– Что-то настолько интересное, что на тебе лица нет, Мыш?
Мыш встал. Куда делся пришибленный служака? Величественный вельможа повёл плечами, отставил кубок, встал, скинул накидку, на которой были искусно изображены помёт и перья, грязь и пыль. Одежда на нём была скромная, но чистая, опрятная и комфортная. Цена материала не имела значения для Мыша. Только надёжность и удобство. Предпочитал он свободный покрой, скрывающий под одеждой защиту.
– Как посмотреть, – Мыш прошел к карте на стене, активировал ключ артефакта, магический светильник залил карту ровным неживым светом. Мыш ткнул на одно из владений в доме Волка: – Наш старый знакомый объявил властителя Медной Горы и всё его владение ересью. Собирает очищающее ополчение.
– Хм, – император подошёл к карте, – а как тебя занесло в эту глушь?
– След Цыплёнка, – пояснил Мыш.
– Опять? – усмехнулся император. – Этот мальчишка уже отработанное сырьё. Причём совершенно пустая порода.
– То, что мальчик отказался возглавить мятеж против тебя, Левый, ещё не говорит о его жидкости. Это может быть мудростью, – сказал Рулевой. – Не забывай, кто был его наставником.
– Мастер разума. И что? Один из…
– Мастером разума не может стать посредственный человек. Разум есть разум. А под личиной мастера Алекши Иллюзиониста умело прятался повелитель разума Алеф Отступник. Потому мы не спешим оставлять Цыпку без присмотра.
– Ладно, – согласился император, – но что его занесло туда? Эта ересь из-за него?
Белохвост в очередной раз поразился близким соратникам отца. Посметь перечить ему, делать то, что он прямо запретил. Почему, кстати?
– Ересь с ним связана, но не напрямую. Цыпа искал в тех местах что-то, – Мыш задумчиво смотрел на карту.
Рулевой сдвинул посуду в угол, достал и раскатал ещё одну карту, придавив два угла кубками.
Ещё два угла придавил Белохвост. Он любил разглядывать эту карту. Это была величайшая ценность. Карта империи света до катастрофы. Сколько же было потеряно! Белохвост вздохнул: вернуть былое величие империи – вот его мечта. Зелёные пастбища, золотые нивы! Теневые леса могучих древ.
– Можешь там не искать, Сердитый, – сказал Мыш, – темницу отступника на карты не наносят.
– Что? – все трое воскликнули хором.
– Если последним, кто отдал Создателю душу, был отступник, то утерянный венец был у него.
– Точно?
– Откуда я могу знать точно? Был отголосок одного слуха. Ты по-прежнему будешь настаивать, что этот мальчик нам не интересен?
– Ладно, не буду. Даже если мальчик нашёл утерянный венец – что он ему даст? Кроме того, что он по-прежнему не у меня. Ну, не воспользуется же он им по прямому назначению?
– Как знать, как знать? Много чего его наставник может измыслить. Например, предложит выкупить. Или попытается организовать мятеж. Это самые простые решения.
– Ты сам в это веришь? Мы ему мятеж преподнесли на блюде, а он сбежал. А выкупить? Этим он окажет империи услугу. Воспользуется? Он крови Дракона? Не смеши. Не надо мне о внешнем сходстве. Просто совпало. Ладно, слишком много мы посвятили времени этому недостойному моего внимания вопросу. Что с ересью и почему ты явился внеурочно?
– Смотри сам.
Мыш вернулся к сброшенной накидке, достал магический шар иллюзии, запустил. Никто не спросил, откуда у него иллюзия. Мыш пригрел очень многих из разогнанного Ордена хранителей. И расширил сеть осведомителей. Паук их очень сурово научил, что знания – основа выживания.
– Так, – сказал император, когда закончилась иллюзия. – Паука унизили. Наконец-то! Кто-то дал им по сопатке! Это хорошо. А ещё лучше, если об этом узнают многие. Плохо то, что он теперь явится и потребует людей. И я не смогу ему отказать. А надо. Мне этот полудемон понравился. Он сделал большое и нужное дело. Он первый, кто бросил вызов Паутине.
– Не первый, – буркнул Мыш.
Белохвост вздохнул. Первым был Сокол. Император. Якобы выживший из ума. А ослеплённый амбициями отец так хотел власти, что не мешкая принял помощь Церкви, а если совсем честно, перед самим собой, то некоторых кругов церковных настоятелей и первосвященников. Это потом Сокол открыл глаза Лебедю на то, что происходит в стране, но было поздно. Дом Лебедя уже плотно закутан в сеть. Их руками убрали императора. А теперь они, считавшие себя такими умными, нанизаны на множество крюков ловчей сети Пауков. Они считали это своим главным просчётом. Единственным, но смертельным.
Белохвост передёрнул плечами и внимательно всмотрелся в лицо этого красного полудемона огня.
– Даже не думай, – осадил его император, – этому человеку не помочь. Нам надо придумать, как не стать его палачами.
– Нам нужна война, – вздохнул рулевой.
Все с удивлением посмотрели на него. Самый большой противник любых конфликтов в империи – объявляет войну. Рулевой не зря носил с детства прозвище Сердитый. Он не давал никогда и никому пощады. Но как только императорский престол занял его друг Лебедь, рулевой стал последовательным приверженцем мира. «Война – слишком дорогая игрушка», «войну легко начать – не знаешь где и как она закончится», «война для дураков» – всё это его слова. Вместо имперских полков действовали «мышки». Люди умирали на охоте, во сне, в собственных постелях. У несговорчивых умирали близкие, что сразу заставляло упрямых задуматься. Конфликты можно было решить и без многотысячных армий. Война, когда мир и так обезлюдел, когда нелюди, нежить, твари заполонили мир? Войны, когда от них выигрывают только враги человечества? Такими словами убеждал Лебедя Сердитый-рулевой. И вот он высказывается за войну.
– Война серьёзная, требующая напряжения всех сил, война долгая, но изначально беспроигрышная. Хорошая война.
– Да где ж такую взять? – Император раскачивался с пятки на носок, скрестив руки на груди. – С тёмными связаться? Так и скажу им: господа, а давайте повоюем лет пять, но никто побеждать не будет? Да им только дай повод нарушить перемирие – всё Тёмное Порубежье сожрут.
– Нет, с вольными владыками связываться нельзя. Это усилит приток людей в ордена, – качал головой Мыш.
– То-то!
Белохвост не отрывал взгляда от старой карты.
– Шахта! – сказал он. – Золотая. Владения дома Лося.
– Ну? – Император обернулся к сыну. – Так женись – твоя шахта будет. Золотой ночной горшок себе сделаешь.
– Нам нужны золото, шахта и война. Без жены мне пока и так хорошо, – усмехнулся Белохвост.
Он уже был близок с предполагаемой женой из дома Лося. И она ему не понравилась. Юноша был даже слегка уязвлён – не он совратил девушку, а «девушка», что была старше его на десять лет, совратила его. Белохвост чувствовал себя изнасилованным и униженным. Кроме того, от неё воняло тухлой рыбой. Как раз оттуда, о чём снились юноше его будоражащие сны. Больше не снятся. До тошноты.
