Подушка не смогла полностью защитить меня от всех звуков, а их было много – до меня доносился и стук в дверь, и голос Даниэля, который сменился голосом мамы. Мне хотелось заснуть, проснуться и узнать, что это был лишь страшный сон, что ничего такого не было. Но нет, забыться и забыть мне было не суждено. Вечером мама нашла запасной ключ от моей двери и нарушила мое одиночество.
– Патти, мне так жаль, так жаль, что все так получилось, – горестно сказала она. – Но ты же понимаешь, что теперь и речи не может быть о вашем браке?
– Я не вышла бы за него после увиденного, будь он даже последним мужчиной, – резко ответила я.
В голове шумело, почему-то тошнило от одних мыслей о Даниэле и Тересе, и очень хотелось, чтобы меня опять оставили одну.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – облегченно сказала мама, – ведь теперь он обязан жениться на Тересе. Боги, такой скандал! – запричитала она. – За что нам это?
Но мне не было никакого дела до того, что о нас будут судачить соседи. Ужасная, ни разу не испытанная доселе боль терзала меня изнутри. Лучше бы он сразу женился на Тересе, и не было бы этого призрака сияющего счастья, разбившегося сегодня на тысячи мелких тусклых осколков. Мама пострадала еще немного и ушла, а на смену ей пришла та, кого я сейчас желала видеть еще меньше, чем Даниэля.
– Патти, к чему это представление? – спокойно сказала она. – Подумаешь, жених изменил. В первый раз, что ли? Ты серьезно считаешь, что он все эти годы хранил целомудрие, чтобы достаться тебе в целости и неиспользованности? Дура ты, Патти, право слово.
Я вскинулась и с ненавистью на нее посмотрела. Раньше такое чувство мне было незнакомо. Я даже не представляла, что можно так сильно желать кому-то смерти, прямо сейчас, и желательно как можно более мучительной. Но вместо того чтобы умереть, она внезапно расхохоталась, глядя мне прямо в глаза.
– Обидели бедную девочку, надо же! Да забирай его назад, не нужен он мне больше. Не впечатлил. Совсем. Да и что он такое, этот твой Даниэль?
– Он не мой, – глухо ответила я.
– Твой, не твой – мне без разницы. – Она потянулась, как сытая кошка, и чуть мечтательно прищурилась. – Даниэль – не лучшее, уж поверь. Ни денег особых, ни связей. Нет, мне такой не нужен. Можно сделать вид, что ничего не случилось, даже свадьбу не отменять. Она у вас через неделю?
– Никакой свадьбы не будет.
– Да куда ты денешься? – усмехнулась она. – Пострадаешь да простишь. А забыть не забудешь, нет.
Тереса опять победно улыбнулась, как тогда, под Даниэлем, и вышла из комнаты, а я поняла, что просто сойду с ума, если пробуду здесь еще хотя бы мгновение…
Моих карманных денег хватило, чтобы добраться до Фринштада. Но что дальше? Я бродила по улицам, как вдруг увидела объявление на магазинчике старинных артефактов «Требуется продавщица». И я подумала: почему бы и нет? Учиться чему-то новому, что-то делать – намного лучше, чем бесцельно страдать. Да и было бы по кому страдать…
Глава 3
Андрес решил развить успех. На следующий день в родительский магазин он не только пришел много раньше, чем обычно, но и принес букетик фиалок, которые в это время не просто дорого стоили, их даже найти было нельзя. Это было тем более приятно, что о своей любви к этим маленьким, но таким милым цветочкам я ни разу не говорила, а значит, он заметил это сам. Фьорд Сореано привычно пробормотал, что его дела не терпят отлагательств, поэтому магазин он оставляет на наследника. Андрес уверил его, что все будет как надо: и деньги сдаст в банк, и сигнализацию не забудет включить, и меня домой проводит, чтобы не потерялась по дороге. Отец его лишь усмехнулся на это и сказал, что тот снял с него тяжелый груз забот.
– Куда сегодня пойдем? – деловито спросил Андрес сразу, как его родитель нас покинул. – Закроем пораньше, и весь вечер – наш.
Он мечтательно заулыбался и сделал попытку меня обнять, за что тут же получил по рукам. Я на работе, а значит, отвлекаться на личную жизнь не могу, пусть даже этой личной жизнью является сын работодателя, о чем я ему и сказала.
– Патрисия, так ведь никого нет.
Он на меня посмотрел как-то так, что во рту сразу все пересохло и вспомнилось, как вчера мы долго не могли оторваться друг от друга у моей двери. Наверное, все случилось потому, что я выпила лишнего. Сегодня Андрес собирается все повторить, а я не уверена, что хочу опять испытать то, что было вчера. Или хочу? Я облизнула чуть припухшие после вчерашнего безумства губы, и это все решило. Легким движением Андрес перемахнул через прилавок, достал табличку с надписью «Закрыто» и повесил ее прямо перед клиентом, как раз в этот момент вознамерившимся зайти внутрь.
– Извините, у нас некоторые внутренние проблемы, – невозмутимо заявил ему будущий безответственный владелец магазина, перед тем как закрыть дверь.
Жалюзи на окнах он тоже опустить не забыл, и в магазине воцарился полумрак, такой романтичный и волнующий. Все это заняло лишь несколько мгновений, я даже возмутиться не успела, а Андрес уже стоял передо мной с совершенно нахальным заявлением:
– Все, работа нам больше не помешает.
– Андрес, я не знаю, что на меня вчера нашло…
Я отодвинулась от него подальше, уперлась в прилавок и испытала легкую панику. Никак нельзя было позволить ему повторить вчерашнее. Я даже в себе не была уверена.
– Я тоже, но я не возражаю, чтобы это нашло на тебя и сегодня.
Он смешно вытянул губы трубочкой и попытался меня обнять. Но ведь все происходило в магазине его отца, пусть и за закрытыми жалюзи!
– А что скажет фьорд Сореано? – попыталась я до него достучаться.
– А что он сказал, когда ты отпрашивалась? – вопросом ответил Андрес и все-таки ухитрился меня обнять.
Самое ужасное, у меня больше не было никакого желания его одергивать. И если вчера можно было свое поведение оправдать опьянением, то сегодня такое объяснение бы не прошло. Не мог же алкоголь до сих пор гулять в моей крови, вызывая это странное чувство – желание быть с ним рядом, и не просто быть рядом, а очень близко. Так, чтобы его глаза отражали мои, а его губы… Боги, вчерашний разговор с мамой, казалось, всколыхнул болото, в котором я жила последнее время, из болота забил родник, и теперь меня несло непонятно куда.
– Я еще не отпрашивалась, – ответила я.
– Значит, я завтра за нас обоих отпрошусь, – заявил он.
Он привлек меня к себе еще ближе и не собирался на этом останавливаться. Где-то в глубине сознания слабо шевельнулось воспоминание о бывшем женихе, но коварный Андрес даже додумать мне не дал. Он целовал меня так жадно, что никакие мысли просто не задерживались. Казалось, во всем мире остались только двое – он и я.
– Хм…
Вернувшийся фьорд Сореано был совсем немногословен, но мне хватило и этого короткого возгласа, чтобы в ужасе отпрянуть от его сына. Точнее, попытаться – Андрес меня не отпустил. Да и отец его не выглядел возмущенным.
