других вопросах.
– Они раньше знакомы не были.
– Тогда мне непонятно, зачем она вообще этого Беранже завлекает, – раздраженная нашим непониманием, выдала фьордина Нильте. – В ее возрасте не о личной жизни надо думать, а про общественную пользу. Кстати, мы с Алисией посоветовались, вы ей так понравились, что она решила уступить вам весь диптих за четверть от заявленной цены. Ведь что значат какие-то жалкие эврики по сравнению с осознанием того, что ваша работа находится в доме тех, кто способен оценить ее по достоинству?
Она умильно нам улыбнулась, ожидая бурных проявлений радости. Но я на такое каждый день любоваться не согласилась бы, даже если бы мне доплатили. Наверное, у меня недостаточно развит художественный вкус.
– Извините, фьордина Нильте, – твердо сказал Андрес, правильно понявший мое молчание, – но нам сейчас совсем не до покупок. У нас срочное дело в Кестии.
– Мы можем и по дороге поговорить, – оживилась она, – нам тоже туда нужно, в Кестию. Вы нас подвезете, правда? А картины мы вам пока оставим. Будете на них любоваться, привыкнете, потом поймете, что жить без них не сможете.
Она продолжала нас уговаривать и по дороге в городок. Самое ужасное, что к ней присоединилась и невестка, твердившая высоким визгливым голосом о собственной гениальности через каждые несколько фраз. А то вдруг мы забудем, с кем имеем дело? Голос ее неприятно зудел в ушах, как надоедливая муха. Хотелось уже согласиться, лишь бы она замолчала наконец. Останавливало только то, что на радостях она может разговориться еще больше. Хотя… куда уж больше?
По приезде Андрес расплатился с водителем, коротко попрощался с фьординами Нильте и увлек меня в ближайшую боковую улочку. Дамы горели желанием составить нам компанию, но мы за сегодня уже сверх меры насладились общением с ними. После нескольких поворотов я окончательно уверилась, что они отстали, и остановилась.
– Андрес, куда мы идем?
– Как куда, в ратушу, естественно, – невозмутимо ответил он. – Нам надо торопиться, пока не наступило обеденное время и все не разбежались.
Ратуша? Мое сердце забилось часто-часто. Неужели он сам догадался, что нужно сделать? И все же ставить меня перед фактом как-то не очень красиво с его стороны. Мне хотелось бы… Хотелось бы чего? Настоящего признания в любви, настоящего предложения руки и сердца, настоящего кольца в бархатной коробочке и настоящей свадьбы, в конце концов. Но тут я поняла, что свадьбу в ближайшее время все равно не устроить: траур по Тересе и родители в лечебнице, из которой они неизвестно когда выйдут, – все это накладывало ограничения. Так что расписаться в ратуше – самое правильное решение, и как же хорошо, что Андрес его принял! И теперь от меня требуется только согласие.
– Да, – сказала я, скромно опустив глаза.
– Что – да? – недоуменно ответил Андрес. – Пойдем быстрее, а то в отделе по регистрации магических клятв никого не останется. Знаю я такие отделы в провинциальных городах, обед у них растягивается до конца рабочего дня.
Трудно передать словами охватившее меня разочарование. Как жаль, что мой спутник оказался не такой тонко чувствующей натурой, как мне подумалось поначалу.
– Отдел по регистрации магических клятв? – удивилась я. – Зачем он тебе?
– Я думал, ты догадалась, – ответил он. – Смотри. Тереса была очень слабой магичкой. На контроль родителей у нее уходили почти все силы, на тебя не хватало, так?
– Так, – подтвердила я. – И что?
– Как – что? Могла она в одиночку провернуть такое с Бруно? Особенно если учесть, что он не был ей кровным родственником, записки о влиянии на которых оставила ваша бабушка. Успехи в учебе у нее тоже были не блестящие. А значит, она наверняка привлекала постороннего мага. В таких случаях обязательно заключается магический договор, чтобы обезопасить обе стороны.
