Осталось шага три, когда у них сработал датчик. И сирена боевой тревоги. Поздно – прыжок, моя булава впечатывается под шлем щитоносцу, меч Ростика с сухим треском раскалывает шейный позвонок скелету с топором. Отпрыгиваем обратно. И убегаем на непослушных ногах. Карабкаемся по осыпи камней, ложимся на остатки какого-то карниза рядом с остальными. От беззвучных ультразвуковых ударов скелетов тело деревянное. И смотрим с двухметровой высоты, как реактивные скелеты, преодолевая сопротивление среды, подбегают к своим покалеченным собратьям и разбегаются дальше. План «перехват» в исполнении скелетов. Под нами прогрохотали подряд две тройки.
– Неплохо. Как на охоту сходили. Можно их так и выбивать, – сказал Ростик, но другой егерь указал рукой на место боя.
Группа «санитаров» подняла останки бродяг, подобрали голову, срубленную Ростиком, собрали оружие и поковыляли в сторону корявых голых деревьев Гиблого леса. Егеря переглянулись.
– Обычно бродяги не собирают своих? – спросил я. После утвердительных кивков улыбнулся настолько жизнерадостно, насколько позволяло моё отсутствие актёрского мастерства. – Они совсем как мы, да? Раненых подобрали. Значит, сейчас они нас выведут на заказчика – тьфу, на поводыря. Кто ещё их вылечить сможет? Пошли? Не, всей толпой – палево. Ростик, пошли.
Крадёмся винтами, кругалями и верхами. Бродяги настолько сообразительные, что головы совсем не поднимают. Перебежали с руин стены на другие руины стены по упавшей колонне прямо над головой бродяги, что блокировал проход. Реально – омоновцы. Только очень сильно похудевшие. Бродяга нас учуял, возбудился, завертел колпаком проблескового маячка, потом стал вертеть корпусом, но мы уже покинули пределы дальности его сенсоров. Это я не удержался, обернулся посмотреть, не обернулся ли он, чтобы посмотреть, не обернулся ли я. Тьфу, гадость! Бродяга опять перешёл в ждущий режим. В общем, два-три метра дальность их радаров. А когда раздражитель покидает зону, теряют активность. И чем не дроиды из этих фильмов, ну, про оборванцев, дерущихся фонариками. Жиданы? Нет, как-то евреи были не при делах. Да – жеди.
– Это не те дроиды, которых мы ищем, Глюк, – пробормотал я.
– Что? – спросил Ростик удивлённо.
– Так, сказку ещё одну вспомнил.
«Используй силу, Глюк!» – тут же всплыло в памяти. И, конечно: «Глюк, я твой мать!» А, нет, это из другого кино. Про Зиту и Гиту. «Я твой отец, видишь родинку? А я – твой брат. А я – твой мать!»
– Используй меня, разрывник, – тут же проявился голос духа, – ты многое сразу поймёшь. Ты сразу вычислишь того, кто держит сеть линий подчинения. Я вижу нити воли поводыря. Прими меня – ты увидишь!
Вот мерзкий совратитель! Никак не уймётся.
Чем ближе к лесу, тем меньше бродяги плавали. Движения их были увереннее, быстрее. Им уже не приходилось идти так, будто по дну наполненного водой бассейна. Вижу, что Ростик тоже удивлён:
– Странное действие на них оказывает излучение этого места.
– Может, дело не в свете? – говорю я. – Так, в порядке бреда. Может, тут какая другая магия?
Ростик пожал плечами. Бродяги вышли за «черту города», положили скелеты. И замерли статуями самих себя. И всё? Несколько минут ничего не происходит. И никто не приходит. Устраиваюсь поудобнее. Всё же галёрка этих развалин – не самый удобный театр статических восковых фигур.
Никто так и не пришёл. Обезглавленный бродяга зашевелился, поднялся. Голова его, срубленная Ростиком, сидела на плечах. Криво, но сидела. Второй бродяга, которого убил я, так и остался лежать беспорядочной горкой костей. Бродяги ещё постояли минуту, свалили в туман, оставив кучку костей. Даже оружие упокоенного бродяги подобрали и унесли.
Мы переглянулись с егерем.
– М-да, – прошептал я, – функция самовосстановления. И как их уничтожать?
– Прими меня, ты всё поймёшь!
Это опять дух. Как он достал! Зудит, как комар. Жаль, что я не могу выключить этот дешифратор. Вон, Ростик поморщился от вздоха призрака, и всё.
– Ты не видишь мерзость, из которой они состоят. Я могу тебе показать. Они все нанизаны, как жемчужины, на нить этой грязи. По нитке выйдешь на нитепряда, – говорит дух.
– Нитепряд, – повторяю я.
– Что?
– Дух говорит, что они все на одной нитке. Пройдя по ней, выйдем на повелителя.
– Или – в самый клубок нитей.
– Или, – соглашаюсь я. – Интересно, за сколько они нас учуют вне этих развалин?
– Как и люди – на прямой видимости. Ночью ещё дальше. И не спрятаться, как там, сзади. Они учуют и без глаз – за полёт стрелы. Пошли обратно? Отрезать другой кусок дракона.
– Пошли, – кивнул я и дёрнулся, будто комар укусил. – Да как ты достал!
– Я? – удивился егерь.
– Дух этот. Прими да прими. Отвянь! А то правда приму, а потом водички из фляги выпью. Слышишь? А водичка та – не простая! Мигом развоплотишься! Настырный.
Ростик замер.
– А может, правда?
Понятно. Теперь их двое.
– Да пошли вы оба! В себя принимай. Я вам не этот, не либерас! И даже не пидагог!
Глава 4
Возвращаемся. Вовремя. Сначала нас накрывают удары слабости, потом видим, что идёт бой. Четверо живых отбиваются от реактивных эстонских скелетов. Кругом уже навалена куча костей. Как настоящие герои, идём в обход и нападаем со спины. Быстро дорубаем скелеты. У нас двое ранено. Пока раненым оказывают помощь и выстраиваются в походную колонну, промолачиваю рубленые кости своей булавой. Драться с ними ещё раз как-то не хочется.
Методом партизан – мышками, петляя, движемся в лагерь. Опять накатывают волны парализующей слабости. И тут тоже бой. А самое хреновое, что бродяги, как в кино про зомби, стекаются отовсюду. Бьют ультразвуковыми ударами. Не ударами даже, мощными волнами, аж шатает.
Это конец. И будет он долгим и нудным. Они нас окружили. И уже уносят раненых на ремонт. Их не перебить. Рука устанет. Вздыхаю, опуская руки:
– Давай, душара, твой выход. Или вход. Входи. Я тебя пускаю. На что только ни пойдёшь ради спасения чужих, едва знакомых людей! Даже на интим с потусторонней сущностью.
Я в ярости. От бессилия и страха. Не вижу выхода. Это конец! И пипец. Западня! Шеф, шеф, всё пропало!
Как будто сырым воздухом обдало изнутри. Моргаю глазами – что-то не то.
– Смотри! Теперь ты видишь! – кричит голос у меня в голове.
– Что я вижу? – спрашиваю.
– Ну, что за тупые разломники пошли! Ну, дай своей колотушкой по черепушке. Видишь?
– Вижу. Так и раньше видел. После падения скелета из костей начинает сочиться копоть. И развеивается, – говорю.
Ростик завис. Пришлось отбивать его смерть мне. Принял удар на щит, булавой – скелету по рёбрам. Лопаются рёбра с треском, как хворостинки. И сразу же начинают коптить. Ростик очнулся, встали спина к спине – мы отстали от остальных, пока зависали.
