— Нет, Моника, не стоит, — покачала головой Анна. — Я лучше побуду завтра с мамой. Ты уж сбегай в галерею с кем-нибудь другим, ладно?
— Ладно, — пожала плечами Моника, — без проблем, — и снова с пытливым и отнюдь не детским интересом стала поглядывать на Андрея. Он решил, что еще одним глупым высказыванием ситуацию не испортит.
— Эмма, прошу простить, я не совсем в курсе событий, — откашлявшись, начал он. — Но что случилось? Что говорит полиция? Какова официальная версия смерти Алекса?
— А при чем тут полиция? — насторожился Портер. — Смерть произошла из-за необратимого повреждения сердечной мышцы вследствие прекращения кровотока в коронарных артериях. Я склонен согласиться с выводами специалистов. У Алекса уже наблюдались первичные признаки сердечного недомогания.
— Спасибо, мистер Портер, я знаю, что такое инфаркт, — кивнул Андрей. — И понимаю, что в данный момент все обстоятельства случившегося пристально выясняются (интересно, где?). Однако, при всем уважении, я задал вопрос Эмме.
— Я не знаю… — Эмма вдруг прослезилась, руки упали на стол. — Видит Бог, я просто не знаю…
Она беззвучно плакала, опустив голову. Портер укоризненно посмотрел на Андрея и покачал головой. Анна обняла мать и тоже пустила слезу. Остальные подавленно молчали.
— Мне нужно выйти в сад, — вздохнула Эмма.
— Не возражаете, если составлю вам компанию? — Настало время усилить нажим, раздвинуть рамки учтивости и деликатности.
— Да, Мартин… — она помедлила, — если вам угодно…
В заднем дворике было тихо, уютно. Они стояли на краю террасы, обрывающейся к кустарнику, смотрели, как звезды высыпают на потемневшее небо. Двери в холл были закрыты, оттуда доносились приглушенные голоса. Район оказался тихим, соседи не раздражали. Женщина держалась за каменные перила, в полумраке было видно, как подрагивают губы.
— Господи правый, вся жизнь кувырком… Как же так? Алекс, родной мой… — она глотала слова. Из числа подозреваемых эту женщину следовало исключить. От смерти мужа она не выиграла ничего, но потеряла ВСЁ. — Проклятая его работа… — она жалобно всхлипывала. — Если бы не она, с ним бы ничего не случилось… Зачем вы довели до такого?
— Эмма, будьте благоразумны, — вздыхал Андрей, — вы не жили бы в Лондоне, если бы ваш муж не занимался этой работой. Не надо ее обвинять. Если гибнет в страшной аварии водитель автобуса, никому не придет в голову обвинять транспортное предприятие в том, что он заключил с ними договор.
— Наверное, вы правы, Мартин… простите, не знаю вашего настоящего имени… Но все это так горько, тяжело… Я осталась без мужа, Анна без отца, которого очень любила, хотя и выпендривалась перед ним так часто… Но у нее такой возраст, это понятно. Она очень хорошая, ласковая девушка…
— Да, Эмма, я уже заметил… Постарайтесь прийти в себя, возвращайтесь из безразличия. Что произошло? Вы должны рассказать. Не знаю, говорил ли вам об этом Алекс… За несколько дней до случившегося он сообщил, что добыл крайне важную информацию. Без преувеличения скажу — крайне важную не только для России, но и для всего мира. Потом с ним случилась эта трагедия…
— Нет, Алекс никогда не рассказывал о своей работе. О своей второй работе… Он и о первой-то не очень распространялся, считал, что дом — не то место, где стоит говорить про работу. И Лепарда, когда тот приходил, просил не мотать мне нервы разговорами о делах фирмы. Я знала, в общих чертах, чем он занимается… имею в виду… шпионскую (она с трудом выговорила это слово) деятельность… но никогда не распространялся о ней, берег меня. Вы знаете, я ведь тоже из России…
— Знаю, Эмма.
— Четыре года назад к нам прибыла молодая женщина, он представил ее Франческой, сказал, что теперь она будет работать у нас. Дал понять, что она его помощница. Я не возражала, лишь бы справлялась с обязанностями и меньше смотрела на моего мужа… вы понимаете, в каком смысле. К чести Франчески, она вела себя все эти годы прилично. Нет, у нее мелькали на стороне какие-то парни. Она смеялась: до сорока не выйду замуж… Нет, Алекс ни разу не упомянул, что владеет какой-то особой информацией, — Эмма словно очнулась. — Хотя знаете… Утром во вторник, 9 мая, он показался мне каким-то возбужденным, улыбался без причины, поднял меня зачем-то на руки. Сказал: ну, как же, сегодня великий праздник, День Победы. И мы, как «истинные» англичане, тоже имеем к нему отношение. Потом предложил: давай гостей завтра пригласим? И знаете, Мартин, просто мистика какая-то… — было видно в темноте, как Эмма передернула плечами. — Сейчас в доме находятся те же люди, что и двое суток назад…
— Признаюсь вам честно, Эмма, публика не очень приятная… на мой, разумеется, непосвященный взгляд.
— Согласна, но тем не менее это наши друзья, — Эмма пожала плечами. — Уж какие есть, простите, мы давно водим с ними знакомство.
— Хорошо, не мне судить. Что произошло два дня назад, Эмма?
— Господи, это не был никакой сердечный приступ… — Она опять заволновалась. — Алекс никогда не жаловался на сердце — Бенджи что-то выдумывает… Мы сидели той же компанией, разговаривали. Я испекла пудинг, любимый песочный торт Алекса, запекла мясо в трюфельном соусе. Анна с Моникой где-то шарахались весь день, к вечеру пришли. Я предложила Монике посидеть с нами за столом — она не отказалась, дети очень проголодались. Не сказать, что было очень весело, но и не скучно. Бенджи рассказывал веселые истории из своей медицинской практики, Шелли хохотала как дура… простите. Мужчины пару раз уходили в бильярдную, потом на этой террасе выпили по бокалу. Алекс удалился в кабинет на втором этаже — сказал, что нужно позвонить по работе. Вернулся, побыл какое-то время с нами. Мы с Шелли выходили в сад — я показывала ей, как надо высаживать хризантемы. Я не следила, где находится каждый из присутствующих, — зачем? Алекс получил какое-то сообщение на сотовый, шепнул, что нужно еще раз подняться в кабинет, кое-что найти. Он ушел. В это время мы повздорили с Анной — она заявила, что ей не надо поступать ни в какой колледж. Это точно влияние Моники… Я рассердилась на Анну, но не стала устраивать сцен перед гостями. Потом посмотрела на часы и вдруг подумала, что Алекса долго нет…
— Что показывали часы?
— Кажется, половину девятого… Шелли наконец-то отвязалась от меня, ушла в ванную комнату, а я решила подняться в кабинет Алекса. Дверь была закрыта, но не заперта, я вошла…
Она закрыла лицо руками.
— Эмма, постарайтесь сосредоточиться. Возможно, это важно.
— Знаете, Мартин, это не тот опыт, который хотелось бы повторить, — она еще нашла в себе силы пошутить, выпрямила спину. — Бар, встроенный в мебельную стенку, был открыт. Алекс лежал на полу посреди ковра — на спине, лицом вверх. Лицо у него все было синее, перекосилось, глаза широко открыты… Пальцы на обеих руках скрюченные, как будто он еще что-то в них держал… На полу валялся разбившийся стеклянный бокал из набора, рядом — разбившаяся бутылка виски…
— И все это толстое стекло разбилось, упав на ковер? — озадачился Андрей.
