– Никуда я не лез. И вообще, я ничего не помню, что вчера было, – сбиваю его руки, – не тряси, и так плохо мне.
– Ты в реку зачем полез?
– Купаться, – пожал плечами я.
Он разинул рот и хлопает пастью, как рыба. Потом махнул рукой, схватил меня за локоть и потащил:
– Мы опаздываем. Приём властителя уже идёт, а ты шлындаешь где-то! Не бритый, не переодетый. Да сними ты эту дрянь, в броне простолюдинов не пускают. Да быстрее же!
– Клем, пивка бы!
– Х… бы! Иди, вон, кувшин об голову разбей и со стропила спрыгни! «За вэдэве», – передразнил он.
Блин! Палево, однако!
Несёмся по улицам к замку, что серой громадиной нависает над городом. На воротах нас мурыжат. Клем злится. Пропускают, но взяли в коробочку стражи – на нас оружие, Клем волочёт два свертка. Похожи на те, в которых были меч лича и мой помповик.
Во дворе замка Клем матерится. Забавные построения выдаёт мне дешифратор. Я кручу головой. Я был в Тульском кремле, не похоже. Интересно. Смотрю музей вживую. В процессе. Люди группами валят обратно. Мы идём по встречке.
– Опоздали! Андр, демон тебя раздери! Лучше бы тебя Водянка в омут утащил! – злится Клем.
Ах, вот в чём дело! Нельзя было в реку лезть. Да и трогало меня что-то мерзко-холодное. Запоздало пугаюсь. Стражники ведут нас куда-то. Стоим в каком-то помещении вдоль стеночки, у закрытых дверей. Ждём. Меня морит в сон. Прислоняюсь к полотну с репродукцией какой-то у стены. Зачем раскрашенными шторами стены закрывать? Зачем?
– Не спать, – толкает меня стражник.
– А то что? – огрызаюсь я, не открывая глаз.
– Нельзя спать, – отвечает он.
– Этот концерт очень скучный, – бубню я, – я сдам билеты обратно.
– Не спать! – стражник тычет в меня копьём.
– Ещё раз так сделаешь – в очко тебе эту палку запихаю! – бормочу я, всё так же не открывая глаз.
– Андр, не нарывайся! – толкает меня Клем. – Да какая собака тебя укусила?
– Пьяная. Спать хочу, – зеваю до хруста в челюстях. Раскрываю глаза.
– В темницу запру на седмицу, – равнодушно бросает вошедший человек с очень надменной мордой лица и бляхой фашистской фельджандармерии на шее, остановился напротив, смерил меня презрительным взглядом, стал проводить инструктаж: – В присутствии господ надо стоять, головы обнажить, приветствовать господ поклоном, говорить, только когда тебя спросят, в остальное время молчать. Тебе всё ясно, северный дикарь? Или повторить?
– Мне всё ясно, южный дикарь, но ты повтори, не так скучно будет, – зеваю я.
– Клем, осади этого дикаря! – возмутился надменный. – Или вместе будете в поруби сидеть.
– Андр, прекрати!
– Да ладно, скучно же. Дядя, ты не переживай, мы на пол сморкаться отучены. И руки скатертью уже не вытираем. Расслабься. И так знаем, что в присутствии господ вид надо иметь лихой и придурковатый, чтобы не смущать их умными речами. Взгляд должен быть покорен, рот приоткрыт от восхищения, сопли в открытый рот должны затекать, дабы пол не марать.
Смешки со всех сторон. Даже Клем издал горлом какой-то некрасивый звук. Надменный задохнулся, покраснел, кричит страже:
– Взять! В поруб!
Один из стражников своим плечом оттирает надменного фашиста от нас, тихо наговаривая:
– Обязательно. Как только господин даст такой наказ, так сразу же. А пока он нам велел доставить и сохранить. Ты что пришёл? Наказ дать, как вести себя? Дал? Так иди!
– Ты ответишь за это!
– Ага. А ты – из задницы господина голову лучше не высовывай больше. Дерьмом несёт.
– Спасибо, Гнаб, – говорит Клем.
– Мы с тобой, Клем, умирали вместе. А у этого из достоинств – только язык шёлковый. Башня, повтори. Про «лихой и придурковатый».
Слушают внимательно. Запоминают? Хмыкают.
– Отчаянный брат у тебя, Клем. Даже тебе до него далеко. Я думал, никто тебя в чудачестве не переплюнет. Из живых, – качал головой стражник.
– Из живых, – кивает Клем и косится на меня.
И вот нас пустили. Отобрав всё колюще-режущее.
Зал. Просторный довольно. Для рабочего кабинета. В качестве зала приёмов маловат. Да и большой стол посреди зала, стулья, как бы намекают, что это зал для совещаний. На дальнем от нас конце стола – стул поболее остальных. Два высоких, но узких окна забраны цветными стёклами – мозаикой. Канделябры, люстра на цепи с потолка. Свечи горят. Душно и жарко. И народу много. За столом сидят люди, некоторые рассаживаются только, другие стоят вдоль стен и гобеленов, разговаривают. Большой стул пуст.
Мы встали, куда нам указали, склонили головы. Мну кепку в руке, потом запихиваю её в накладной карман на бедре. Любопытные взгляды стражи, что сначала напряглась. Нервные ребята, проткнут часом. Держу руки на виду.
Зашёл какой-то мужик, что-то шепнул другому, в красном. Как это? Типа пиджак, похожий на куртку. Пусть будет камзол. Звучит исторически.
– Что ж! – возвестил Красный Камзол. – Властитель не смог присутствовать, не будем затягивать.
Народ перестал гудеть, кто-то расселся по стульям, кто-то встал за их спинками.
– Ты кузнец смотрителя Медвила?
– Верно, господин.
– А это?
– Мой родственник Андр.
– Расскажи нам, зачем Виламедиал прислал тебя и просил собрать Малый Совет?
– Послан я был моим господином, дабы рассказать, что ходил я в скверный лес за добычей. Дошёл до Зелёной башни.
Головы многих склонились к столу. Карта расстелена?
– У башни застал бой отряда смертников и твари из скверны.
– Что за тварь? Ты же давно ходишь по скверным землям, Клем. Разбираешься.
– Давно, мой господин. Это был архилич.
– Архилич?
Гомон голосов, удивление, недоумение. Красный Камзол прервал шум одним махом ладони.
– Продолжай.
– В отряде было два мага и пять мечников. Мы с сыном поспешили на помощь.
Красный Камзол усмехнулся:
– Прошли годы, Клем, а ты не поумнел. И сына безумцем воспитываешь. Ну, и?
– Тварь была очень сильна. С артефактами, полна скверны до краёв, аж чернота клубилась вокруг. Лич убил всех, прежде чем мы добежали. Тогда в бой вступил Андр. Он убил тварь.
Красный Камзол вскочил. Подбежал ко мне.
– Ты охотник?
– Нет, – пожал я плечами.
– Почему ввязался в бой с личем?
– Я не знал, что это такое. Люди звали на помощь, я поспешил.
– Как ты его убил?
