– Спасибо, Мэгги. Мои руки стали похожи на веточки. Не могу поверить, что когда-то я носил тяжелые книги. Этими руками я построил садовую стену. На этих руках я носил свою мать, вверх на два лестничных пролета. А теперь… – Его голос пресекся.
Мэгги хотелось уцепиться за эти факты и спросить: «Когда? Какие книги? Что за стена?» Но она ощущала слабость Дэниэла и понимала, что может заставить его думать только о жизненно важных вещах, а сейчас подробная история строительства садовой стены была далеко не самой важной.
– Послушайте, – начала Мэгги, закинув за ухо выбившуюся прядь волос и достав из сумочки блокнот и карандаш. – О чем вы мне говорили тогда, в саду? Насчет того, что вы были донором спермы? И о детях?
Мэгги озабоченно смотрела на Дэниэла, желая, чтобы он вспомнил. В его глазах блеснуло понимание, и она облегченно вздохнула.
– Да, – ответил он. – Конечно, я помню. Нелегко забыть, когда ты в первый раз доверяешь другому человеку свою самую старую и глубокую тайну.
Мэгги кивнула, благодарная за его доверие.
– Хорошо, – сказала она и взяла его за руку. – Я рада. Послушайте… Меня интересует одна вещь, но вы в любой момент можете отказаться…
– Да, – перебил он. – Да, я хочу, чтобы вы это сделали.
– Что? – удивленно спросила Мэгги.
– Найдите их, если сможете. Я хочу, чтобы вы нашли их. Я хочу знать, что они счастливы, что они выросли умными и красивыми и что они рады своему появлению на свет. Понимаете, что они не сердятся на меня за это. И даже если сердятся, я все равно хочу знать.
– В самом деле? – Мэгги разгладила страницу открытого блокнота. – Это просто замечательно. Я уже несколько дней собиралась расспросить вас, но опасалась, что вы больше не захотите говорить об этом. Последнее, чего я хочу, это расстроить вас.
– Ох, Мэгги. – Дэниэл улыбнулся и слабо пожал ее руку. – Как вы можете меня расстроить? Я и представить не могу, что вы кого-то расстроили за всю вашу жизнь!
Мэгги улыбнулась, гордясь осознанием того, что он, скорее всего, совершенно прав.
– Да, – продолжал он. – Я даю вам свое разрешение. Думаю, у меня еще есть время. Само знание того, что это возможно… в общем, я постараюсь успеть. В прошлом году я прочитал статью о новом сайте для детей, родившихся от отцов-доноров. Несколько дней назад я внезапно вспомнил об этом во сне. Полагаю, есть вероятность, что мои дети зарегистрировались на этом сайте и, может быть, даже встречались друг с другом. Возможно, сейчас они собрались где-то и пьют чай или теплое белое вино из крошечных бокалов… – он рассмеялся, – и гадают, каков из себя их так называемый отец. На это стоило бы посмотреть. Но все эти годы я считал, что это не имеет значения, а теперь я одной ногой в могиле, и остается ужасно мало времени. Я чувствую это. Но даже если вы найдете хотя бы одного… хотя бы одного! Может быть, узнаете цвет волос, или имя, или работу, которую они выбрали. Хотя бы один факт, пусть даже самый незначительный. Это будет огромным подарком, который я заберу с собой. Это будет лучшее, что кто-либо сделал для меня.
Он улыбнулся, глядя на их переплетенные руки, лежавшие на простыне. Его глаза снова увлажнились, и Мэгги сморгнула собственные слезы. Она не стала спрашивать, каково ему будет, если ей не удастся никого найти. Он не стал ее спрашивать, что она будет делать, если найдет кого-нибудь, но к тому времени его разум помрачится настолько, что он не сможет никого узнать.
Мэгги с улыбкой погладила его руку и сказала:
– Предоставьте это мне, Дэниэл. Я сделаю все, что смогу.
Квартира Дэниэла располагалась на двух верхних этажах большого, отдельно стоящего дома на окраине города. Дом стоял в конце гравийной дорожки, ранее предназначавшейся для конных экипажей, и представлял собой довольно уродливый образец эдвардианской архитектуры. Тем не менее он сохранил несколько приятных черт, таких, как декоративное витражное стекло на парадной двери, свинцовые оконные рамы и до блеска отполированную латунную табличку с вмонтированными в нее шестью стеклянными кнопками, к каждой из которых прилагался дверной колокольчик. Надпись рядом с кнопкой Дэниэла гласила «Доктор Бланшар». Естественным желанием Мэгги было нажать на кнопку, но в ее сумочке лежал набор ключей. Дэниэл вручил их ей в хосписе вчера вечером вместе с подробной инструкцией о дополнительном ключе, который должен был висеть на вбитом в стену гвозде за письменным столом. Этот ключ подходил к маленькому ящику, где лежала зеленая папка с надписью WFC, в которой Мэгги найдет все необходимое для связи с клиникой по лечению бесплодия и авторизованного доступа к реестру родственников по донорской сперме. Мэгги уже бывала на квартире у Дэниэла. Один раз, когда выдался особенно красивый сентябрьский вечер, они пили шампанское у него на балконе («Это может быть наш последний шанс по-настоящему побыть вдвоем, и мы не можем его упустить»), и еще раз, чтобы помочь ему собрать вещи для переезда в хоспис. Мэгги очистила его холодильник, открыла ящики и отключила от сети телевизор, но все это было сделано под наблюдением Дэниэла. Теперь, когда она пришла одна, она чувствовала себя взломщицей.
Воздух в квартире был плотным и неподвижным. Уборщица приходила за последний месяц два раза, так что все выглядело немного иначе, но все равно Мэгги чувствовала себя незваной гостьей, когда проходила по следам от пылесоса, оставшимся на ковре. Было почти невероятно, что Дэниэл когда-нибудь вернется сюда, но если Бог сотворит чудо и он все же вернется (случаются и более странные вещи), то ему будет приятно обнаружить свою квартиру нетронутой и ожидающей хозяина, словно старый пес.
Квартира Дэниэла больше напоминала не жилище француза средних лет, а квартиру пожилого англичанина. Окна были закрыты кремовыми жаккардовыми занавесками, а диван выполнен в стиле Честерфилд. На книжных полках выстроились произведения британских классиков, а на кухне пахло английскими крекерами. Сухая голубая тряпочка для столешниц жестко свисала с лебединой шеи водопроводного крана. Это была приятная квартира. Давным-давно, когда Дэниэл был просто серьезным мужчиной с больной спиной, Мэгги представила, что когда-нибудь будет жить здесь. Все лампы были включены, воздух трепетал от птичьих трелей, и она испытывала приятное вдохновение от шампанского и близости самого симпатичного мужчины в Бери-Сент-Эдмундсе. Тогда все казалось возможным.
Она положила сумочку на маленький стол и развернула длинный шелковый шарф. Потом она огляделась по сторонам в попытке определить, где находится «небольшой ореховый стол». Она нашла его за большим, тяжело нагруженным креслом. Оно вмещало коллекцию стеклянных пресс-папье с завитками зеленовато-желтого и алого цвета и черно-белые обрамленные фотографии людей (как Мэгги полагала, родителей Дэниэла), справлявших свадьбу много лет назад. Она наклонилась к проему между тумбами и ощупала стену за письменным столом, пока не наткнулась на ключ, подвешенный на синей ленточке. Потом Мэгги нашла маленький ящик, скрытый внутри другого ящика за тайной панелью, и увидела обещанную светло-зеленую папку, отсыревшую и выцветшую, отмеченную буквами WFC.
