– Ох, – только и сказала она.
– Я никогда не целовал вас, правда, Мэгги? Мы провели вместе столько чудесных вечеров, а я ни разу не поцеловал вас. А теперь уже слишком поздно. Я глупец. – Он сухо усмехнулся и похлопал по своей кровати.
Мэгги придвинула стул ближе и неуверенно улыбнулась.
– Не знаю, что и сказать.
Дэниэл взял ее руку и сжал ее.
– Я ничего не ожидаю услышать. Но хочу, чтобы вы знали: если бы я мог повернуть время вспять, то поцеловал бы вас в тот вечер, помните, в Олдборо?
– Как можно забыть? – Мэгги улыбнулась.
– Воздух был таким теплым, а на вас было чудесное белое…
– Желтое. Бледно-желтое.
– Правильно, желтое платье, а ваши волосы были зачесаны назад. Ваша кожа была такой загорелой и гладкой, что мне хотелось съесть вас.
Мэгги положила другую руку ему на грудь и посмотрела на него с благоговейным изумлением.
– Ну… – начала Мэгги. – В общем, я и понятия не имела…
– Да, и отчего бы? Я был… слишком медлительным. Слишком холодным. Я считал, что все мои возможности исчерпаны. Думал, что если я вас поцелую, то вас стошнит.
Она рассмеялась. Ей хотелось много чего сказать в ответ, но что-то останавливало ее. Вместо этого она произнесла:
– Ох, как глупо!
– Нет, не глупо. Вы – изысканная женщина, а я – калека. Я никоим образом не хотел причинять вам вред, поэтому держал дистанцию между нами. Но сейчас, оцените иронию, я больше не могу повредить вам, поскольку пробуду здесь совсем недолго, но я слишком болен и отвратителен, чтобы заключить вас в объятия и сделать то, что я хочу сделать. – Он со вздохом пожал плечами, а затем улыбнулся.
Мэгги еще раз сжала ему руку и отодвинула стул. Она была тронута, но и обеспокоена его словами. Дэниэл изменил форму и оттенок последнего года ее жизни. Мэгги считала себя прихлебательницей, ждущей за сценой в надежде найти привлекательного и желанного мужчину. Но все это время он тоже желал ее. Какими разными могут быть вещи, и вместе с тем насколько более трагичными они могут казаться из перспективы.
– Должна сказать, Дэниэл, что если бы в прошлом году вы заключили меня в объятия, то я не стала бы сопротивляться, – наконец сказала Мэгги.
– Знаю, Мэгги, знаю. И от этого только хуже.
– Но спасибо вам, – продолжала она. – Спасибо за то, что рассказали о ваших чувствах. Это поможет… – Она замолчала и додумала остальное: «Это поможет мне, когда вас не станет».
– Да, это может помочь вам, но совершенно бесполезно для меня! – Дэниэл рассмеялся, но его смех перешел в кашель. Дэниэл наклонился в сторону и откашлялся в кулак. Мэгги подала ему чашку воды.
– Ох, Мэгги, – сказал Дэниэл, когда пришел в себя. – Что за дураки эти мужчины! Что за дурацкая жизнь! Каким я был глупцом, снова и снова!
– Нет, – мягко сказала Мэгги. – Вы делали, что могли. Так поступают все. День за днем мы делаем то, что можем. И, кроме того… – Она помедлила и наконец решила, что настал нужный момент, чтобы завести речь о пакете, который лежал в ее сумке. – Вы сделали больше, чем многие другие.
– Я сделал?
– Да. Вы были донором. Вы помогли четырем женщинам стать матерями. Вы поделились даром жизни.
Дэниэл улыбнулся:
– Что же, наверное, вы правы. Хотя, разумеется, я представления не имею, какую форму обрела эта жизнь. Мои дети могут оказаться насильниками или террористами.
– Думаю, это вряд ли. – На ее вкус, эта шутка была мрачноватой. – Но послушайте, мне предложили кое-что сделать. Я получила посылку из донорского реестра; им нужно протестировать вашу ДНК. Они прислали мне маленький набор.
Мэгги запустила руку в сумку и достала коричневый пакет.
– Видите, все очень просто, – сказала она. – Мне нужно получить соскоб с внутренней части вашей щеки с помощью этой лопаточки, положить его вот сюда и отослать обратно.
Дэниэл посмотрел на набор с радостным интересом.
– Боже милосердный, теперь я похож на какого-нибудь паршивца из шоу Джереми Кайла. – Дэниэл издал короткий смешок. – Мне нужно пройти тест на отцовство!
– Вы рады этому? – спросила Мэгги.
– Пожалуй, да.
– И потом, им нужно ваше свидетельство о рождении, – продолжала она. – Я нашла его в вашей квартире. И ваши счета за коммунальные платежи. Я отправила все со службой срочной доставки, для большей надежности.
Дэниэл снова рассмеялся.
– Так вот к чему все сводится. К бюрократии и коммунальным платежам. В конце концов, все в жизни сводится к бумажной волоките. – Он вздохнул.
– Мы не обязаны это делать, – напомнила она. – Вы можете передумать.
– Нет, нет! – Его голос прозвучал громче. – Нет. Я должен это сделать, и чем скорее, тем лучше. Я не могу заключить вас в объятия и покрыть поцелуями, но кое-что еще могу. – Дэниэл улыбнулся. – Давайте, возьмите мою ДНК. Соскребите ее с меня. Я готов.
Он открыл сухие, потрескавшиеся губы и обнажил влажную розовую изнанку щеки.
Лидия
Лидия физически ощущала, как уходят долгие, бессодержательные зимние дни. В окне своего кабинета она видела чистое голубое небо и наслаждалась теплом полуденного солнца, согревавшего ковер у нее под ногами. Куини сидела посреди всего этого, как будто долгожданное озерцо золотистого света принадлежало исключительно ей. Лидия вытянула ноги перед собой и уныло созерцала свои перезимовавшие ступни и лодыжки. Они были бледно-серыми, немного оплывшими, а ногти на ногах приобрели желтоватый оттенок. Нужно будет привести в порядок свои ноги. Теперь, когда она делила свой дом с другим человеком, это, можно сказать, было жизненно необходимо. Как она может выставлять напоказ эти костлявые, бесформенные конечности? Она уже потратилась на новые пижамы. Но не сексуальные. Попытка выглядеть сексуальной в семь часов утра – последнее, чего Лидия хотела. Просто модные пижамы. Модные, но с оттенком серьезности. Пижамы, которые говорят о зачесанных назад волосах, очках для чтения и серьезной литературе на сон грядущий.
Лидия вздохнула. Бендикс переехал к ней четыре дня назад. Он прибыл с тремя шикарными чемоданами, один из которых на вид был настоящей вещью от «Louis Vuitton». Бендикс тихо распаковал вещи в своей комнате, появился в шесть часов, чисто вымытый и благоухающий дорогим лосьоном после бритья, а потом не возвращался до какого-то невообразимого времени на следующее утро. С тех пор Лидия слышала его присутствие в доме: дверь открывалась и закрывалась каждые несколько часов. В первый день Лидия недолго простояла перед дверью его спальни с поднятой рукой, готовая постучаться и спросить, как он устроился и не нужно ли ему что-нибудь еще, но потом не выдержала и тихо удалилась в собственную комнату. Лидия столкнулась с ним вчера утром, пребывая в заблуждении, что он ушел на работу, поэтому она еще не сняла свою модную пижаму и выглядела как пугало. Ночью она спала так глубоко, что ее лицо на ощупь напоминала влажную губку. Лидия едва не подпрыгнула на месте, когда увидела его – свежего, девственно-чистого и направлявшегося к выходу. Он широко улыбнулся и произнес:
