— Инициатором разрыва были вы? — уточнил Лев.
— Разумеется. Неужели вы думаете, что именитая оперная певица Круповицкая позволила бы бросить себя какому-то безвестному мальчишке? — притворно возмутилась Екатерина Николаевна. — В конце концов, я сказала ему, что не желаю продолжения романа. Он принял это как должное. С тех пор мы общались исключительно по-дружески.
— Он не пытался возобновить отношения? — не удержалась от вопроса Мария.
— Девочка моя, это было невозможно. Если Екатерина Круповицкая что-то решила, брать слово назад она уже не станет. Впрочем, к тому времени пыл угас не у одной меня. Альберт с головой ушел в работу, а на любые отношения нужны душевные силы и время. Ни то ни другое растрачивать на женщин Альберт был не в состоянии. Так что, можно считать, наш разрыв был обоюдным решением.
— Красивая история, — проговорила Мария.
— Красивая, но банальная, — улыбнулась Екатерина Николаевна.
— Простите, что снова перехожу в область неприятных воспоминаний, но такова уж моя работа, — извиняющимся тоном произнес Гуров. — При осмотре дома Штейна мы выяснили, что оттуда кое-что пропало. Медная шкатулка, которой Альберт очень дорожил.
— Шкатулка пропала? Кому, ради всего святого, она могла понадобиться? — всерьез разволновалась Екатерина Николаевна. — Вы уверены, что ее забрали? Мою шкатулку?
— Это была ваша шкатулка? — искренне удивился Гуров.
— Не в прямом смысле. Это был мой прощальный подарок Альберту, — ответила Екатерина Николаевна. — Я заказала ее одному итальянскому подмастерью специально для Альберта. Чудесная шкатулка из красной меди. Ручная работа. Я отдала ее Альберту сразу по возвращении из Рима, где была на гастролях. После этих гастролей мы и расстались.
— Скажите, шкатулка имела материальную ценность? — спросил Гуров. — Быть может, ее можно было выгодно продать?
— Не думаю. Работа, конечно, уникальная, но вряд ли перекупщики краденого или работники ломбарда дадут за нее больше пары тысяч. Ее истинная цена не превышает пяти тысяч. Говорю же вам, это был скромный подарок. Исключительно на память. Там еще потайной ящичек был устроен. Малюсенький, размером с два спичечных коробка, не больше. Я вложила в него прядь своих волос. Глупо, сентиментально, но так я поступила. Что стало потом с этой прядью, я не знаю. Мы никогда потом не говорили о шкатулке.
— Вы говорите, в шкатулке имелся потайной ящик. А его легко было обнаружить?
— Ни обнаружить, ни открыть, если не знаешь о нем заранее, было невозможно. Так и задумывалось, — ответила Екатерина Николаевна.
— А не знаете, быть может, у Штейна были какие-то ценные предметы, достаточно мелкие для того, чтобы хранить их в этом ящичке?
— Об этом мне неизвестно. Какое-то время он увлекался нумизматикой, после этого филателизмом. Он не покупал много, только самые выгодные. Такое вот странное вложение денег. Но, насколько мне известно, и свои монеты, и марки он давно продал. Еще тогда, когда начал работать над проектом дома, в котором собирался жить сам. Знаете, о том, были ли у Альберта в последнее время увлечения, подобные этим, вам лучше спросить у Антона. Это его адвокат и по совместительству друг. Уж он о финансовой стороне жизни Альберта знает куда больше меня.
— Спасибо за совет, непременно им воспользуюсь, — поблагодарил Гуров.
— И вот после этой фразы должна прозвучать следующая: вы нам очень помогли, но время не терпит, — улыбаясь, произнесла Екатерина Николаевна. — Я угадала?
— На этот раз вы меня раскусили, — улыбнулся в ответ Лев. — Простите, что не сможем остаться на обед.
— Допустим, это вы не сможете остаться, а ваша прелестная жена наверняка не откажется отобедать со мной и послушать еще пару-тройку историй о моих похождениях, — поднимаясь, проговорила Екатерина Николаевна. — И не переживайте, милая, мой водитель доставит вас в любое место, куда скажете.
Гуров посмотрел на жену, ожидая ее решения. Мария смотрела на него слегка виноватым взглядом.
— Ты ведь не станешь возражать, если я побуду здесь немного? — осторожно спросила она.
«Только если ты действительно этого хочешь», — говорили глаза Гурова. «Мне это очень важно», — отвечали глаза Марии.
— Вот и прекрасно, — прокомментировала обмен взглядами Екатерина Николаевна. — У меня на обед шикарный суп-пюре из мидий в сливочном соусе и пикантный рассказ о том, как моей руки добивался один высокопоставленный чин из столичной мэрии.
— Прошу вас, за время обеда не научите ее ничему плохому, — пошутил Гуров, галантно склоняясь над протянутой рукой певицы. — До сего дня у нас была крепкая, старомодно верная свадебным клятвам семья. Хотелось бы, чтобы так оставалось и впредь.
— Это как получится, молодой человек, — вернула шутку Екатерина Николаевна. — Дурной пример, он, знаете ли, как сенная лихорадка, передается быстро, а лечится годами.
Попрощавшись с хозяйкой и поцеловав жену в щеку, Гуров сел в машину. Женщины проводили ее взглядами и направились к дому, а он вывел «Пежо» на центральную трассу, ведущую в город, и принялся размышлять. Итак, Штейн увлекался коллекционированием. Приобретал дорогостоящие монеты и марки, вкладывая в них деньги. По опыту прошлых лет Гуров знал, что стоимость одной коллекционной монеты может доходить до нескольких тысяч долларов, и это еще не предел.
Хранить подобные предметы в потайном ящичке шкатулки было бы удобно. Много места они не требуют, и всегда под рукой. А тот факт, что шкатулка была украдена целиком, объясняется сложностью механизма, открывающего потайной ящик. У убийцы просто не было времени возиться с замком. Он сунул шкатулку в сумку и унес ее с собой, намереваясь открыть ящик и воспользоваться его содержимым в спокойной обстановке. Данная версия нравилась Гурову все больше. Оставалось найти ей подтверждение, поэтому он решил, не откладывая, отправиться к адвокату Штейна и выяснить, владел ли тот чем-то подобным перед смертью.
Но в этот момент поступил звонок от генерала Орлова, и ему вновь пришлось изменить планы. Генерал рвал и метал, требуя немедленного отчета о проделанной работе. Лев попытался объяснить, что едет к важному свидетелю, способному пролить свет на мотив убийства Штейна, но генерал и слушать ничего не хотел. Вердикт был окончательный и обсуждению не подлежал. Срок Гурову был дан минимальный. Ввиду того что он находился за городом, Орлов выделил ему час на дорогу, и ни минутой больше.
Глава 7
Как только Гуров пересек порог кабинета генерала Орлова, тот громогласно провозгласил:
— Четыре совещания, Гуров! Четыре! И все по поводу душителя Штейна! Как думаешь, что смог представить высокопоставленным чинам твой непосредственный начальник в качестве отчета о проделанной работе? Молчишь? И правильно делаешь. Чем вы с Крячко занимаетесь, позволь полюбопытствовать? Прошло почти двое суток, а ничего, кроме финансовых затрат, я от вас не дождался. А все почему? Да потому что миндальничаю с вами, вот почему. Сели мне на шею и ножки свесили, бездельники!
