Лидия покачала головой. Она определенно не помнила этого, но ей предстояло разобраться с другими, более важными воспоминаниями. Она пошла к столу, чтобы взять старую хозяйственную сумку с одеждой для младенца.
– Послушай, – сказала Лидия. – Я провела здесь весь день вместе с братом, потому что… не знаю, наверное, потому что хотела встретиться со страхами из своего прошлого. Я хотела показать брату, откуда я родом. Показать ему квартиру, где умерла моя мать, показать места, куда я ходила в ранней юности. В то время я была моложе, чем он сейчас. Еще мне хотелось выяснить, что произошло в тот день, когда моя мама упала с балкона. Я думала, что если снова приду туда и увижу это место, то, может быть, что-то вспомню. Но вместо воспоминаний всплыло нечто новое, о чем я совсем позабыла.
Она молча протянула ему сумку и посмотрела, как он заглядывает внутрь.
– Боже милосердный! – сказал Род. Он отложил деревянную ложку и достал из сумки одежду. Несколько секунд он смотрел на нее, моргая за стеклами очков. – Боже милосердный! – повторил он и посмотрел на Лидию: – Где ты это нашла?
– Мужчина, который теперь живет в нашей квартире, обнаружил эти вещи в отцовском гардеробе и сохранил их. – Лидия ощутила, как ее сердце учащенно забилось, и мысленно приготовилась к правде, какой бы она ни была.
– Иисусе, – прошептал Род. С его лица сошли все краски. Он взял одежду и тяжело опустился на заляпанный краской стул с точеными ножками и плетеным сиденьем. Потом Род снял очки и потер переносицу. – Не могу поверить, что твой отец спрятал их. Не могу поверить, что он сохранил их.
– Но чья это одежда? – спросила Лидия, неумолимо подталкивая его к сути дела.
Род снова встал и открыл дверь духовки потрепанной прихваткой. Он поставил курицу в духовку, вернулся к столу, уселся напротив Лидии и грустно улыбнулся.
– Она принадлежала твоему маленькому брату, – сказал он. – Его звали Томас.
Лидия испытала пронзительное чувство ни с чем не сравнимой печали.
– Томас?
– Да. Он был чудесным малышом, правда.
Ее сердце забилось еще быстрее.
– Что с ним случилось? – прямо спросила Лидия.
Род надел очки и вздохнул:
– О господи, Лидия, даже не знаю, с чего начать. Это невыносимо, даже сейчас. И я поклялся… да, я поклялся, что никому не скажу. Но маленький Томас… что же, он умер.
Лидия сглотнула. Все было так, как она и предполагала.
– Это был он? – спросила она. – Мой отец? Это он… убил моего брата?
Род ошеломленно посмотрел на нее:
– Кто, Тревор? Убил ребенка? Господи, помилуй, нет! С какой стати… то есть почему ты так спросила?
Лидия почувствовала, как напряжение постепенно отступает.
– Не знаю, – ответила она. – Просто я подумала… – Она не закончила фразу. – Так что произошло?
– Маленькому Томасу было всего пять дней, когда умерла твоя мама. Он был совсем крошечным. А твой отец… Думаю, у него случился нервный срыв. Он ничего не мог делать. Наша мама забрала младенца, но она была уже пожилой, ей было под семьдесят, и она неважно себя чувствовала. А в поселке была женщина, которая сказала, что сможет позаботиться о младенце…
– Боже мой, ты хочешь сказать, что мой отец просто отдал ребенка?
– Нет, не отдал. Все было не так. Он всего лишь разрешил этой женщине ухаживать за ребенком. Предполагалось, что это временно, до тех пор, пока он более или менее не придет в себя. Но твой отец так до конца и не пришел в себя, потому что, знаешь, он просто обожал твою мать. Ты знала об этом? Он боготворил ее и не представлял, что может когда-нибудь стать счастливым без нее. А эта женщина все больше привязывалась к ребенку и даже стала называть его другим именем. Но потом, однажды ночью, когда Томасу было около полугода, – Боже правый, это была ужасная, ужасная ночь, – эта женщина, которую звали Изабель… она до сих пор живет на другом краю поселка… она начала кричать и визжать, как умирающий зверь, понимаешь? Сначала мне показалось, что это лисы. Я попробовал снова заснуть, но крики становились все громче и ближе, а потом кто-то застучал в мою дверь. Это была Изабель со свертком в руках, похожим на кучу белья, только это было не белье, а маленький Томас. Он умер во сне, как старик. Просто закрыл глаза и больше не открыл их, а она зашла к нему, потому что он не проснулся и не закричал, как это обычно случалось, и увидела его таким. Спящим. Поэтому маленький Томас так и не вернулся домой, и у тебя не было никакой возможности познакомиться с ним. Поэтому, Лидия, когда я увидел ту статью, увидел тех сестер, таких счастливых и похожих друг на друга, я захотел, чтобы и у тебя появилась такая возможность. Потому что все и без того было достаточно плохо, когда умерла твоя мать. Мне казалось, что это вырвет сердце у семьи. Я думал, что это худшее, что только может произойти. Но потом, когда сюда принесли крошечного мертвого младенца, – он указал на входную дверь, – когда я увидел его, я понял, что не могу представить ничего более ужасного, более горького и безысходного. И твой отец… – Он закрыл лицо ладонями. – Нужно было еще сказать твоему отцу. Я пришел к вам рано утром и сказал, что его маленького сына больше нет с нами. После этого Тревор больше не оправился и никогда не был прежним.
– Но как насчет этого? – Лидия указала на розовые пятна на одежде младенца. – Как они оказались на его одежде? Это та краска, что была в моей комнате, та же краска, что осталась на бетоне.
Род потрогал голубую ткань.
– Это одежда, которая была на нем, когда умерла твоя мать… – начал он и замолчал. Лидия смотрела на него, ожидая продолжения.
Род вздохнул.
– Младенец плакал в колыбели. Твоя мать в это время красила комнату. Она пошла к нему с краской на руках. Твоя мама не могла оставить плачущего ребенка ни за что и никогда. Она была слишком мягкосердечной. Я тоже там был, и твой отец. Мы с ним довольно крепко поспорили. Тебя мы отправили на детскую площадку под присмотром соседки.
– О чем вы спорили?
– Мы спорили… – Он снова вздохнул. – В общем, мы повздорили из-за меня. Я расстался с подругой, за которой серьезно ухаживал. Даже предложил ей выйти за меня, а она рассмеялась и сказала: «Ты не защитник, Род». Можешь себе представить? – Он что-то тихо пробормотал. – Так или иначе, я был пьян. Твоя мама красила детскую. Я немного посидел рядом, глядя, как она возится с этой краской. Я всегда был немного влюблен в твою маму, Лидия, и мне не стыдно в этом признаться. Полагаю, твой отец знал об этом. Он поддразнивал меня по этому поводу, но ничего серьезного. Правда, после твоего рождения он стал беспокоиться о разных вещах…
– О каких вещах?
– Например, о том, что ты была не похожа на него. Не думаю, что он когда-либо испытывал к тебе сильные отцовские чувства. Надеюсь, тебе не больно, что я говорю об этом?
– Нет. – Она хрипло рассмеялась. – Нет, мне ни капельки не больно. Не думаю, что он может сделать мне больнее, чем уже сделал.
