Экипируюсь. Моя новая броня ещё не готова. Кожаные панцирь и остальные элементы кожемяка уже сделал. Сдерживали процесс мы же сами. Из подплющенных колец плели кольчугу шесть в один. Для себя. Самые отборные кольца из лучшей проволоки. Плотным плетением. Именно такой будет броня моя, Горна и Молота. Потому надел старый броник, на пояс булаву, в которую была перекована сталь помповика. Этакий крушитель нечисти. За спину – топор и щит, в руки – копьё. Шлем на голове только новый. Островерхий, открытый, с носовой пластиной для защиты лица, с плотной бармицей из толстых колец плотного плетения, защищающей шею, горло и даже частично плечи и грудь по ключицы.
Мне пригнали коня. А я почти не умею. Вздохнул, видя предвкушение развлечения на лицах Крапа и его команды. Ну, сыграем Санчо Пансу. С моим ростом и размером коняки как раз – ноги по земле. Опустил стремена на максимум – выгляжу взрослым мужиком на пони. Ну, не вывела местная селекция ещё орловских рысаков.
Началось моё страдание. Чтобы не злиться на Крапа за его попытки за мой счёт скрасить серость обыденности, стал смотреть по сторонам. Я несколько недель не выходил в город. С кузни до Спасёны, кузня – полигон, где нас избивал Глак. Все мои маршруты. Не говоря уже про загородные выходы. Было бы скучно, если бы не уставал так.
За все это время только один раз было что-то необычное. А именно, нападение на меня. И если бы не нинзюк Пятый, им бы всё удалось. Пятый перехватил меня, стал очень экспрессивно жестикулировать и крутить хвостом. Как собака, которая хочет что-то сказать, но не умеет. Видя, что эффекта внезапности не получится, киллеры напали. Их было семеро, и оба в валенках. Шутка. Валенок тут нет. И морозов сильнее минус десяти (и то по ощущениям) ещё не видел. Трое их было. Во всём тёмном, с короткими клинками. Я отступил в угол – сбежать не надеялся, но хотя бы спина прикрыта стеной и частоколом забора.
Порезали меня хорошо, пока отбился. Как началась драка, мальчишка слинял. Очень ловко смог сбежать, скажу я вам. Эти трое лихих парней явно не хотели упускать свидетеля, но по-обезьяньи лазать по стенам не умели. А Пятый умел. Я с двумя ножами – булатным и кинжалом, оставшимся на память от Лилы, – они так же. Когда мальчишка привёл подмогу, я истекал кровью и стоял на одном колене, зажимая порезанный бок подрезанной левой рукой. Один из нападавших пускал пузыри, двое пытались убежать. Одного догнали – всё же я его зацепил, но он что-то проглотил и затрясся, посинел и испустил дух. Третьего так и не поймали, хотя перекрыли все выходы из города, всё перевернули вверх дном.
Ясно, что это были убийцы. Простые воры не стали бы доканчивать себя при угрозе захвата. А вот кому выгодно? Да много кому. На результат расследования рассчитывать не приходится. Рассчитывать можно только на себя. Если бы не мой опыт подворотных драк и поножовщины, не уроки Глака, я бы пускал пузыри в том углу. Я трезво смотрю на вещи. Одного зацепил основательно, да и то только потому, что они рассчитывали, что я буду пусть и необычным, но кузнецом, с тормознутостью, присущей большому человеку, с закрепощёнными молотом мускулами, и не смогу резко среагировать. Потом они уже были осторожнее, резали меня аккуратно, раздёргивая с двух сторон. Если бы не стража, через пару минут они бы добились своего. Спасёна и светляк поставили меня на ноги к утру. Всё же магия лучше нашей медицины. Перерезанная рука работала без нареканий. С тех пор в бронежилете хожу даже по улицам города. Ученый уже.
Надо ли было рефлексировать по этому поводу? Может быть. Но это не первое покушение на меня. Привык. Если ты кому-то мешаешь, тебя будут пытаться убрать с дороги. Так было в моём мире. А уж относительно этого мира вообще не питаю иллюзий. Натуральная мясорубка, густо поперченная откровенной чертовщиной.
Я и так как Богом в макушку поцелованный. Что должно было со мной случиться в этом мире? Лич должен был меня убить. Но у меня оказался заряженный, во всех смыслах, ствол. Меня должны были зарезать – за баснословные по редкости артефакты-накопители, за отличный клинок лича, за мой булатный нож, да за тот же помповик! Но не стали резать. Вдруг я всем стал живой нужнее, чем как стокилограммовый кусок удобрения. Это уже большая удача. Я попал в какие-то расклады пасьянсов местных игроков Большой игры престолов. И теперь из кожи вон лезу, чтобы соответствовать их ожиданиям и чаяниям. Всё же удобрением быть не хочу. Всегда успею.
Именно поэтому старательно учусь у Глака, старательно вкалываю в кузне Клема, старательно вникаю в хитрость ремесла Спасёны – аптек тут нет.
Через силу изображал из себя полового гиганта. Обиженная, не получившая удовлетворения своих ожиданий властная женщина намного хуже властительного мужчины. Это я про Лилу и куму с дочкой. Не Казанова я. Удовольствие – будто перекопал огород в шесть соток. Этой самой палкой-копалкой. Но так надо было.
Секрет быть живым – быть нужным.
И вот еду по вызову Виламедиала. Не хочу, но еду. Раз зовёт, значит, нужно. Уж он-то прекрасно знает, сколько стоят пропущенные уроки Глака, знает, сколько стоит время у наковальни Клема. И стоит это не мне, а ему, лорду этой земли, сюзерену этих людей.
Ибо кузнецом может стать любой. Но Клем – не любой. Он одарённый. Маг. Как Спасёна. Слабый-слабый. Или необученный. Для боя не годится, но в кузне своей творит чудеса.
Я сначала скептически отнёсся к вершимому Клемом ритуалу. Видел такое по телевизору. Те же японские мастера, что изготавливали пресловутые катаны, вершили аналогичные. Называли магией. Учёные говорят, что ритуалы подобные, речитативы и другие костыли помогают мастеру выйти на нужный уровень самоконтроля, концентрации, состояния сознания. И Клем это полностью подтвердил. Ритуал делал как раз это самое – помогал мастеру ввести себя в нужное состояние сознания. В некоторый транс.
Клем не был магом. Он был одарённый. Он не мог колдовать и магичить так же легко, как огневик или светляки. Да и маны – внутренней магической энергии – у него крохи были. Ему надо было сосредоточиться, сконцентрироваться, ввести себя в некий транс. И воспользоваться заёмной энергией, которой его обеспечивал ритуал. И тогда – получалось. Не каждый раз, не каждый день, но получалось.
И однажды я почувствовал это. Не увидел, а как-то почуял.
Сложно объяснить. Ну, как объяснить офисному менеджеру, например, страховому агенту, что ты чувствуешь металл? Без термометра знаешь его температуру, молотом и клещами – структуру, без рентгена и узи чуешь внутренние напряжения и брак, чуешь химсостав. Бред? А кузнец или другой металлург не будет смеяться. А уважительно пожмёт руку. Это приходит с опытом. И не ко всем.
Или чутьё некоторых военных на опасность как объяснить? Никак. Но я лично знал таких, которых на минное поле не затащишь. Они тебе и без металлоискателя скажут, туда нельзя. Удивлялся. А потом сам стал чувствовать. Чувствовать, где «нельзя», чувствовать, когда на тебя смотрят через прицел.
Да что я! Одна хозяйка на кухне спиной чует, готово ли блюдо, сырое ещё или уже пригорает. И чего ему не хватает для совершенства, а другая так всю жизнь и переводит продукты в отходы. Или те же менты. Не зря некоторых называют легавыми. Они тоже чуют. Тот же следак, что вёл моё дело, так и говорил, что чует ложь, но чует, что я не при делах. Профессиональное заболевание такое – чуйка.
