– Прикладом бей, штыком коли, – шепнул на ухо мне Клем. Запомнил.
– Лучше бы ты инструмент купил!
Уел его. Удивлён. Завязали с оружием. Нормальную броню всё одно не подберёшь – индивидуально изготавливается. Вот Клем и сделает. Сделаем. Вместе. Всё одно тут доспех кольчато-пластинчатый. Это максимум, до чего дошёл прогресс в этих местах. Полосы и пластины стали собираются в доспех. Причём пластины вообще местный высокотехнологический выверт. Для самых-самых олигархов от меча и топора. До полных доспехов – глухих скафандров позднего средневековья – тут ещё не дожили. Ну, о стоимости подобного можно и не упоминать. Если сам Гора ходит, как самурай, в кожаной броне. Не думаю, что он беден. Думаю, что такая броня – излишне дорогая.
Заготовки заказали под реализацию камня-накопителя. Пошли искать средства производства. То-то! Не давай людям рыбу, дай им удочку, как говорил один персонаж, что сам ловил не рыбу, а человеков. И так почти весь мешок моих «пьяных» денег отдали конкурентам. Не порядок!
На остатки накупил подарков племянникам. Не забыл и про Ромашку. Пусть Клем ревнует. Крепче драть… любить будет. Ну, и «аймсорри» незаслуженно обиженной девушке. А потом вспомнил про ещё одну девушку, куму, а денег нет. Клем смеется и спонсирует. В счёт будущих периодов. В ипотеку. Потом вспомнил ещё одну девушку, зубы заскрипели. Ху… дожественное произведение ей! Натюрморт! Из композиции сложенных пальцев руки.
Как те самые, светские львицы, столичные, возвращается – с горой покупок.
В этот раз Клем оставляет меня отдыхать, убегает по своим делам. Шпиёнским. Городским.
Соглядатая они искали! А что его искать? Вот он, многостаночник. Живёт под легендой сельского кузнеца.
Только подумал – явился, телепат. А, нет, темно уже. Вечер. Так я же весь день проспал! Вздыхаю тяжко, затёк весь, одеваюсь. Идём в коробочке стражи в замок. На расстрел. Отвилась верёвочка, отплясал фраер. С тоской смотрю на небо.
Осень, в небе жгут корабли…
– Не горлань, успеешь. Побереги горло, – бурчит десятник стражи.
Ах, так мы идём безобразия преумножать?! Так это же совсем другое кино!
А я всё чаще замечаю
Что меня как будто кто-то подменил.
О морях и не мечтаю,
Зал таверны мне природу заменил.
Что было вчера – забыть мне пора!
С завтрашнего дня, с завтрашнего дня
Не узнать меня, не узнать меня!
Глава 18
Зал большой. Столов нет. Вообще. Не пир, получается, а бал. Странно, я думал, веселье в средневековье – застолье. Зал хорошо виден. Светло. Свечей пропасть. И ещё какие-то матовые люминесцентные шары висят. Если бы не Клем, ох, завис бы, как старый компьютер на «Винте девяносто пятом».
– Силу магов не пожалели, шары магические зажгли.
А-а, про магов я забыл. Тут же магия в полный рост присутствует.
Местный бомонд надел всё лучшее сразу. Миры разные, а люди одинаковые. Туса! А вот и местный ансамбль краснознамённого, подводного, реактивного и так далее. Музыканты. Пока главнюка нет, народ ходит, беседы беседует, тёрки перетирает, подхожу к музыкантам. Не нахожу ничего похожего на гитару. Есть внешне похожее, но он по струнам собрался смычком водить, как по скрипке. На простые слова простого вопроса-приветствия «Как жизнь?» эти люди творческой ориентации отреагировали неадекватно. Испугались и озлобились.
А вот и король с королевой. Сапожник, портной… Нет. Целый выводок огненноволосых детей. От четырнадцати до трех – четырех. Сколько? Семь! Ну, ты, мать, даёшь! Стране – угля, а мужу – детей. Ладно, не буду убивать тебя. Тебе и так досталось. Ещё раз от удивления качнул головой. Ох…, и молодец ты, девочка! Сколько ей? Двадцать восемь, тридцать? А что на сторону гуляет, так не с конюхом же! Не е… следи, где живёшь. Всё по уму сделала.
Да и этот бурый медведь – силён. Своих полон замок, так ещё и на сторону медь свою, электротехническую, разбрасывает. Право сеньора. Улучшение породы. Даёшь больше огненных магов!
Ох, прозевал приветственную речь лорда, какая досада! Вот наглецы, сами сели, а дети стоят.
Как услышали меня, поднялись, за ручки, как влюблённые, прошли в центр. Встали в стартовую позицию. На старт, внимание!..
Музыканты играют. Люди танцуют. Нет, я, конечно, тоже не лопух, умею немного. Но не эти танцы.
Стою дерзко в сторонке, платочек в руках теребя. Довольно мужественно спрятался за колонной и нагло прикидываюсь веником. С моим ростом и защитной раскраской одежды у меня как раз получается не привлекать к себе внимания. Твою мать! Нужно мне это высшее обчество?! Ни разу! И вот – я здесь! Сквозь землю провалиться! А может, мне, как в кино по джеймсов бондов, вырубить стражника, стырить шлем, накидку – так и простою весь вечер спокойно. А стражник отдохнёт. Хорошая идея.
Стража, наверное, телепаты. Один так хочет поменяться со мной одеждой, что шагнул поближе. Что?
– Не стой спиной к властителю, – оглушительно шепчет.
Чё? Оборачиваюсь – засада! Падаю на колено, склоняю голову.
– Северянин, – говорит Гора.
Поднимаю лицо. Её глаза! И эхо привычно: «…мать… мать… мать…»
А здоровяк продолжил:
– Тебе настолько не дорога жизнь, что ты так и хочешь нарваться на дыбу?
– Виноват, властитель! Я был рассеян, – добавил раскаяния в голос.
Нет, не хочу на дыбу. Что ж ваша семейка докопалась до меня?
– Встань, северянин, – позволил лорд. Я не гордый, послушаюсь.
– Тебе, дикарь, настолько не интересно, что ты отвернулся от танца хозяев этих земель? – спросила сучка. А она краснеет, надо же! Надеюсь, все сочтут это отблеском ореола её сиятельного супруга.
– Вы правы, моя госпожа, я дикарь. Этот танец мне не знаком. И обычаев, правил приличия ваших я не знаю. Я изучал вооружение ваших стражников.
Гора рассмеялся. А жена его бросила презрительно:
– Мужлан!
– Воин! – возразил Гора.
– Господин мой, – дёрнула сучка за рукав мужа.
– Да, правила приличия, так презираемые тобой, северянин, не велят нам так долго задерживаться около одного гостя.
Ух, ты! Он мне объясняет. Как оправдывается.
– Потому я велю тебе следовать за мной и обстоятельно донести до моих наследников обстоятельства схватки с личем.
Во как! Я в шоке. Сучка тоже. Даже стража в оху… доблестно несёт службу.
И всё же понятие здравого смысла нам не чуждо. Потому я оттянул детвору (как в грядке перезрелых помидоров оказался) чуть мористее, глубже, за троны родителей. И начал изображать Ганса Христиана – того, Андерсена. Сказки сказываю. В стиле: «А и сильные, могучие богатыри в славном городе Медвиле…» В лицах и с сурдопереводом пальцами. Наверное, получалось, раз глаза у детворы так блестели.
