– Все это здорово, но где Груша? Где ее место, где обычно она ходит? – начала уже волноваться Таня.
Ида только пожала плечами – мол, определенного места нет. И действительно, это было так. Девушки фланировали по всей Дерибасовской, от начала до конца улицы (разве что не спускаясь слишком далеко к морю), в поисках клиентов, которые попадались на всем протяжении этого пути. Что же касалось гостиниц, то есть номеров, то они в изобилии были расположены в каждом переулке, пересекающем Дерибасовскую.
Внезапно Ида с силой дернула Таню за рукав платья.
– Да вон она, впереди, видишь? Груша! В розовом! Смотри!
Таня разглядела светлое пятно, маячившее на расстоянии квартала от них. Девушка была одета в ядовито-розовое платье, выделяющееся ярким пятном в толпе.
Главной целью нарядов уличных девушек всегда являлась их яркость – привлечь внимание, выделиться в толпе и так заполучить клиента. Эти дикие наряды дополнялись самыми невероятными аксессуарами, которыми, впрочем, сами уличные девушки безмерно гордились. На Груше, например, была сочно-алая, яркая шляпка, скошенную тулью которой венчала ядовито-зеленая роза.
Таня с Идой ускорили шаг и тут только разглядели, что Груша шла не одна – ей удалось заполучить явно выгодного клиента.
Рядом с ней шел высокий молодой мужчина в шляпе, почти полностью скрывавшей его лицо, когда он оборачивался к своей спутнице. Вскоре парочка изменила направление, свернув в переулок. Мужчина прекратил оборачиваться, и Тане оставалось смотреть на него со спины.
Выглядел он как человек из общества – на нем был приличный костюм, у него были черные длинные вьющиеся волосы, сзади забранные в хвост. В руке мужчина держал трость с костяным набалдашником. Ничего особо примечательного в нем не было.
Груша со спутником вошли в гостиницу «Бельвю». И когда Тане с Идой удалось их нагнать, они уже скрылись в номере. В грязноватом холле гостиницы дремал за стойкой неопрятный старик. Таня сунула ему в руку рубль:
– Парочка, только что вошли… Какой номер?
– Номер 4, первый этаж, – старик заморгал, – а…
– Мы здесь подождем. – Она добавила еще рубль. Довольный щедрой платой, старик вернулся на свое место – к стойке с ключами. Таня увлекла Иду в узкий коридор, выходящий в холл, они подошли к двери номера 4, криво выведенного черной краской, и прислушались. Дверь была закрыта плотно, изнутри послышалась какая-то возня и резкий женский смех.
– Подождем, пока гость уйдет, – решила Таня, – пусть девочка денег заработает.
Они вернулись в холл, где уселись на пыльные плетеные стулья возле стенки. Время пошло. В гостиницу постоянно входили разные парочки – уличные девушки водили сюда своих клиентов. Таня поставила стул так, чтобы видеть выход из коридора первого этажа, где был номер 4, но за все это время оттуда никто не вышел.
Прошло полчаса. Таня занервничала, подошла к старику:
– Заплатили за время или за всю ночь?
– За час, рубль, – старик моргал подслеповатыми глазами.
Таня вернулась на свое место, но вертелась как на иголках.
– Не нравится мне всё это… – процедила сквозь зубы она. Но Ида спокойно пожала плечами: она хорошо знала жадность мужчин. И не сомневалась, что гость Груши намеревается получить все полностью, выйдя не раньше, чем через 60 минут.
Но прошел час, а из коридора не появился никто.
– Все, иду туда. – Таня решительно поднялась с места. Иде ничего не оставалось, кроме как плестись следом за ней.
Дверь номера была заперта, и Таня сбегала к старику за запасным ключом – это стоило ей еще рубль. Когда же она распахнула двери, обе застыли на пороге. Ида охнула.
В комнате абсолютно никого не было. В центре возвышалась не смятая, покрытая покрывалом постель. Окно было распахнуто настежь, стоял жуткий холод – было ясно, что оно открыто давно.
– Где же Груша? – Ида по-детски охнула, ухватившись за щеки. – А куда делся ее гость? Он что, сбежал через окно?
Острое чувство беды кольнуло Таню прямо в сердце. Она бросилась на улицу. Без труда нашла открытое окно номера 4. Земля под ним была примята, а в отдалении… В нескольких шагах прямо на земле валялась нелепая красная шляпка с зеленым цветком. Шляпка, слетевшая с головы Груши.
– Он украл ее… – Ида стояла рядом, вся дрожа, – Грушу украл…
– Думаю, их было несколько, – задумчиво сказала Таня, – он ударил ее или усыпил. Скорее усыпил, ведь в комнате не было крови, и вытащил через окно. У него должен был быть помощник. Вот так пропадают девушки.
Порывшись в кармане пальто, Таня нашла коробок спичек, и стала их зажигать, чтобы подсветить. Она внимательно рассматривала землю. Дорога в переулке была не мощеной, и камень лежал только возле домов. Усилия Тани увенчались успехом: буквально рядом с тем местом, где лежала шляпка, она разглядела на земле отпечатки автомобильных шин. Их не успели еще затоптать, что означало – отпечатки совсем свежие.
– Ее затащили в автомобиль, – сказала Таня, рассматривая их, – там находился его сообщник. Тип, которого мы видели с Грушей, именно он ворует девушек. Жаль, мы не разглядели его лица!
– Что с ней будет? – Ида продолжала дрожать. – Ее убьют?
– Я не знаю. Не понимаю, зачем они это делают. Но Грушу украли точно так же, как украли Цилю.
Ида заплакала. Таня вернулась в гостиницу и решительно направилась к старику.
– Слушай меня внимательно. Кто захотел номер на первом этаже? Девушка или ее гость?
– Гость, – старик заморгал, – а шо за гембель с этим фраером? Он сказал, шо не хочет подниматься – спешит, мол, швицер. Девчонка только хихикала. Поймала ведь рыбу.
– Ты видел этого человека раньше?
– Пару раз, может, и был. Может, и нет. Все они на одно лицо. С виду вроде как благородный, хотя кто это разберет, – пожал он плечами.
Таня вытащила еще рубль.
– Давай, старик, вспоминай!
– Ну, был такого-то числа, – старик назвал ночь исчезновения Цили, – с девчонкой юркой такой, чернявой. Вон на ту, что с тобой стоит, похожа. Тоже номер на первом этаже был. А потом девчонка эта, что сегодня с ним пошла, сюда прибегала, товарку свою искала вроде. Но та, чернявая, вроде как ушла…
– А еще был?
– Был. Два дня назад. Тоже с девушкой, тоже номер на первом этаже взял. Девчонка мне незнакомая, белобрысая, наверное, новенькая на Дерибасовской. Я ее никогда раньше не видел. И никто за нее не знал – я тут поспрашивал…
– Зачем спрашивал?
– Так девчонка из номера-то не вышла. Вон как сегодня – ни она, ни он. Я еще подумал плохое, в номер зашел. Девчонка-то совсем сопливая – лет 14, не больше. Но там все чисто было, нормально. Окно только открыто. Я закрыл да назад пошел. Пропустил, наверное. А за девчонку никто не знал, и на Дерибасовской ее больше не видели. В первый раз вышла, наверное.
