– Тоже две ночи подряд «точил»? – усмехнулся Ростик.
– Было такое. Женил меня батя на дочери друга. Страшная – как кошмар ночной. И ненасытная, как одержимая! Так и днём, и ночью! И днём, и ночью! Сбежал я в Пограничье от них.
И грянул дружный ржач. Лошади испугались, прыгают, а бродяги всё ключи ищут. Странно.
– Не слышат они, – говорит Ростик, – если бы ещё и не чуяли ничего! Нюх у них – лучше ищеек. Только до сих пор не пойму, чем они нюхают.
– А чем видят? Глаз тоже нет. Там что-то другое в глазницах. Может, скверна им даёт видеть и чуять?
– Не знаю. Некроманты, когда скелеты поднимают, не используют скверну. А точно такие же получаются, – говорит Сом.
– Откуда знаешь? – удивился Ростик. – Не слышал я о некромантах после потопа.
– Знаю. Появились, говорят, бродяги совсем без скверны. Подняты… или переподчинены некромантом. Тихие, на людей не кидаются. Потерянные какие-то. Очень удивили они всех. Копают лопатами целые овраги. Как одержимые. На людей совсем внимания не обращают. Их только поначалу истребляли, а потом привыкли. Роют себе и роют. Зла не делают. Так вот! Это вы тут из этого леса нос не кажете, а в мире многое изменилось.
– Тоже мне знаток мира нашёлся! В зале совета небось услыхал, пока у дверей столб изображал, теперь знатока тут корчишь. А господа не говорили, часом, кто же такой умелец их всех поднял и копать заставил?
– Да кто знает? Бродяги, что не бродят, с магией смерти, но без скверны и тьмы – есть, а некроманта ещё не нашли.
– Я думал, магия смерти и есть тьма, – говорю я.
– Нет, – отмахнулся Ростик, – эти церковники совсем всё перемешали в вопросах магии. Была бы их власть – вообще всех одарённых бы пожгли, что их балахоны не носят. Всех одним гребнем причесать хотят. Своим гребнем. У них и Гора – кость поперёк горла, как полукровка демон.
– Язык-то прикуси, – цыкнул Сом.
– А ты мне рот не затыкай! Тоже мне тайну нашёл! Да, хлеб горелый, кровь демона огня в Горе за сотню метров видно!
– Закрой рот! – зашипел Сом, хватаясь за меч.
– Пошёл ты! – шипит в ответ Ростик, также держась за меч.
– А ну, ша! – толкаю обоих. – Вы ещё друг другу глотки вскройте. На радость бродягам. Хорошая служба будет властителю! Что взъерошились? Я, похоже, единственный, кто не знал про вашего Ала. Так вот, мне – начхать! Мне он ничего плохого не сделал. Только добро. И у меня к нему только уважение. И немалое. А какая у него кровь, вообще неинтересно. Хоть голубая. Как у морских головоногих. Как выбираться будем? А? То-то! Тогда спать всем. А турнир меж собой устроите на площади Медвила. Если выберемся. Да остынь ты, Сом! Никому я тайну вашего хозяина не выдам. Я сам тайна. Назначили меня тут, этим, Фродо Сумкиным, гля! Иди, говорят, отнеси кольцо в… забыл, куда. В задницу! Этому… как его, армянина? Сарумяну, что ли?
Смотрят на меня все. Вздохнул:
– Да сказка это. Детская. Ну, блин! Ладно, всё одно делать нечего. Расскажу. Только я плохо помню. Если что-то будет не склеиваться, знайте – просто напутал.
Через полчаса мучений:
– Да, блин! Совсем я её не помню! Лучше про Илью Муромца расскажу. Или Алёшу По… сына клирика. Слухайте… А и сильные, могучие богатыри… В славном городе Ростове у клирика храмового родился сын…
– Слушай, может, жена клирика сына от огра прижила? Они тоже сильные и тупые.
– Заткнись, Лошак! Ты не острее, только о тебе сказки не сказывают.
– Если Башня этого Алиошу великаном считает, то какой он? Ну, точно огр!
– А тебя мать от бродяги прижила. Такой же вонючий и уши от тебя болят. Заткнись!
Добрые, корпоративные отношения. Как в моём ЧОПе. В той жизни.
Ночью опять приставал ко мне призрак. Как же он надоел! Просыпался несколько раз, смотрел на огонь и караульных, засыпал, а там опять он. Настолько достал меня, что в сердцах пообещал ему упокоить его, ведь я и сам был не против, но знал, что не в силах этого сделать. А он мне говорит:
– Я научу. Вспоминай. Смотри! Это твоя внутренняя сущность. Это ёмкость с силой. Её можно и нужно развивать. Это силовые вены. Твоей силы не хватит на моё упокоение. Надо расширить вместилище силы.
– Раскачать?
– Не надо ничего раскачивать, мы не в лодке. Опустошай вместилище. Когда оно заполнится, опять опустошай. Это увеличит его размер. И нужно упражняться в контроле силы. Попробуй. Наложи печать лампы и наполни его силой. Ты помнишь… Вспоминай! Я же вижу, что тебе передал знания кто-то из служителей Церкви. Да, это и есть печать. Наполняй сил…
– Э-э-ей! Башня, ты что делаешь?!
От сильного удара в бок качусь, просыпаюсь. Успеваю увидеть матовый светящийся шарик под сводом арки, под которой мы с Ростиком ночевали. Шарик растворился в воздухе.
– Башня! Ты совсем безумен!
Вой на грани ультразвука.
– Учуяли, мертвяки проклятые! Ну, теперь будет нам жарко! Бой! – кричит Ростик, прыгает к своим вещам, начинает спешно напяливать шлем.
– Ну и сука же ты, северянин! – кричит один из бойцов Сома, с характерно кривым носом. По взглядам остальных вижу, что они думают так же. – Погубил нас всех!
– Да что я сделал? – кричу я.
– Ты зачем силу света применил? – кричит мне в лицо Ростик.
– Ничего я не применял! – кричу ему в лицо. – Я не умею!
– Закончили кукарекать! – кричит Сом Секира, заливая костёр. – Становись! Круг! Башня и егеря – в круг! Северянин, самое время научиться свету.
Бойцы строят круг из щитов. Стоим в напряжении с десяток минут.
– Егеря! – командует Сом. – На разведку!
Егеря строят треугольник из самих себя. И выходят за щиты. Через минуту возвращаются.
– Они нас не увидели. Ищут. Бродят.
– Северянин, не надо свет использовать, – поворачивается ко мне Сом. – Скоро рассветёт. Если устоим, полегче будет.
– Днём они сонные, – поясняет Ростик, опять встав по правую руку, – или вообще столбом стоят. Спят будто стоя.
Всё? Сменил гнев на милость?
– Не заметил я вчера, чтобы они стояли, – говорю.
– Там дальше – стояли. А эти наш след чуяли, бродили. Видел как? Еле-еле. А когда проснутся, носятся, как ошпаренные.
– Видел. Я думал, это их боевой режим.
– Боевой… что? Они и ночью ходят, как погоняемые. Вон, видишь?
– Я их прогоняю, – слышу голос призрака из сна, – но когда станет светло, я не смогу их гнать.
Рядом с нами встаёт сгусток тумана. Круг щитов рассыпается. Все отшатнулись – кто куда.
– Тихо, без нервов! – кричу. – Это, как я понял, и есть хозяин нашего убежища. Так?
