Раздавшийся телефон звонок заставил меня вздрогнуть.
— Да, Матвей?! — произнесла я в трубку.
— Негина, у меня хорошая новость. Таша у нас!
— Что? — переспросила я, не поверив в такое счастье.
— Таша у нас, — довольно повторил он.
— Как? Что с ней? В каком она состоянии? Она не ранена? — от волнения и радости, я не могла остановиться и начала сыпать вопросами.
— Она не ранена, и физическое состояние нормальное. Правда у неё истерика, и она плачет, — тихо сказал он в трубку.
Плачет… На душе сразу стало холодно и пасмурно. "Она каким-то образом узнала всю правду? Скорее всего. И теперь ей очень больно" — мне самой захотелось плакать, потому что я понимала, какой удар получила моя девочка в сердце.
— Я пришлю за вами самолёт, — сдерживая слёзы, произнесла я.
— Будем ждать.
— Матвей, ты там с ней поласковее, хорошо? Попытайся её успокоить, — попросила я.
— Хорошо. Сделаю всё возможное, — ответил он и отключился.
Выскочив из своей комнаты, я понеслась по коридору в сторону спальни Луки и, ворвавшись без стука, сказала:
— Лука, пусть готовят самолёт. Через пять часов он должен быть в Новосибирске. Ясно?
— Что-то случилось?
— Да, Таша у нас и теперь её надо срочно привезти сюда.
— Ооо! Всё будет сделано! — он вскочил с кровати и стал одеваться.
Я тем временем побежала искать Эрну и на ходу стала прикидывать через сколько уже смогу увидеть Ташу. "Время полёта четыре часа, плюс час на формальности, плюс ещё четыре часа лететь назад. Значит, через девять часов она будет дома".
— Эрна! Приготовь спальню рядом с моей комнатой, — найдя её, я стала отдавать приказы. — Потом, пусть кто-то съездит в магазин и закупит продукты, а ты, как потемнеет, выезжай в город и пройдись по магазинам одежды. Купи всё необходимое, от белья до верхней одежды.
— Кому?
— Моей правнучке.
— Размер?
— Как у меня.
— Хорошо, будет сделано, — вот именно за это я и любила Эрну — она никогда не задавала лишних вопросов.
"Что же ещё?" — хотелось предусмотреть всё, чтобы Таша ни в чём не нуждалась. "Доктор! На всякий случай нужно будет пригласить доктора, чтобы убедиться, что с ней всё хорошо, или если надо будет, дать ей успокоительное".
В десять часов вечера я уже была в аэропорту и с нетерпением ожидала приземления самолёта. А когда он приземлился и остановился возле ангара, я вышла из машины и, переминаясь с ноги на ногу, стала ждать, пока подадут трап. Как только его подали, я сразу поднялась и, оказавшись в салоне, стала искать глазами Ташу. Матвей приложил палец ко рту, и кивнул на небольшой диванчик.
Подойдя к нему, и присев на корточки я стала рассматривать спящую Ташу. Впервые в жизни я была настолько близко к ней и могла прикоснуться. Убрав волосы с её лица, я увидела, насколько сильно опухли её глаза.
— Как она? Очень плохо? — тихо спросила я у Матвея.
— Она часа два рыдала и постоянно благодарила нас. А потом впала в какой-то ступор и смотрела в одну точку до самого прилёта самолёта, — грустно ответил он. — А два часа назад она заснула.
— Ясно, — спокойно сказала я, хотя сердце болезненно сжималась.
"Моя бедная девочка, как же тебе сейчас тяжело, и я ничем не могу тебе помочь. Если бы я могла, я отдала бы всё на свете, чтобы избавить тебя от этой душевной боли. Но, по крайней мере, я буду рядом и поддержу тебя. Теперь ты будешь знать, что ты не одна в мире и есть кому о тебе позаботиться".
— Таша, — прошептала я, проведя рукой по её щеке.
— Не надо, не буди её. Пусть отдохнёт. Я отнесу её в машину.
— Хорошо.
Матвей осторожно взял её на руки, и направился к выходу. Спустившись по трапу и подойдя к машине, он уложил её на заднее сиденье. Я тоже села сзади и положила её голову на колени.
Теперь, когда она была рядом, я боялась расстаться с ней хотя бы на секунду и хотела, чтобы открыв глаза, она первой увидела именно меня. "Как она ко мне отнесётся? И сможет принять то, что я её дальний предок?" — сейчас, когда Таша была рядом меня стали мучить уже эти вопросы. "Хм, главное, что она рядом, а с остальным мы как-нибудь разберёмся!".
Когда мы приехали домой, Матвей опять аккуратно забрал Ташу из машины, и занёс в дом.
— На третий этаж неси, — приказала я. Там я распахнула дверь в спальню, которую приготовили для неё, и кивнула на кровать. — Ложи.
Уложив её, Матвей отошел к двери и застыл.
— Позови мне Эрну, и можешь быть свободен, — бросила я и, приподняв Ташу, стала снимать с неё куртку.
В комнате появилась Эрна, и мы вдвоём стали раздевать Ташу, чтобы устроить её со всеми удобствами. Сняв с неё свитер и увидев множество порезов на её руке, я зашипела от боли. "Ублюдок, он таки пил её кровь! И не раз!" — внутри поднялась волна всепоглощающей ярости. Судя по количеству порезов и еле заметным шрамам от уже заживших порезов, он делал это чуть ли не каждый день. "Ты, сволочь, в крови у меня захлебнёшься за это!".
Раздев Ташу до белья, и укрыв её одеялом, я повернулась к Эрне и сказала:
— Свободна, — и когда та вышла за дверь, присела на кровать. — Всё будет хорошо, — прошептала я, гладя её по волосам. — Я никому не дам тебя в обиду.
Поцеловав её в лоб, и сев в кресло, придвинутое к кровати, я взяла её за руку и стала ждать её пробуждения. В душе боролись два чувства — страх и надежда.
Я ужасно боялась, что она возненавидит меня, потому что, по сути, это я втянула её во всё это. Если бы я не ездила к ней в Уренгой, то Вайго никогда о ней не узнал, и она жила бы сейчас спокойной жизнью. Но так хотелось надеяться, что она простит меня и обрадуется тому, что она не одна в этом мире.
В начале четвёртого утра она пошевелилась и я напряглась. "Что же я увижу в её глазах? Ненависть или радость?".
Таша открыла глаза и уставилась в потолок. Я боялась не то чтобы пошевелиться, а даже вздохнуть. Очень медленно она повернула голову и посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом, а потом спокойно произнесла:
— Здравствуй Негина.
— Здравствуй Таша, — с шумом выдохнув, ответила я.
— И сколько раз ты мне прапрапрабабушка? — серьёзно спросила она.
— Много дорогая, много, — грустно ответила я.
Она ещё с минуту пристально смотрела на меня, а потом отвела взгляд в сторону. В комнате повисла тишина, и я почувствовала панический страх. "Таша, не молчи! Накричи на меня. Скажи, что я во всё виновата. Но только не молчи!" — мне стало трудно дышать от страха.
Через пять минут я не выдержала этой пытки молчанием и, опустившись на колени перед кроватью скороговоркой произнесла:
