– Я хочу сказать, что бывала там! Я могла пройти мимо него на улице! Я думала, он живет во Франции! Ему не полагалось жить здесь! И теперь я никогда не смогу вернуться в Бери-Сент-Эдмундс!
Джек рассмеялся.
– Это не смешно! – воскликнула она.
– Разумеется, я понимаю, что это не смешно. Но, наверное, ты могла бы и дальше прожить без этого городка, не так ли?
– Не в этом дело! Просто я предпочитала, чтобы он жил во Франции. Мне нравилось представлять его там. А теперь он здесь, и мне это не нравится.
– Жизнью клянусь, что никогда не отпущу тебя в Бери-Сент-Эдмундс, – пообещал Джек. Он провел носом по ее волосам, и Робин не отодвинулась. Он был прав, а она была дурой. Но пока ничего не шло по плану. Она связалась с обоими: с женщиной и парнем. И ни один не ответил. Это было очень странно. Робин была на нервах с тех пор, как согласилась поделиться с ними своей информацией. Каждое утро она видела, как почтальон с красной тележкой останавливается возле дома и сортирует почту. Каждое утро Робин торопилась в общую прихожую, разбирала корреспонденцию и облегченно вздыхала, когда не находила ничего из донорского реестра. Но в то же время она была взвинчена. Робин думала, что они ухватятся за возможность познакомиться с ней. Она считала их давними клиентами реестра, готовыми к немедленным действиям. Ей не приходило в голову, что они могут испытывать такую же неуверенность. Ей не приходило в голову, что они, в конце концов, могут оказаться обычными людьми.
А сегодня утром вдруг пришло письмо из реестра. Ее сердце воспарило. Кто же это, думала она, кто из них? Будет ли это юноша, почти ее ровесник, или женщина, ужасная старая копия ее самой? Или это окажется пропавший мужчина примерно того же возраста, что и ее Джек?
Но это не был никто из них. Это был он. Человек, которого она никогда не ожидала встретить. Ее отец.
Робин и Джек вышли из дома несколько минут спустя. Они взяли из холодильника бутылку розового вина, пакетик сухариков, хлеб и маслины и отправились в парк. Лето подкрадывалось все ближе, и конец мая был необычно теплым и солнечным. Они встретились с друзьями Джека, Джонатаном и Лео, чтобы позавтракать на траве в парке Уиттингтон и поиграть во фрисби. Обеспокоенная тем, что она оказывалась единственной особой женского пола, Робин пригласила Нэш. Она уже несколько недель не встречалась со своей подругой и скучала по ней. Нэш была приводным ремнем в ее прошлой жизни, той жизни, которую Робин вела до встречи с Джеком, когда была чересчур самоуверенной королевой сцены и центром своей крошечной вселенной. Возможно, думала она, встреча с Нэш поможет ей вспомнить, какой она была когда-то.
Нэш уже была на месте, когда они появились: она растянулась под солнышком на пляжном полотенце, на траве перед ней стоял бокал вина. Между тем Лео, насколько можно было видеть издалека, лихорадочно пытался оседлать ее.
– Боже мой, – сказала она и резко села, когда заметила их приближение. – Кто этот парень? Я уже миллион раз сказала ему, что у меня есть бойфренд, но он все время пытается трахнуть меня.
– Я не пытаюсь трахнуть тебя, – притворно-обиженным тоном заявил Лео. – Это всего лишь проявление нежности.
Нэш с веселым ужасом взглянула на него.
– Но я даже не знаю тебя! – пропищала она. – Серьезно. – Она обратилась к Джеку: – Кто он такой?
– Слезь с нее, – рассмеялся Джек и сдернул своего друга со спины Нэш.
– Я только хотел приласкать ее, – сказал Лео и выпятил нижнюю губу.
– Не обращай внимания, – сказал Джек. – Понимаешь, он похож на кобеля, но это ничего не значит. Его надо время от времени гладить по головке, и тогда он оставит тебя в покое.
Лео застенчиво улыбнулся и открыл банку пива.
– Это вы виноваты, что опоздали, – укорил он Джека.
– Мы опоздали всего лишь на десять минут! И я не отвечаю за твою буйную сексуальность.
Джонатан подошел через несколько минут, и Робин с Нэш уселись рядом в солнечных очках и с пластиковыми стаканчиками вина, словно две благонамеренные дамы, наблюдающие за тем, как трое мужчин более старшего возраста изображают подростков.
– Ну, – сказала Нэш, обняв подругу и склонив голову ей на плечо, – как тебе замужняя жизнь?
Робин легко поцеловала блестящие черные волосы Нэш и улыбнулась.
– Чудесно, – сказала она.
– По-прежнему не могу поверить, – продолжала Нэш. – Не могу поверить, что ты живешь с кем-то. Кажется, только вчера маленький Кристиан отымел тебя у стены в том клубе на твоем дне рождения.
– Знаю, не напоминай!
– Кстати, я видела его на прошлой неделе. – Она пихнула Робин под ребра. – Он спрашивал о тебе.
– Уф! – Робин передернула плечами. – Не знаю, о чем я думала. Кажется, будто это произошло в другой жизни…
– Думаю, в определенном смысле так оно и было. Но вот что я тебе скажу: мы уже не те. Без тебя там все умерло.
– Да ладно тебе, я уверена, что ты все держишь на должном уровне.
– Нет. – Нэш посмотрела в землю между своими босыми ногами и вырвала травинку. – Все не так, как прежде. Ты ушла, я постоянно занята, это конец эпохи. – Нэш грустно улыбнулась. – Мы все стали взрослыми.
Робин улыбнулась в ответ и притянула подругу к себе.
– Да, – сказала она. – Полагаю, так и есть.
– Так чем ты занимаешься? – спросила Нэш. – На что похожа твоя взрослая жизнь? Может, ты занимаешься глажкой и прочими делами?
Робин рассмеялась и откинулась назад.
– Ну нет, – ответила она. – Правда, я мою посуду. И хожу в прачечную самообслуживания…
– Так ты что, забираешь одежду Джека? Складываешь его подштанники?
– Нет! Я отношу вещи в сервисную стирку!
[42]
– А что такое сервисная стирка?
Робин улыбнулась. Еще два месяца назад она и сама не знала, что это такое.
– Ты относишь белье в прачечную и платишь даме за то, чтобы его постирали и выгладили.
Нэш наморщила нос:
– Хочешь сказать, она возится с твоим грязным бельем и прочей одеждой?
– Да, а потом все стирает и аккуратно складывает.
– Фу! – заявила Нэш. – Это гадость.
Робин рассмеялась. Прошло уже довольно много времени с тех пор, когда ее называли Принцессой Эссекской, и она наслаждалась этим.
– А недавно я опустошила мусорный бачок и вынесла мусор, – сообщила она.
