Опа! Клем тоже появился. Судя по задумчивой морде, не юбки задирал. Перевожу взгляд с Клема на медного лорда. Вместе с рыжим бугаём пропали, вместе появились. Ну, плюс-минус о понятии «палево», она же конспирация, имеют представление. Совпадение? Не думаю. Вижу, что просчитал рыжий направление моих мыслей, улыбнулся:
– А ты полон талантов, северянин. Иди ко мне на службу.
Су… не буду больше – Лила напряглась.
– Мой господин, я и так служу вам всем, что умею. А при дворе мне душно. Я привык к просторам леса…
– И скверны, – подсказал рыжий.
Я склонил голову.
– Он говорит, что у него сыпь от мягких языков подхалимов, – посмеиваясь, сказала Лила.
Ого! От смеха лорда и стёкла могут вылететь. Красный здоровяк, от смеха ещё более покрасневший, махнул на меня рукой. Я осмелился понять этот жест как «пшёл вон!» и с галопом поскакал в наступление – в тыл. Ну, как галопом. Учитывая, что спиной к лорду поворачиваться – оскорбление, то мужественным аллюром рака. Есть такой. По дну ползает. Назад быстрее, чем вперёд.
– Уф! – выдохнул я. – Клем, давай свалим отсюда! И побыстрее. Мне так тут понравилось, что спина мокрая от страха!
Ну вот, глаза Клема перестали быть стеклянными. Кивнул. Мы предприняли героический манёвр с выходом противнику в тыл. А именно – из замка. На ходу затягиваю ремни броника. Ни минуты не могу быть здесь!
– Не поверишь, но я так хочу обратно в кузню, что по ногам кипятком брызжет, – делюсь своими впечатлениями с кузнецом.
– А не надо было так дерзить властителю, и вообще…
– О чём договорились с рыжим?
– Не говори так о нём. Нет, ты точно не помрёшь своей смертью! Он у меня камень купил.
– Вот это поворот! И сколько? Много мы потеряли?
– Две тысячи и двадцать возов угля.
Я аж свистнул.
– Видать, сильно камень нужен.
– Любит он свою Лилю. А живчик уже старый. К нему очередь за омоложением знаешь какая? Его тоже заинтересовать надо. Это все знают. Ну, не все, но…
Я схватился за голову. Куда я сунул свой… нос! Нах! Нах! Валить, валить, пока ноги не выдрали!
Отступление 1
– И чем он тебя так покорил, старая ты моя кляча? – откинулся на подушки медноволосый гигант.
– С чего ты взял? – удивилась Лила, гладя объёмную грудь мужа.
– Ты вся задумчивая, улыбаешься. О ком ты ещё можешь думать, как не об этом северянине? Он единственный, кто разогнал твою тоску.
– Ничего от тебя не скроешь. Он меня назвал девочкой.
Лорд оглушительно рассмеялся. Лила ударила его в живот кулаком. С таким же успехом могла бы и стену ударить. Села, отвернулась.
– А ты – старая да старая. Кляча, кошёлка, корова. А он – «девочка»! Прелестница! Красавица!
– Ну, так иди и отдайся ему, сука! – лорд тоже сел, стал копаться в своей одежде.
– И пойду! Он вообще сказал, что за меня бы убил тебя! – закричала Лила, но тут же ойкнула и закусила собственный кулак.
– Даже так? – развернулся к ней Светогор. Он улыбался, в глазах – огонь. Даже волосы на голове стали шевелиться, как над жаром очага. – И что его остановило?
– Говорит, что не знает, что делать с замком, землями и холуями. И от подлиз у него сыпь на том самом месте. И боится ответственности.
Лорд рассмеялся. Как всегда, громоподобно, но в этот раз ещё и бил кулаком в постель. Жена его слетела с кровати.
– Мерзавец! Хитрый, умный, сильный мерзавец! Откуда только он свалился на мою голову!
– Не убивай его! – взмолилась жена, умоляюще сложив руки.
– Да ты что! Мне бы таких сотню, я бы… Он и так за неделю мне столько неразрешимых проблем, играючи, разрешил.
– Да? – удивилась жена.
Села рядом. В отличие от прочих лордов, этот имел неглупую жену, а ещё страдал блажью – имел слабость не скрывать от неё своих забот. Гора погладил полушарие её груди, обвисшей, но выкормившей детей.
– Смотри, лича убил. Теперь можно очищать земли аж до Зелёной башни. И сам замок раскопать. Люди Вила на ушах стоят в предвкушении вещей допотопных. Этот кузнец даже закупил стали и угля за свой счёт.
– Да откуда у кузнеца…
– То-то и оно! Это Вила деньги. Лучшего мечника моего выписали, на пару. И всё сами. Не у меня клянчат, а сами! Понимаешь? Было такое раньше? Нет. Всё в землю зарывают. И клянчают – дай людей, дай денег! А тут появляется какой-то седой старик в пятнистой одежде – и вдруг! А как он в город пришёл? Это вообще песня! Я думал, как из народа деньги изъять, чтобы бунт не поиметь, с жиру начали лишние мыслишки в их головах крутиться, а тут появляется седой длинногач – мои погреба опустели по таким ценам, что в ярмарку не дают! Да ещё и с трактиров взял повышенный сбор – не пикнули.
– Так-так, – жена перебралась в кольцо рук мужа, прижалась. – Северная Башня открывается с новых сторон. Что ещё?
– А как маги уязвлены! Какой-то чужак размазывает их по площади и перемешивает с навозом. А знать? Не маг, не благородный, а показал всем силу – лич тому пример, отвагу – полез в Омут, достоинство, обходительность и манеры. А то только и могут: «Приходи на сеновал, жопастая, я тебя обкатаю, как кобылку!»
Смеются оба.
– Ещё! – женщина прямо подпрыгивала от азарта.
– Показал полную безопасность Проклятого омута. То ли Водянка сдох, то ли уплыл, но омут пуст. Мы уже проверили.
– Ещё!
– Своим достоинством, при отсутствии цепи благородного…
– Цепь у него есть, – махнула рукой Лила.
– Правду говорят, у бабы язык впереди мысли, – улыбнулся Гора, взял лицо жены в ладонь и слегка сжал. До писка. И тут же поцеловал в губы: – Не перебивай, старая, похотливая сучка. Цепи никто не видел. А я их с кузнецом поставил в один ряд со всем своим двором. И он справился, не опростоволосился.
– И что это тебе даёт?
– Больше достойных. Теперь мне производить в достоинство лучших будет легче – не пискнут. Хотел с этого северянина и начать. А ты его этого языком своим и лишила.
– Он не примет от женщины ничего. Гордый!
– Вот умная ты у меня, а дура дурой!
– Ещё! – Видя, что муж не сворачивает ей шею, женщина отдалась азарту разгадывания ребусов.
– Ещё? Ещё он развеял тоску одной старой, похотливой, крикливой мегере, вернув мне ту девочку, которую я полюбил. Напомнив мне, как я тебя любил, – здоровяк наконец раскрыл ладонь, показывая своё приобретение.
– Накопитель! – ахнула женщина, схватив камень.
– И теперь старая, стельная, раздоенная корова поедет к тёмному живчику и привезёт мне обратно мою девочку-хохотушечку.
