— Ах-ха-ха-ха… — остановил ее хохот, доносившийся из комнаты дикторов.
Хохотала Снежана и явно по поводу недавнего прямого эфира, хохотала искусственно, значит, для кого-то старалась, кто был с ней в кабинете. Майя бросила ручку двери, облокотилась спиной о стену и скрестила на груди руки. Неприлично подслушивать? Ах-ах! Иногда жизненно необходимо, как в данном случае.
— Жесть! — не без торжества произнесла Снежана. — Для меня это не новость, наша мадам Смолина с виду неприступный образец морали, на самом деле хитрая и лживая.
— Слушай, детка, ты чего такая злая? — А это голос координатора Наны. — Она у тебя жениха украла?
— Да, я не люблю ее. Чуть что — Майя ваша готова везде меня заменить, лезет в мои передачи и репортажи на готовенькое! Села перед микрофоном, прокаркала своим басом — и все довольны.
— Извини, но вообще-то координатор я, у нас так заведено: координатор делает назначения дикторов и журналистов. Все претензии ко мне.
— Это точно, вы настолько боитесь новизны, боитесь мифических происшествий, что сегодня получили то, чего боялись. Так вам и надо.
— Лично я воспринимаю слушательницу дурой в кубе, это вопрос культуры в широком смысле, которая у нее отсутствует. Думаю, нормальные слушатели на моей стороне.
Мысленно Майя поблагодарила строгую и постоянно ругающуюся на журналистов Нану: «Спасибо, Нана, я никогда не забуду, что ты человек в этом обезьяннике». Одновременно Снежана кудахтала неприлично громко:
— Я столько раз просилась на телевидение, я молодая и, как утверждают все, красивая, готова работать, сколько угодно, но мне почему-то отказывают. А Майку, которой четвертый десяток пошел, приглашают. Чем она лучше меня?
Тут уж Майя решила выступить из тени, распахнула дверь и вошла. Нана смутилась, она грозная с виду, на самом деле ее никто не боится, в то же время уважают за заботу. Снежана принялась возиться в ящике стола с озабоченным видом, однако на первую же реплику вперилась в конкурентку недобрым взглядом исподлобья:
— Я скажу, почему тебе отказывают, возможно, для тебя это станет уроком, который ты все же возьмешь в копилку. Если хочешь к себе хорошего отношения, не стоит к другим относиться как к мусору — у тебя есть такая привычка. Твое ехидство, злость, надменность отражаются на лице, а зритель этого не любит. Диктор входит в его дом, становится частью его мира, зрителю нужен не только красивый человек, а тот, что принесет в его семью равновесие и, например, настроит на начало нового дня. К сожалению, у тебя нет таких простых качеств, поэтому тебя не берут.
— Подслушивала, — ухмыльнулась Снежана.
— Просто слушала, — парировала Майя с завидным спокойствием, подчеркивающим достоинство. — Не прячась. Разницу, надеюсь, ты улавливаешь? Но можешь вздохнуть свободно, теперь ты заменишь меня. Везде.
Неожиданная новость заставила встрепенуться Снежану, личико преобразилось, на губах появилась улыбка Джоконды. Как мало человеку надо: главный соперник убирается с дороги и уже будущее видится измененным до неузнаваемости, конечно, в лучшую сторону.
А вот Нана разволновалась и, как водится, раскричалась:
— Ты это про что? Что твои слова значат?
— Я написала заявление об уходе, — доложила Майя.
— С ума совсем сошла! Ты что делаешь! Забери заявление!
— И не подумаю.
В подтверждение своих слов Майя стала вынимать из ящиков стола все, что там находилось, и забрасывать в полиэтиленовые пакеты. Нана схватилась за голову и кинулась в коридор, заполошно крича:
— Бардак кругом! Что за люди! Как теперь обеспечить эфир? Я повешусь! Отстань!.. (Вероятно, ей кто-то встретился на пути.) Всех убью! Не подходи!..
Собрав личные вещи, выбросив в мусорную корзину всяческую ерунду, которая копится годами, положив на стол то, что не принадлежало ей, Майя обвела взглядом кабинет. Столько лет она приходила сюда каждый день, знает каждую выщерблину на столе и царапину на стекле окна, в этом месте и воздух родной, потому что работа — любимая. На этом все. Майя вышла в коридор, не попрощавшись со Снежаной — много чести. В конце концов, поощрять хамство хотя бы тем, что исполняешь правила этикета, глупо.
Когда она спустилась на лифте вниз и увидела ресепшен-стойку, в голове внезапно прояснилось и обозначилась разумная мысль:
«А почему, собственно, я должна ждать новых нападок и ничего не делать? Кто воплотил затею и почему — выяснить необходимо. Но сама я не справлюсь, нет. У меня есть сто шестьдесят тысяч на счету, можно нанять детектива».
И вспомнила, что детектив сам напрашивался в помощники, почему же не воспользоваться его услугами? Майя порылась в сумочке — сумки разные она берет, а косметичка одна, здесь и должна быть… но какая жалость: визитку не нашла. Куда дела? Она рылась в сумочке у лифта, не обращая внимания на тех, кто заходил и кто выходил. Где, где, где? Видимо, потеряла.
— Растяпа! — отругала себя Майя и с пакетами в обеих руках отправилась к охранникам. Постучавшись в комнату с мониторами в три ряда вдоль стены, спросила: — Можно? Мне нужен Тимофей… э… Я запамятовала фамилию.
— Троянов? — подсказал один из трех охранников, который сидел перед мониторами с важным видом, будто охранял английскую королеву.
— Да-да-да! — закивала Майя. — Именно он!
Троянов! Она еще про себя назвала его вирусом.
— Присаживайтесь, — бросил важный охранник. — Он скоро придет.
Майя устроилась на стуле около двери, поставив пакеты на пол у ног.
Часть третья
Она уже рядом
1
— Кто там? — спросила Ляля.
Он прекрасно изучил свою вторую половину, которая таковой не являлась на протяжении семи лет мучений, да и не стремилась к этому, впрочем, как и он.
— Я, Борис, — сказал громко, чтоб уж не перепутала его с соседом, хотя к подобным подозрениям Ляля не давала повода.
Поскольку радиопередача прошла всего каких-то полчаса назад, стало быть, бывший муж вряд ли примчался к ней защищать свою пассию, она спокойно открыла дверь. Тут-то Борис с Мишей и вломились внутрь квартиры, дабы злодейка, увидев целую делегацию, внезапно не захлопнула перед ними дверь — с нее станется. Мужчины подхватили под руки Лялю и буквально понесли ее в комнату, за ними степенно шла Ксюша, морщась от резких воплей хозяйки:
— Что такое!.. Вы что!.. А ну, пустите! Совсем рехнулись?! Я полицию вызову! Ну, все, Борька, мое терпение лопнуло, я тебе устрою…
Таким образом — неся Лялю под руки — прошли узкую прихожую, втолкнули ее в комнату, Миша насильно усадил в кресло и стал чуть позади, как надсмотрщик. А Борис паузу выдерживал, осматриваясь, словно попал сюда впервые, не столько для бывшей жены, сколько ему самому нужна эта пауза. Ему предстояло проявить жесткость, унять свой гнев и не избить дуру Ляльку, а хотелось. Очень хотелось надавать ей оплеух. Да она же потом засудит, так что его тактика такова: выдержка, выдержка и еще раз выдержка.
